Наваждение
Шрифт:
Майло отогнул отворот пиджака, чтобы продемонстрировать жетон.
— Полиция. Только что нашли труп Катрины Шонски. Ее убили.
Веки девушки задрожали.
— О Господи! Милостивый Боже! Кэт!
Ноги у нее подогнулись. Я поймал ее за локоть и усадил на мягкий бархатный диванчик. Майло принес ее бутылку с водой и попытался напоить.
Девица начала задыхаться. Я вернулся к прилавку и взял пакете эмблемой магазина, но когда вернулся, она уже дышала нормально и разговаривала с Майло.
Ее звали Эмми Коутсакас, но она называла себя Эмили. Она работала вместе с Кэт Шонски весь последний год. Поначалу она всячески восхваляла умершую коллегу. Мы это перетерпели, ожидая, когда шок пройдет, и вскоре Эмми уже призналась нам, что они с Кэт не дружили.
— Но я не хочу говорить ничего плохого, видит Бог.
Майло предположил:
— Вы просто не сошлись характерами.
— Мы никогда не ссорились, но если честно, лейтенант, наши взгляды на профессию были разными.
— На что?
— На эту работу. Кэт могла быть бестактной.
— С вами или покупателями?
— И со мной и с ними, — сказала Эмили. — Я не хочу сказать, что она старалась быть грубой, но… Ох, не знаю, что я такое говорю… Простите, поверить не могу…
— У Кэт был острый язычок, — подсказал я.
— Она была… порой, дело было в том, чего она не говорила клиентам.
— Не хотела вовремя похвалить?
Девушка выпрямилась.
— Если честно, ребята, весь этот бизнес зиждется на страхе. Наши покупательницы в основном зрелые женщины. Кто еще может позволить себе такие цены? Речь идет о дамах, которые когда-то носили восьмой размер, а теперь дошли до четырнадцатого. С возрастом наше тело меняется. Я знаю, потому что моя мама была танцовщицей и все это произошло с ней.
Она погладила свой плоский живот.
— Кэт этого не понимала? — подсказал Майло.
— У нас много покупательниц, которые приходят сюда в особых случаях. Они хотят выглядеть сногсшибательно и готовы за это платить. Часто приходится работать с клиенткой. Вы должны оценить ее достоинства и недостатки, причем сделать это незаметно, и направить ее к вещам, которые будут ее стройнить. Если она примеряет что-то и это выглядит отвратительно, вы должны сказать что-то приятное и направить ее к другим вещам.
— Психология в действии, — заметил Майло.
— Я изучала психологию в колледже, и можете мне поверить — это помогает в работе.
— Кэт относилась к работе по-другому, — вставил я.
— Она считала, что ее обязанности ограничиваются тем, чтобы помочь отнести вещи в примерочную и стоять рядом, изучая свои ногти. Она никогда не высказывала своего мнения, никогда. Даже если покупательница явно в этом нуждалась, ждала, чтобы ее оценили. Я как-то попыталась сказать ей, что мы не просто продавщицы, и знаете, что она ответила? «Они взрослые люди, могут и сами выбрать». Но это несправедливо. Людям нужна поддержка, верно? Даже если что-то выглядело хорошо, Кэт просто молча стояла рядом. Она не давала никаких советов, и в результате многие клиентки возвращали купленные ими вещи. Возвраты всегда оплачивались из наших комиссионных.
— А вы делите комиссионные?
— Так было раньше, но потом я сказала владельцам, что не хочу делить свои комиссионные с таким человеком, как Кэт. Они меня ценят, и в результате я стала зарабатывать в три раза больше, чем она.
— Комиссионные составляют большую часть вашей зарплаты?
— Семьдесят процентов.
— Значит, Кэт зарабатывала мало?
— И еще как по этому поводу жаловалась. Постоянно. Это было неразумно. Ей только и нужно было, что стать милой. — Эмми закусила губу. — Я понимаю, что это звучит так, будто я хочу очернить ее, но так оно и было. Поэтому, когда она перестала приходить на работу и не отвечала на звонки, владельцы решили, что она сбежала, и через три дня ее уволили.
— А кто у вас хозяева? — спросил Майло.
— Мистер и миссис Лейбович. Заработали деньги в цветочном бизнесе и ушли на пенсию. Началось это с хобби Лауры, миссис Лейбович. Они каждый год ездят в Париж, откуда она привозит дивные вещи. Ее друзья их обожают.
— Речь идет об отсутствующих хозяевах?
— По большей части. Я менеджер, а Кэт… была помощницей менеджера. — Прошедшее время глагола заставило ее поморщиться. — Вы знаете, кто ее убил?
— Пока нет, — покачал головой Майло. — Вот поэтому мы и пришли сюда.
— Представить себе не могу, кто мог такое сделать.
— Кэт когда-нибудь ссорилась с клиентами? Или с кем-то еще?
— Нет-нет, все наши покупательницы — воспитанные люди. Очень милые дамы.
— Как насчет мужчин в жизни Кэт?
— Никогда никого не встречала, — ответила Эмили. — Но по ее словам, она перебрала кучу лузеров и поклялась не связываться с мужчинами.
— С кем-нибудь конкретным?
— Нет, до имен у нас никогда не доходило. Она просто иногда бросала вскользь ядовитое замечание. Это у нее здорово получалось.
— Насчет мужчин?
— Мужчин, работы, жизни в общем и целом. Ее мать… она очень часто говорила о своей матери. Якобы она на нее постоянно давила, и Кэт это ненавидела. Из того, что я слышала, я заключила, что у нее было тяжелое детство. В целом она мне казалась несчастным человеком. Наверное, поэтому она и пила.
— На работе?
Молчание.
— Эмили?
— Иногда от нее слишком сильно пахло мятой, когда она появлялась. Пару раз она забывала про мяту, и я чувствовала запах алкоголя. Я даже начала держать рядом жидкость для полоскания рта, специально для нее.
— Кэт любила погулять?
— Наверное… Знаете, кто может ответить вам на эти вопросы лучше, чем я? Ее подруга Бет. Она работает в ювелирном магазине в нашем же квартале. Именно она сказала Кэт о том, что у нас была вакансия.