Наваждение Монгола
Шрифт:
– Доброе утро.
Почему-то смущаюсь, опускаюсь на стул. Мне неловко. Потому что женщина могла понять, почему хозяин свалил приборы на пол. Чтобы усадить меня. А что делает мужчина в таком случае? Можно додумать разное.
– Вот лепешки с медом, попробуй.
– Спасибо, – отвечаю робко и краснею.
– Мы завтракаем на кухне? – спрашиваю, стараясь не смотреть на кухарку.
– Хозяин вчера ночью уехал. Так что завтракаешь со мной и помогаешь по дому.
Новость о том, что Гуна нет,
День проходит медленно. Я периодически отвлекаюсь от тяжелых мыслей о Моте работой по дому. Рения в летах, но быстрая, вечно чем-то занята.
Не хочу просить у женщины больше ничего. Позвонить она мне не даст. А идти на риск и пытаться сделать что-то против воли Монгола равносильно самоубийству. Я уже научена горьким опытом. В этом доме ничего не происходит без ведома хозяина и его дозволения.
Поставив очередные банки в чулан, сажусь у окна в обнимку с мятным чаем, с тоской смотрю на улицу.
– Чего грустишь? Иди пройдись.
Голос женщины застает врасплох, поднимаю на нее шокированный взгляд.
– Гун говорил не выходить из дома, его псина может и загрызть.
Смуглая женщина улыбается и морщинки лучиками разбредаются по лицу, темные глаза теплеют.
– Глупая кыз. Это было до того, как ты убежала и Маршал взял твой след. Теперь он знает, что ты своя. Надень что-то, холодно нынче, и пройдись. Тебе нужен свежий воздух.
Киваю и встаю. Быть запертой в доме угнетает. Особенно странно то, что я ловлю себя на мысли, что мне одиноко без Монгола.
Отмахиваюсь от этих дум и выхожу из кухни, иду по коридору, цепляю с вешалки в прихожей первое попавшееся пальто, в котором буквально утопаю, и меня сшибает знакомым резким запахом. Его запахом. Кутаюсь в кашемировую ткань, делаю глубокий вдох, решительно берусь за ручку и выхожу на улицу, где встречаюсь взглядом с охранником.
Тем самым, который принес мои вещи. Реакция мужчины не заставляет себя ждать. Он окидывает меня внимательным взглядом, решая, видимо, для себя совершаю ли я очередной побег, но поняв, что я не представляю угрозы, опускает глаза, предпочитая рассматривать носки своих туфель.
Прохожу мимо, выхожу в сад, гуляю по довольно внушительному периметру поместья. Захожу за угол, как вдруг столбенею, ощущая, что забрела в логово зверя.
Который рычит и скалит на меня острые клыки...
Огромная псина рассматривает меня черными маслянистыми глазами, а я смотрю на ошейник с шипами на мощной шее, на цепь, которая довольно длинная и лежит на земле.
– Тихо, тихо, – шепчу и выставляю дрожащие пальцы вперед, одной рукой цепляя ворот пальто и стягивая его у собственного горла.
Мне бы идти прочь отсюда, но бежать опасно.
– Тебя тоже на цепь посадили, да? – спрашиваю
– Тебя ведь Маршалом зовут?
Опять задаю вопрос и сажусь на корточки, на этом моя храбрость исчерпала себя. Собака наклоняет голову из стороны в сторону, словно раздумывает и, наконец, делает ответный шаг в мою сторону.
Наблюдаю за движением мощных лап, ударит когтями – мокрого места не останется.
– Ну что, дружок, тебе тоже одиноко здесь? – спрашиваю тихо и протягиваю раскрытую ладонь, ожидая неизвестно чего. Может, отгрызть предлагаю, с меня станется!
Только единственное, что ощущаю, это мокрый нос и горячее дыхание, которым обдает мою кожу…
Пес обнюхивает, набираюсь наглости и пальцы скользят по блестящей шерстке к холке, поглаживаю зверя и у меня остается стойкое чувство, что мне позволяют такую ласку.
– Не такой ты и страшный, как молва ходит, а на самом деле все не так.
Урчание в ответ и Маршал наклоняет голову, толкает в мою сторону пустую миску. Присматриваюсь.
– Ты хочешь пить?
Задаю вопрос в ожидании, что собака ответит, но пес просто смотрит на меня.
– Хорошо, погоди чуточку, сбегаю домой и принесу.
Поднимаюсь с корточек, прихватываю миску и лечу в дом, забегаю в кухню.
– Вай-мэ, как ты носишься, – недовольно бурчит Рения, от испуга подпрыгнув, – хочешь меня, старую, до инфаркта довести?
– У Маршала миска пустая, – отвечаю на недовольный бубнеж и демонстрирую старушке пустую миску.
Женщина бледнеет на глазах, и хватается за сердце одной рукой, а второй опирается на столешницу позади себя.
– Вай-ай, ты только не говори, что пошла к собаке хозяина, – отвечает, прикусив губу, и переходит на другой язык.
Отвешивает мне нелицеприятные фразочки, но такое явное негодование вызывает во мне что-то теплое.
– Он пить хочет и голодный, наверное, – прерывая монолог старушки, – надо бы накормить.
– Просто прекрасное оправдание. Повернись, кыз, посмотрю на тебя сзади.
Выпучиваю глаза:
– Зачем?!
– Хочу проверить, не приделан ли пропеллер к твоей пятой точке, иначе как объяснить, что ты просто магнит для неприятностей?!
Опять лыблюсь во все тридцать два. Сверлит меня взглядом, но, видимо, не находит во мне сожаления.
– Дай сюда миску, – жестом подзывает и я отдаю женщине свой трофей. – Я старая совсем, забыла про Маршала, а охранники к нему не подходят, – наконец, произносит смягчившись.