Найди сердце королевы
Шрифт:
Оглядевшись, быстро понимаю, что нахожусь в чьей-то спальне. Вероятно, это комната Лэнса и Софи. У двухместной кровати стоит высокая лампа, на однотонных бежевых стенах висят картины и фотографии в рамках.
А ещё в углу сидит человек.
Я едва не вскрикиваю от неожиданности, прижимая одеяло к груди. Однажды он уже видел мою грудь не такой уж и скрытой, ведь своими руками разорвал на мне бельё. А может, он видел всё в тот вечер.
– Кто меня раздел? – обветренными губами и почти сухим языком спрашиваю я.
– Я, –
У меня вскипает от злости кровь.
– Кто тебе разрешал меня касаться? – шиплю я сквозь стиснутые зубы.
– Ты сама разрешила. Ничего не помнишь?
Нет, не помню, но вслух этого не произношу. Бросаю взгляд на кофточку, аккуратно сложенную у моих ног.
– Не утруждайся, – говорит Гай спокойным тоном. – Я помогу.
Он встаёт со стула, берёт кофту и протягивает её мне. Я резко выхватываю из его рук свою вещь.
– Зачем ты сидел и подглядывал за мной? – Я прочищаю горло и добавляю: – Неужели у тебя нет других дел?
– Я не мог оставить тебя одну. Тебя могло вырвать. Кто помыл бы тебе лицо и уложил спать снова? Ты ведь никогда раньше с таким состоянием не сталкивалась.
– Меня не растрогают твои лживые слова, даже не пытайся, – зло произношу я. – Что произошло? Почему я… почему я раздета?
– Тебе было жарко, и ты попросила меня раздеть тебя. – Гай раскрывает занавески, и я вижу, что на город уже ложится вечер. Надо же, как быстро летят часы в заточении. – Нейт дал тебе один из своих любимых порошков. Он называет его пудрой фей.
– Он… – У меня вздрагивает голос. – И что? Я это помню, но… Это был какой-то наркотик? Что-то серьёзное?
– Галлюциноген. Вещь полегче наркотиков. Только благодаря этому факту Нейт всё ещё жив.
Я хмурюсь, потирая виски, и пытаюсь вспомнить хоть что-то из того, что творила. Наркотики или галлюциногены… Какая, к чёрту, разница?
– Что я ещё делала? – спрашиваю я, не желая знать ответа.
Он слабо улыбается, словно вспоминая что-то весёлое. Я становлюсь мрачнее тучи. О господи, только не это…
– Ничего такого, – отвечает Гай, протягивая мне стакан с водой. – Просто бубнила что-то себе под нос, но быстро заснула. А сейчас выпей это, и тебе станет лучше.
От воды я не отказываюсь и почти залпом опустошаю вручённый стакан. Она стекает приятной прохладной жидкостью по сухому горлу вниз, и я в наслаждении прикрываю глаза.
– Спасибо, – выдыхаю, ставя стакан на тумбу рядом с кроватью.
– Не за что, prisonniere [3] , – усмехается в ответ Гай. – А теперь надевай кофту и спускайся ужинать.
3
Пленница (фр.).
Не дав мне расспросить его детальней о произнесённом странном слове, он исчезает за дверью, которую не забывает за собой плотно закрыть.
А я всё продолжаю смотреть куда-то вперёд, понимая, что он, вероятно,
И думаю, правильно сделал.
Спускаюсь я на первый этаж очень неуверенно, едва переступая с ноги на ногу. Внизу меня ждут трое: Гай, Нейт и Зайд.
Хизер уже нет, и мне от этого легче дышится, хотя я и помню её неуважительный тон и заявление о том, что я типичная жертва и как раз во вкусе Гая. Неужели он и прежде держал девушек против воли? Вполне возможно.
– Давай, шевели попой, крошка, – улыбается Нейт, подбегая ко мне и протягивая руку, словно кавалер, решивший помочь даме изящно спуститься с лестницы.
Однако я на его жест не отвечаю, а лишь грубо произношу:
– Иди к чёрту. После того, что ты сделал, я ни за что больше не коснусь твоей руки.
– Эй, ну не напоминай, а! Твой парень еле оставил меня в живых и почти уже успокоился.
– Не успокоился, – холодно исправляет его Гай. – Ты лишь отсрочил неизбежное.
Нейт цокает языком, возвращаясь на кухню и хватая вилку. Отсюда вижу, что на столе лежит аппетитный ростбиф, от которого в воздух поднимается пар, а с поверхности стекает мясной сок. У меня текут слюнки. Видно, аппетит решил вернуться.
– Откуда? – спрашиваю я, подходя к столу.
– Что, нравится? – ухмыляется Зайд. Потом показывает мне обе свои ладони, покрытые разноцветными татуировками. – Приготовил этими охуенными руками. Они не только пиздато управляются с кисками, но и ещё неплохо готовят.
– Зайд, – прикрикивает Гай. – Ещё одно подобное слово, и ты вылетишь отсюда.
Я явно свыкаюсь с мыслью о том, что речь Зайда не ограничивается простыми повседневными словами, а постоянно смешивается с самыми грязными выражениями, которые только могут быть мной услышаны. Поэтому внимание на подобное уже не обращаю: гораздо удивительней для меня тот факт, что лежащий в большой плоской тарелке, прикрытой стеклянным клошем, ростбиф приготовлен именно им.
Сажусь на стул, готовясь приступить к трапезе.
– Держи. – Нейт открывает крышку, отрезает кусок мяса и кладёт в чистую тарелку передо мной. – Буду тебе служить верой и правдой, пока ты не перестанешь обижаться из-за того, что я натворил. Ведь я каюсь! Искренне каюсь! Почти как согрешивший монах перед господом богом.
– Отстань, Нейт, – отмахиваюсь я. – Я больше на тебя не обижаюсь.
У него загораются глаза, и это вызывает у меня неожиданную улыбку.
– Что? Правда?
– Да, – киваю я. – Так что хватит подлизываться.
Он вдруг по-дружески обнимает меня за шею, подойдя сзади, и от неожиданности я чуть не роняю вилку из рук.
– Отлично, – отстраняясь от меня, выговаривает Нейт и садится на своё место. – Я уж думал, придётся ползать на коленях до скончания веков.
Отойдя от изумления, я всё же крепче хватаю столовый прибор, вонзаю его в кусочек мяса и отправляю в рот. Он почти тает во рту. Язык ярко ощущает каждую использованную при готовке специю и пряность. Я прикрываю глаза, не сдержавшись от восхищённого стона.