Найди меня в темноте

La escritora

Но уйти… это так по-детски. И там Морган… который не сможет больше жить в лесу и бегать от ходячих с его ногой.

– Это…? – спрашивает на въезде проверяющий, показывая на Бэт позади Алекса. – Чужак?

– Это скаут. Из нашей группы. Первый выезд. Оружие останется при ней, - отвечает Алекс, словно чувствуя, как холодеет Бэт при мысли, что ей придется сейчас отдать арбалет и нож.

У самого дома страхи просто захлестывают с головой. Бэт просто уверена, что ее отсутствие уже обнаружено, и даже боится

себе представить, что ждет внутри. Мишонн ждет ее на крыльце. Сумка с логотипом, буквально кричащая о том, что Бэт сделала сегодня, стоит у ее ног.

Если Дэрил знает о том, что внутри «Таргета», он просто убьет ее. Если прежде ее не убьет Мэгги… Зачем она только прихватила эту дурацкую сумку..?!

Из-за страха начинает шуметь в ушах, и она замирает на месте, не решаясь идти дальше.

– Блондиночка, - окликает ее Алекс, наблюдающий за ней внимательно. – Ты только недавно сделала то, на что не у каждого мужика хватит стали в яйцах. Просто подумай о том, ради кого ты это сделала. О своей племяннице и сестре. Только о них. И о жизни, которую сегодня спасла. Думай об этом, когда будешь стоять перед Граймсом.

– Спасибо тебе, - улыбается вдруг Бэт, чувствуя, как немного спадают кольца, сковавшие ее грудь и давящие в висках. – За все…

– Я заеду завтра вечером.

– Я не уверена…

– Это не вопрос, блондиночка. Не надо ничего отвечать, - улыбается он ей, а потом отъезжает. Бэт не может не улыбаться шире при этих словах, на миг становясь снова той самой Бэт, которой так нравилось внимание мальчиков в школе.

Только она уже не в школе давно. И все теперь совсем не как раньше…

– Бэт, - обращается к ней Мишонн тихо, едва она подходит к крыльцу. – Не надо думать сейчас ни о чем, кроме того, что ты уже сделала свой выбор. Ты вернулась к нам. Не позволяй своим страхам, что ты не сможешь вписаться в чью-то жизнь, или что кому-то не понравится какой-то из твоих поступков, отравить себя. Быть столько времени одной или в компании одного человека – это не одно и то же, что стать частью семьи. Я прошла через это. Мне это знакомо. Я тоже боялась, как и ты, когда шла тогда с банкой смеси к тюрьме. Но я сделала это. Я стала частью семьи. Я позволила вам позаботиться о себе. Пустила вас к себе близко. И ты тогда помогла мне в этом, помнишь? Теперь позволь нам позаботиться о тебе. И просто подпусти нас ближе. И все сложится тогда. Все получится!

– Это не одно и то же. Когда ты пришла к нам, ты нас не знала…

– Но это не означает, что тебе сейчас легче, чем было мне, правда? – улыбается Мишонн уголками губ. – Вернуться к людям после вынужденного одиночества, наполненного болью и злостью, особенно тяжело, когда приходишь оттуда за эти стены. Где есть жизнь.

А потом протягивает Бэт сумку и заходит в дом, оставляя на ее выбор принятие решения, как ей следует поступить сейчас.

Она может сбежать сейчас наверх, бросив сумку в коридоре, сославшись, что у нее очередной приступ. А может смело встретить их взгляды, их недовольство и их гнев. И попытаться доказать, что тебе было просто необходимо сделать именно так, а не иначе. Все еще возможно.

Они могут

принять ее такой, какая она стала. Потому что они семья. Они – одна семья.

Бэт входит в гостиную и видит их лица. Встревоженные. Напряженные. У кого-то заплаканные, как у Мэгги и Кэрол. На Дэрила Бэт вообще старается не смотреть. Почему-то одно его присутствие здесь вызывает у нее слезы. Опять слезы…

Она начинает выкладывать спешно банки из сумки, до полусмерти боясь уронить хотя бы одну из пальцев. И выдать свое волнение тем самым. И говорит, сначала даже не смея поднять взгляда от этих банок. Говорит без перерыва и быстро, чтобы не перебили. Ей необходимо, чтобы ее выслушали.

Защитить Мишонн, потому что на нее, скорее всего, обратит Рик гнев за эту вылазку. Убедить, что она сама рисковала своей жизнью не просто так, а исключительно ради своей семьи. Ради жизни.

А потом Бэт поднимает глаза, протягивая Рику пакет с банками – своим вкладом в жизнь Александрии, а не только их маленькой группы, свои первым шагом в общество - и видит, что Рик смотрит на нее с теплотой и гордостью. Как смотрят на ребенка, который только-только сделал первый шаг. И чувствует себя именно этим ребенком, шагнувшим смело в ту жизнь, которая ее так пугала еще недавно. Среди своей семьи. В этом маленьком подобии прежнего мира.

Рик вдруг обнимает ее. Крепко. Тепло. Так уютно. И она чувствует спустя первые мгновения необыкновенное облегчение.

Она больше не одна. Она никогда больше не будет одна. Она дома…

Именно это ей шепчет Рик, обнимая и ласково гладя своей большой ладонью ее волосы.

– …мы испугались на миг, что потеряли тебя. Снова. Но теперь ты дома, ты с нами. И все хорошо. Несмотря ни на что, Бэтти. Мы справимся со всем, что выпадет. Главное, что ты снова с нами… Ты дома… Ты со своей семьей. Ты дома…

Бэт плачет, цепляясь за него, за ткань рубашки-поло, в которую он одет, за его мускулистые руки. Плачет, выплескивая страх, который сегодня бился в ней в “Таргете”, когда она лишний раз боялась посмотреть вниз. Рик терпеливо ждет, пока она выплачется, и, отстраняя от себя, вытирает ей слезы большим пальцем.

– Больше не оставляй нас так… Мы безумно боимся тебя потерять снова, Бэт.

Она кивает ему, обещая, а потом ее перехватывает в свои объятия Мэгги. Сестра смеется и плачет одновременно, шепчет и постоянно целует ее в глаза, волосы, в лоб. Затем ее передают из рук в руки Гленну, у которого на удивление подозрительно блестят глаза.

– Спасибо, Бэт, - шепчет он ей в ухо. – Спасибо, что принесла смесь.

А потом ее обнимает Кэрол. Ласково и мягко обхватывает руками. И в этот раз Бэт обнимает ее, как остальных – тоже крепко и нежно, впервые чувствуя себя вернувшейся в семью именно сейчас. Не тогда, когда она перешагнула через линию ворот Александрии, не тогда, когда все собирались в доме Граймсов, а именно сейчас.

– Прости меня, - Кэрол вторая, кто просит прощения у Бэт. – Я не должна была тебе говорить о Вашингтоне. Не знаю, кто меня дернул за язык тогда.