Навеки
Шрифт:
Из-за отказа отца рассказывать о его происхождении я решил, что бабушка с дедушкой были людьми, с которыми не следует знаться. Но все же, по его мнению, актеры тоже не заслуживают внимания. Возможно, мой дед был человеком, по каким-то курьезным причинам не нравившимся именно моему отцу, скажем, потомком рабов, гордившимся своими корнями. У меня зачастую складывалось такое впечатление, что папа всерьез думал, будто родился от чресел Зевса. Рабы в цепях испортили бы взлелеянный образ.
Я быстро оделся, вышел на улицу и попытался поймать транспорт до города. Вспомнив, как
Притормозил пикап с женщиной за рулем, и я попросил подвезти.
– Конечно, – согласилась она. – Запрыгивай.
Мне потребовались целых тридцать секунд, чтобы осознать ситуацию: пассажирское сиденье занимала большая черная собака, а значит, мне предлагалось устроиться сзади, среди коробок с продуктами. Тяжело вздохнув, я притулился к мешку с капустой и вообразил, как представлю этот случай моему агенту и заставлю его смеяться до икоты, но вспомнил, что Барни погиб из-за меня.
Вернувшись из города несколькими часами спустя, я увидел Дарси, бредущую в арьергарде группы женщин. Они медленно и лениво прогуливались по саду. Дарси так глубоко погрузилась в беседу с одной из гостий, так внимательно слушала каждую реплику, что я не был уверен, заметила ли она в кустах мою засаду.
Заметила, конечно, и я снова спросил себя, что же еще она умеет делать. К этому моменту я убедился, что она может пустить человеку кровь из носа или вызвать головную боль, определить местонахождение кого-то или чего-то и способна силой мысли заставить любого человека поступить так, как ей угодно. Она как-то сказала, что не умеет читать мысли, но теперь я ей в этом не верил.
– Прощу прощения, – сказала Дарси спутнице. – У меня развязался шнурок.
Я видел, как она специально наступила на кончик шнурка и сейчас сошла с тропинки, чтобы завязать его. Я затаился в паре дюймов и совсем не удивился, когда нежеланная свидетельница повернула голову в сторону небольшого водоема вдалеке.
Как только я попытался зашептать, Дарси отрицательно покачала головой и положила руку мне на плечо, недвусмысленно предлагая передать сообщение мысленно.
Так как свободной у нее осталась всего одна рука, она указала мне на свою обувку. Опустившись на колени, я занялся шнуровкой, одновременно напряженно думая, что необходимо срочно поговорить. Я детально представил длиннющий сандвич и пару кусков чизкейка, предлагая тем самым Дарси пропустить обед и придти в мою маленькую темную каморку в рабском бараке.
Я специально завязывал шнурок подольше, чтобы успеть передать Дарси кое-что еще. Постарался продемонстрировать ей в подробностях свой вчерашний сон с четырьмя красавицами, как они одновременно лизали и покусывали меня.
Мне не понадобилось поднимать голову, чтобы почувствовать смущение Дарси. Даже мысленным взором я видел, как ее лицо заливает краска.
Когда бантик наконец был завязан, она убрала руку с моего плеча и вернулась на дорожку.
– Простите, что задержалась. С узлом намучилась.
Посмеиваясь, я подумал, что Дарси с ее сверхъестественными
Но пришлось отвлечься от приятных размышлений, так как внезапно обнаружилось, что я не могу двинуться. Словно меня мгновенно заморозило. Парализовало. Я не чувствовал боли, и мозг отлично работал, но тело просто не повиновалось.
Наверняка, это учинила Дарси. С одной стороны я был ошарашен, с другой – крайне возмущен. Никто другой не смог бы сделать подобного, и все же суперменша так поступила, зная, что я знаю, кто за этим стоит.
Не уверен, сколько времени мне пришлось там проторчать. Наверное, не больше двух минут, но этого хватило, чтобы заставить меня поклясться больше никогда не подшучивать над Дарси – или, по крайней мере, не надеяться выйти сухим из воды.
Через некоторое время я услышал смех Дарси у кустарника и оказался свободен. Я так сильно сопротивлялся невидимой силе, удерживавшей меня, что, когда отпустило, оступился в розовый куст.
Час спустя Дарси пришла в мою комнату и сразу заметила три царапины, красовавшиеся на моей щеке.
– Рабыни постарались? – спросила она.
– Ты.
Я попытался выглядеть сердитым и обиженным. Дарси ласково улыбнулась.
– Мечтать не вредно. Выяснил что-нибудь в городе?
– У меня есть дедушка, – проворчал я, не показывая, что опять удивился ее всезнанию о каждом моем шаге. – Он знахарь.
– Святые угодники! – широко раскрыв глаза, пробормотала Дарси.
В наши дни матерятся даже в детских фильмах, но ее оговорка заставила меня поднять брови.
– Нет, – почувствовав мое недоумение, пояснила радетельница за чистоту речи. – Это не ругательство. Я имела в виду «как делали святые». Исцеление. Лечение болезней.
– Постой, – вставил я. – Он лечит молитвами. Типа, если ты поверишь, то исцелишься и так далее. Сомневаюсь, способен ли он действительно…
Дарси не слушала. Она осматривала комнату. Халупу строили и обставляли как можно дешевле. Верхняя половина стен – окрашенный гипсокартон, а нижняя – обита бороздчатой фанерой. Древняя железная кровать с дешевым жестким матрацем и серыми простынями. Комод, крошечный стол, пара стульев – вот и все. Удобства в конце коридора, для "леди" с одной стороны, для "джентльменов" – с другой. Так как кроме меня в бараке никто не жил, ванная оказалась полностью в моем распоряжении.
– Мне не нравится это место, – скривилась Дарси. – В этих стенах много боли. Я была на других плантациях, но ничего подобного не ощущала. Здесь хуже всего. Знаешь, почему Девлин приковал себя цепью к стене вчера ночью?
– Воспроизвел творившееся в той комнате?
– Да. – Она на секунду положила ладонь на стену. – Предки Дельфии были очень нехорошими людьми.
Думаю, это преуменьшение. Я положил сандвичи на стол и самым небрежным тоном поинтересовался, что она-то выведала.
Улыбаясь и жадно поглощая пищу, словно голодала несколько лет, Дарси рассказала, что узнала от других постоялиц – то есть, ничего.