Найденыш
Шрифт:
— Думаешь, я сейчас сопли распущу и расскажу тебе о своих новых хозяевах? — ухмылка расползлась по губам диверсанта.
— Федя! Мальчик, кажется, никак не поймет, что наш интерес к его жизни — всего лишь повод познакомиться с хозяевами, — Тихон посмотрел на широкоплечего, но низкорослого, похожего на сказочного гнома, мужика. Федор был из дагуров (4); в молодости по своей дурости, поддавшись на уговоры одного бандитов «прогуляться» на соседнюю территорию, вступил в крупный отряд. Периодические набеги на русские поселения, раскинувшиеся вдоль границы, приносили хорошую прибыль в виде белых женщин, оружия,
Видимо, Шу-ань, как раньше звали Федора, родился не под счастливой звездой. Первый же его рейд закончился жутким разгромом отряда. Кто-то сдал рейдеров с потрохами, и в трех километрах от русской границы они попали под плотный пулеметный и автоматный огонь из засады. Кроме Шу-аня выжили трое, но в ходе перекрестного допроса, устроенного русскими на месте побоища, двое были застрелены в целях активизации мозгового процесса у остальных. В конце концов, в живых остался только молодой парень, который приглянулся командиру странного отряда Тихону Данилову. Он сумел точно нарисовать план бандитской базы на сопредельной территории прямо на земле, да еще показал наикратчайший путь до нее. Русский командир сдержал свое слово. Шу-ань все-таки имел своего покровителя на небесах. Он остался жить, вдобавок получив новое имя. В дальнейшем Федор пытался понять, чем так заслужил доверие Тихона. То ли умением следопыта, проводника, стрелка или палача?
Федор без спешки вышел из темного угла, где терпеливо дожидался своей очереди для общения с пленником. Встал напротив Алексея, сощурил и без того раскосые глаза, и с размаху влепил пощечину. Голова допрашиваемого мотнулась в сторону, а сам он засмеялся.
— На большее не хватает фантазии? Этот узкоглазый у вас за палача?
Дагур внимательно посмотрел на Алексея и врезал пощечину с другой стороны. Пленник внезапно захлебнулся смехом и стал задыхаться. Федор удовлетворенно кивнул.
— Умереть не хочешь? — спросил дагур с интересом. — Чувствуешь, однако, язык пухнет? Совсем скоро дышать не сможешь. Атаман, дать ему умереть?
— Да пусть, в принципе, — пожал плечами Тихон. — Сдохнет, туда ему и дорога. Второго разговорим. Он парализован, но языком будет работать, если пообещаем вылечить его. А Федор отлично поднимает на ноги, впрочем, как и в могилу сводит.
Тихон подошел к пленнику и внезапно вбил между его ног свой сапог, да так, чтобы носок прижал причинное место к стулу. Алексей ойкнул, но распухший неведомо отчего язык мешал ему покрыть матом своих врагов. Сначала больно не было, но с каждой секундой давление на мошонку увеличивалось, и это становилось очень и очень больно. А еще легкие, раздираемые болью, требовали глоток кислорода.
Атаман кивнул Федору, последовал тычок пальца под подбородок, и Алексей с облегчением стал хватать воздух открытым ртом. Одна проблема отступила, но горевшая огнем промежность не давала покоя. Впрочем, он испытывал и не такие боли, а всевозможные болевые ухищрения готов был стоически сносить, зная, что за болтливость может лишиться не только языка.
— Кто послал тебя для слежки за базой? — повторил вопрос Тихон. — Назови заказчика, его настоящее задание.
— Зря стараетесь, — сжав зубы, прошипел пленник. — Вы же знаете, что я не стану раскрывать цели своего задания. Я связан обязательствами, у меня стоит блокировка. Вам не снять ее.
— Блок ставил Хазарин? — резко спросил Никифор.
Пленник едва заметно вздрогнул.
— Это важно? — преодолевая боль, спросил Алексей.
— Для тебя — нет. Ты все равно труп, — голос Никифора стал грубым. — Контур блока после твоей смерти все равно снимем, пригодится для допроса твоего приятеля.
Тихон убрал ногу, давая передых пленнику, сидевшему с бледным лицом.
— Федор, давай-ка проводочками яйца пощекочем, — сказал он, не отрывая взгляда. — Хочу полюбоваться, как он червяком извиваться станет.
Дагур осклабился, подошел к столу, на котором стояла лампа, нарочито резко выдернул шнур из розетки, ножом отрезал провод от прибора и зачистил концы. После этого схватил стул вместе с привязанным пленником и рывком подтянул к стене, в которой была вмонтирована еще одна розетка.
— Не передумал? — не скрывая любопытства, спросил Федор. — А то мне неприятно у мужика штаны расстегивать. Не люблю….
— Какой стеснительный, — хмыкнул диверсант. — А то попробуй….
Федор особо долго не раздумывал. Ножом располосовал штаны от края вниз наискось до левого бедра. Пленник заметно побледнел. А дагур, словно не замечая его внутренних страданий, воткнул штекер в розетку. Оголенные провода вонзились в мошонку. Алексей взвился от боли вверх, но сразу же был припечатан к стулу крепкими ладонями. В следующие несколько секунд он извивался как червяк в пальцах. Дагур, сощурив и без того узкие щелочки глаз, тыкал проводами с небольшим интервалом, чтобы пленный сполна насладился мучениями, свивающими организм в тугой ком боли.
— К чему такое запирательство? — удивленно спросил Тихон, все это время с каменным лицом наблюдавший за экзекуцией. — Если стоит блок, так скажи просто, кто послал тебя. Хазарин?
— Да! — выплюнул пенистую слюну Алексей. — Этого достаточно?
— Вполне, — кивнул Никифор дагуру, чтобы тот прекратил истязания. — Мы же не изверги какие, Алеша. Понимаем, что у каждого есть долг и обязанности. Твои тайны — они же совсем не тайны, если умело пользоваться полученной информацией. А мы умеем эти тайны доставать.
Алексей не успел дернуться, как руки волхва обхватили его голову с двух сторон и сжали виски словно в тисках. Пленник закатил глаза и обмяк. Организм, активно боровшийся с болью, устроенной ему Федором, не успел среагировать на новую атаку. Ментальный удар, направленный на взлом блока, мгновенно стал разрушать нейронные связи и рецепторы головного мозга. Никифор четко знал, сколько времени ему понадобится для пробития защиты, и сразу убрал руки, как только почувствовал по состоянию пленника, что тот может сойти с ума.
— Не переборщил? — Тихон поморщился. Ему, если честно, не нравились некоторые допросные методы волхвов, и он предпочел бы вообще не присутствовать при таких экзекуциях. Только на кону стояла безопасность Гришки-найденыша и всех, кто причастен к его тайне. А это, почитай, вся станица. Так что, одного пленника и не жаль, если рассуждать беспристрастно.
— Да нормально все, — успокоил его Никифор. — Только штаны обгадил чуток, так что извините. Я такие процессы не контролирую.
— Хорошо, дальше что? — атаман внимательно посмотрел на обвисшего пленника. — Он еще нужен нам для допросов?