Навсегда, мой принц
Шрифт:
Он успел вручить мне свой сюртук и нахлобучил мне на голову свою тонкую парадную диадему, и я так и осталась стоять, сжимая дорогую чёрную ткань, чувствуя тяжесть королевского атрибута на лбу.
— Никуда не уходи, — наказал он, строго грозя пальцем, разбежался и скрылся в водах Чёрного Озера. Идеально-зеркальная гладь разбилась от столкновения с его телом на тучу брызг, и тишину, нарушаемую лишь шелестом ветра в мёртвых ветвях, разрезал плеск воды.
Принц Натаниэль, показавшийся теперь откровенно наглым и дерзким, а никак не учтивым, купался,
Прекрасная картинка казалась частью безумного сновидения, в котором я оказалась наедине с полуобнажённым мужчиной, которого ещё утром сочла привлекательным.
Когда он вышел на берег, тряхнув головой, и приблизился ко мне, я снова опустила взгляд. В высшей степени неприлично и грубо было так себя вести наследнику престола, но что я могла ему сказать? Запретить или пристыдить? Я?
— Ты интересная, — протянул принц, задумчиво рассматривая меня своими тёмными глазами.
Его взгляд снова был изучающим, но теперь, когда утренняя цель была достигнута, я уже не хотела его заинтересовать. Мне было попросту страшно в такой компании.
— Простите, но… — я отступила было назад на шаг, только принц протянул руку и сжал мой локоть.
— Не уходи. Я тебя не трону, — его голос был совсем тихим, он смотрел на меня исподлобья, а потом вдруг вскинул голову, глядя сверху вниз. — Расскажи о себе. Ты не похожа на Траминерку. Даже эта ледяная глыба Пари больше походит на одну из нас, но при этом ни слова не говорит по-траминерски, а ты щебечешь без акцента. Ты его не учила… это врождённый дар, как и твоё имя. Эммоджен… Эмма, верно?
Он говорил тихо, и его голос был тягучим, непривычным для меня. Траминерский язык был подобен песне, если говорил тот, кто знает его с рождения, а не заучил по книжкам. Он обладал особой притягательностью и пинорцы часто признавали его чарующе прекрасным.
Я и не думала, что сама звучу так же, но когда заговорила, взгляд грозовых глаз принца вмиг потеплел и обратился ко мне с вниманием и восхищением. Его губы изогнулись в улыбке и чуть приоткрылись, а взгляд застыл на моих губах, из которых выходили подобные песне слова на его родном языке.
— Мой отец траминерец, он аристократ, но увы, я не знаю его имени. Он прибыл сюда в составе делегации девятнадцать лет назад и больше не появлялся. Он был… послом, если не ошибаюсь, — принц кивнул. — Я с рождения владею языком, это правда, но раньше мне не приходилось так долго на нём говорить.
— Твоя магия пинорская или ты обладаешь и нашей?
— Мне не приходилось её использовать. В Пино… — я замолкла, поняв, что сдала себя с потрохами.
— Ты не аристократка, — протянул принц, его губы изогнулись в открытой широкой улыбке, и он сделал ко мне решительный шаг.
— Стойте, — слишком громко выкрикнула я. — Я не выросла при дворе, но воспитана придворной… Я знаю о приличиях и…
— О чём ты подумала, трусиха? — улыбнулся Натаниэль, внимательно глядя на мои губы и раскрасневшиеся щёки. — Неужели решила, что я посягну на твою невинность только оттого, что ты не выросла среди господ? К твоему сведению, и половина придворных дам не доносит свою чистоту до брачного ложа, вот тебе сюрприз из первых рук, — он рассмеялся, но не гадко и визгливо, как порой смеялись мужчины в баре, где иногда подрабатывала мама, а тихо и спокойно, будто эта шутка была скорее печальной, чем забавной.
— Простите… я… неверно поняла вас… вы… обнажены и… не могли бы…
Я блеяла овечкой, а принц вдруг проявил невиданное благородство и поднял с земли свою рубашку.
Спустя пару минут он уже был полностью одет за исключением сюртука, который я сжимала в руках. Смерив внимательным взглядом мой наряд и, кажется, не упустив ни одной детали, принц забрал свой сюртук, встряхнул и накинул на мои плечи.
— Я не замёрзла, ваше высочество, — шепнула я в ответ на этот жест, заставивший покраснеть.
— А это и не от холода, — ответил он и протянув руку, которая до этого касалась моего локтя, вдруг перехватил ладонь. — Пошли, прогуляемся.
— Это не совсем уместно, ваше выс…
— Тебя королева отпустила, чтобы провести мне экскурсию, так что не отказывайся. Я же сказал, не собираюсь посягать на твою невинность, ты такая смешная.
— Я…
— Да хватит уже, — он остановился и обернулся ко мне, снова внимательно вглядываясь в лицо. Казалось, что всякий раз он рассчитывает прочесть там что-то, чего не произносят мои губы. — Мне просто претит прогулка в одиночку. Я искупался, протрезвел, выбросил из головы вашу ледяную королеву и готов к обещанной прогулке. Идём.
Я кивнула, явственно чувствуя тяжесть диадемы и сюртука, будто они весили непомерно много для моего слабого тела.
Это было странно, стать невольной обладательницей заветной короны Траминера, я не чувствовала себя самозванкой, но поражалась тому, что оказалась настолько близка к немыслимой доселе вершине. Я даже не чувствовала неловкости из-за того, что иду за руку с потенциальным женихом королевы, настолько неприятно она себя с ним вела. Это было что-то сродни чувству, которое испытываешь во сне, где всё от обстановки до одежды незнакомо и чуждо, но всё-таки недостаточно пугающе ново. Разум и тело в таких снах входят в сопротивление, и если половиной чувств ты признаёшь, что всё происходящее более чем вероятно, другой половиной поражаешься собственной невольной фантазии.
Я шла по узким тропинкам чёрного сада, уходящего за дворцовые галереи, и понимала, что нельзя было выдумать худшего экскурсовода. Всё это было для меня совершенно незнакомо, я впервые шла по этим дорожкам, мимо этих кустарников и низких деревьев. Пейзаж практически не сменялся, и будь я без браслета и с маленькой толикой знаний, непременно бы наколдовала светляков или райских птиц, осветивших бы нам дорогу, но увы. Я могла только идти в темноте и смотреть на спину Натаниэля, обтянутую мокрой рубашкой.