Найди меня в темноте
Шрифт:
Ей кажется, что он может обнять ее всего лишь одним вот таким взглядом. И она снова забывает обо всем под этим взглядом.
Господи, как же ей его не хватало…
– Привет…
– Привет…
Так естественно. Так непринужденно. Наполняя ее удивительной легкостью до самых краев. А потом короткое, но такое нужное ей сейчас: «Ты в порядке?». Почему-то он единственный задал ей этот вопрос. Единственный из всех спросил, в порядке ли она.
Такой до боли знакомый
Бэт вдруг вспоминает, как когда-то между ними уже звучал этот вопрос. В тесной камере, когда Дэрил принес ей весть о смерти Зака. Когда она обняла его и почувствовала, что ее глупое сердце заколотилось в груди вдруг совсем не так, как должно. А еще почувствовала, как удивительно бьется его. Ей тогда казалось, что оно заполняет у него всю грудную клетку, настолько громким и настойчивым под ее ухом был этот ритм. Отдаваясь в каждой клеточке ее тела. Пробуждая в ней нечто. Нечто странное, но такое чудесное…
Ты в порядке?
И она улыбается, вспоминая то самое чувство. Это невероятное ощущение легкости и безграничного счастья. Покоя и теплоты.
Ей с ним хорошо. Как ни с кем другим.
Несмотря на то, что внутри постоянно бились в то лето перепуганные бешеным ритмом сердца хрупкие бабочки. Они появились на веранде у домика самогонщика после того, как она выпила несколько глотков обжигающей горло прозрачной бурды. Прозрачной, как слезы. Как стекло счастья, которое тогда накрыло ее, словно колпаком. Никогда еще ей не было так хорошо, как в те несколько летних недель. Никогда…
И Дэрил улыбается ей робко, раздвигая губы в неловкой и непривычной для него улыбке. А она улыбается в ответ. Этой знакомой ей до боли, такой дорогой для нее неловкости. Этой нежности в его глазах. Этой теплоте, что разливается в ней от макушки до кончиков пальцев на ногах. Этому обнимающему взгляду.
И ей никогда не будет больше страшно или тревожно. Потому что он рядом…
Господи, как же ей хорошо с ним рядом! И как же хочется снова прижаться к его груди, чтобы ощутить, как бьется его сердце…
А потом вдруг вторгается осознание, что они вовсе не в домике похоронщика. Что между ними лежит целый отрезок длиной в полтора года, где они стоят у противоположных точек. Осколки ее бесхитростных детских иллюзий. Обрывки ее прежней наивности. Ее шрамы. Ее темнота.
Реальность вторгается голосом Мэгги, светом свечи и яркими клетками на его рубашке. Наполняя ее болью. Не привычной головной болью. Такое ощущение, что кто-то залез в ее грудную клетку и разорвал на две половины ее сердце. Как когда-то разрывалась на две половины ее голова. И она пытается укрыться от этой боли за щитом злости.
Он тоже бросил ее. Он. Бросил. Ее.
Но привычная злость
Бэт дожидалась только его, чтобы рассказать все. Чтобы взглянуть им обоим в глаза. Людям, от которых она так ждала этого. Ждала, что она станет для них чем-то таким… таким…
Солнцем. Как подскажет ей Мэгги потом в том тайном ночном разговоре-скандале у крыльца, который она будет слушать, лежа на этой самой крыше. Боясь даже дышать, чтобы он не почувствовал ее присутствие.
Она хотела быть солнцем. А была никем… Ничем… Для них она была тогда никем.
Бэт ждала эти несколько дней только Дэрила. И именно из-за него не смогла ничего рассказать из того, что хотела. Из того, что иногда репетировала долгими ночами во время пути сюда, в Александрию, шепча зло в ночную тишину всю правду о том, что ей удалось пережить. Поэтому она очень старалась во время сегодняшнего разговора не смотреть на него. Потому что ей раньше так хотелось, чтобы узнали. И кожей осязала в те моменты его боль и вину.
Словно между ними вдруг протянулась какая-то незримая нить тогда, наверху, когда они так долго смотрели друг на друга.
Еще одна мертвая девочка для него.
Бэт не ожидала, что не выдержит даже самого начала этого долгого разговора, к которому готовилась. Не ожидала, что самой будет так больно открываться. Не захотела. Попыталась скрыть. Спрятать от них правду. Этот обоюдоострый нож, который был способен изранить не только их.
Не только его, но и ее.
Еще одна мертвая девочка. И он искал ее. Он искал ее тоже. Как Софию.
Но я не София… Я выжила. Я сделала это.
Бэт не выдерживает этой боли, которая отражается сразу же, словно в зеркале, от него при каждом ее слове. Никто не видит. Никто. Но она очень хорошо успела изучить его за те несколько недель. И до сих пор помнит, как дрожало его тело под ее ладонями, выплескивая боль…
Может быть… если бы я не сдался… если бы я продолжал искать…
И она не смогла в итоге рассказать даже толики того, что пережила. Ей нужно было уйти. Просто уйти. Прекратить эту пытку для них обоих. Которая ломала ее привычные заслоны под волнами боли и таких ненужных уже воспоминаний.
Бэт видела напряженную линию рта Мэгги. Видела пытливую настойчивость Рика, которую она читала в глубине его глаз. Они бы не отпустили ее, пока она не рассказала все до конца. Потому просто сбежала, испугавшись. Поддаваясь слабости. Сославшись на головную боль, которая впервые куда-то спряталась, отдавая бразды правления сердечной.