Навозный жук летает в сумерках…
Шрифт:
Но если Эмильсон кому-нибудь проболтается, то их сотрудничеству конец, и он больше не получит никаких телефонных номеров, никогда.
— Да о чем ты говоришь, ясное дело, — ответил Эмильсон, и Йерпе, смеясь, заявил, как прекрасно, когда полиция и пресса работают вместе.
— О'кей, в 22. 00 «Курьер» идет в типографию, я беру под этот материал целую полосу. Позвоню, как только узнаю телефон. А ты будь наготове, все остальное за тобой! А потом можно запускать станки!
Они договорились, и Йерпе повесил трубку.
В
Добыть все эти сведения Юнасу помог отец. Поскольку он сам был предпринимателем, для него это не составило никакого труда. Он был надежным человеком в таких делах, поскольку никогда не задавал лишних вопросов.
Следующий шаг — номер телефона. С этим Юнас справился сам. У него было две магнитофонные записи с набором номера. Одна — это телефонный разговор фру Йорансон на первой пленке. Вторая — когда звонил тот тип, забравшийся в дом, и не дождался ответа. На пленке было отчетливо слышно, как он набирает номер. Хуже было с первой кассетой, так как грохот поезда заглушил три последние цифры.
Юнас прокрутил эти пленки на папином большом магнитофоне, на самой высокой скорости. Потом перемотал назад и прокрутил на самой низкой. Он прислушался… казалось, что…
Может ли это в самом деле быть один и тот же номер? А почему бы и нет? Если они звонили по одному делу, то это вполне вероятно.
Но на догадки времени нет. Надо узнать номера телефонов! И кому они принадлежат!
Юнас включил свой магнитофон и записал, как звучит набор всех цифр от 0 до 9. Потом оставалось только засечь, сколько времени движется на диске каждая цифра. Это было самое простое.
Вскоре он смог вычислить номер. Перед самим номером был код 031, следовательно, это Гётеборг. Код и три первые цифры со второй записи совпадали с номером, по которому звонила фру Йорансон. Значит, оба набирали один и тот же номер, это очевидно.
Вот и все! Юнас позвонил в справочное бюро. Номер принадлежал торговцу антиквариатом в Гётеборге. Все ясно! Больше Юнасу ничего и не требовалось. Он ни секунды не колебался. Медлить было нельзя!
Юнас позвонил Йерпе.
Йерпе позвонил Эмильсону.
Эмильсон знал обоих — и парня без постоянного адреса из Траноса, и торговца антиквариатом из Гётеборга. Биографии обоих были небезупречны.
Через несколько минут Эмильсон с двумя напарниками уже направлялся в Гётеборг.
ДЕРЕВЯННАЯ КУКЛА
Говорить с напуганными людьми всегда трудно. Особенно если они сами не знают, чегобоятся. Они все
Давид нашел Натте у реки. Он ходил по берегу и что-тоискал в камнях, наверное, тайком ловил раков. Сезон ловли раков еще не начался, поэтому Натте решил, что его застукали. Он стоял, спрятавшись за свисающую ветку, и вертел в руках фонарик.
В общем, он был недоволен тем, что Давид заговорилс ним, и попросил оставить его в покое.
Давид решил идти напрямик.
— Натте, — сказал он, — как-то вечером, примерно месяц назад, я вас встретил на Лобном месте. Помните?
— Нет, — Натте повернулся к Давиду спиной: ничего он не помнит, и разговаривать ни о чем не собирается.
— Натте, вы бы лучше послушали меня, вместо того, чтобы все время отвечать «нет». Мне нужна ваша помощь. Будьте любезны, выслушайте меня.
Натте не отвечал. Он недоверчиво смотрел на Давида. Давид продолжил:
— Вы мне однажды рассказывали, что в детстве ходили с отцом в Селандерское поместье…
— Нет, это все неправда! Мы никогда там не были! — яростно отнекивался Натте. Но Давид не обращал на это никакого внимания.
— И вы сказали, что отец у вас на глазах распилил на две части большую деревянную куклу. Вас это очень напугало.
— Нет, нет, все это вранье! Я ничего об этом не знаю.
— Во всяком случае, вы так сказали, — спокойно ответил Давид. — Натте, на самом деле эта кукла — деревянная статуя. И распилили ее не поперек, как я понял из вашего рассказа, а вдоль, то есть сверху вниз, так что получилось две половины.
— Чушь! Ну, все, — Натте развернулся и попытался уйти, но Давид пошел за ним и решительно продолжил:
— Нет, Натте, это не чушь. Одну половинку прикрепили потом на лестнице в Селандерском доме, но где-то месяц назад вы по заданию фру Йорансон ее сняли. После чего заделали колонну и закрасили зеленой краской.
— Ты с ума сошел! — завопил Натте. — Ты врешь так, что и сам поверил в свое вранье! Я с такими, как ты, не разговариваю.
— Когда вы были в поместье, — упрямо продолжал Давид, — вы случайно разбили цветочный горшок. Зная, что в этом доме к цветам особое отношение, вы испугались, выбежали на кухню и спрятали горшок на дне мусорного ведра.
— Откуда ты знаешь?
Голос у Натте дрожал от страха. Он испугался еще сильнее, когда понял, что проговорился.
— Знаю, — спокойно сказал Давид. — Я знаю все.
— Я обещал молчать… Но я был уверен, что посадят за это именно меня. Я так и знал.
Натте был в ужасе, но Давид пытался успокоить его. Никто его не посадит. Он ни в чем не виноват. Он просто выполнял свою работу и никакого отношения к статуе не имеет.
Натте слушал недоверчиво, хотя Давид изо всех сил старался убедить его, что он не виноват. Было заметно, что старик растерян.