Найленир. Эльфийская баллада, Маркус Галина

Найленир. Эльфийская баллада

2015 г.

5.00 + -

рейтинг книги

Шрифт:

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Иллюстрации и обложка: Наталия Красс

***

Кони на шаг перешли, под высокие сводыЦарства лесного вступая торжественно, тихо.В гости к союзнику едет властитель суровый,Славный вести разговор, о войне и о мире.Долгие годы, сраженья – давно за спиною,Но не согнули царя ни печали, ни битвы.Ловко сидит он в седле, взор его величавый,Гордый, но светлый, в очах его – сила и мудрость.Лес заблестел под вечерним и ласковым солнцем.Всадники встали, глядят с изумлённым восторгом:Много равнин и лесов они видели в жизни,Только такой красоты никогда не встречали.Здесь, как весною – цветущие, в белом, деревья,Здесь и ковёр из осенней листвы… Но не осень,И не весна… Что за чудо? На каждом листочкеСловно камней драгоценных прозрачная россыпьКапель воды, отражающих небо и зелень.Кажется ли? Но послышалось дивное пенье —В чаще лесной? Или в синих эльфийских хоромах?Или в прозрачном, закатом охваченном небе?Низкий ли голос, высокий? Но нет человека,Что повторить бы сумел эти чистые нотыНа языке незнакомом, но столь благозвучном…Нет ли того, кто бы понял, о чём эта песня?В свите царя мало кто говорит на эльфийском,Этот язык слишком сложен – и мягок, и звонок.Скажет придворный толмач лишь приветное слово,А разговоры ведут на всеобщем наречье.Рядом с отцом на прекрасных конях белогривыхЕдут царевны. Эльке – свежесть раннего утра,Волосы золотом ярким живым отливают,Хрупкая старшая дочь – украшение царства,Радость царя и надежда для древнего рода.В гости к эльфийцам Эльке едет, эльфам подобна,Так эфемерна, легка, так кротка и послушна!…Сёстры не схожи. Альне – это младшая дочка;Цвета каштана – блестящие волосы вьютсяИ, непослушные, сзади сбиваются набок;Держится гордо в седле, как заправский наездник,И впереди остальных она скачет обычно.Смело конем управляет, но резки движенья,Нет в ней ни плавности, ни молчаливости томнойПрекрасноликой сестры. Но отцовскому сердцуМилы повадки Альне, её быстрые речи,Взгляд чуть смеющихся глаз, переменчивость нрава…Только притихла сейчас, и скакун её замер.Тронулись всадники дальше, одна лишь царевнаДержит коня, хотя дивная песня умолкла.Ловит Альне отголоски далёкого эха:В воздухе словно звучит, на ветвях оседаетДальняя, долгая, самая звучная нота.Но оглянулся отец, поджидая меньшую.«Вижу, царевна, внимала ты песне эльфийской.Кто её пел и о чём – ты одна понимаешь.С детства ты слушаешь странные речи соседей,И разбираешь их руны на призрачных свитках».«Голос мужской. Воспевал, восхвалял он невесту,Деву эльфийскую, длинное вечное имя,Что недоступно для смертных – лишь он его знает.Очи бездонны её, и мудры, не тревожны.В песне ещё говорится о чуде эльфийском,Озере звёзд, что у них на окраине леса;К озеру деву зовёт он, чтоб вместе услышатьИ предзакатный ответ, и вопрос предрассветный».Так отвечала Альне и надолго умолкла.Вскоре, однако, они прискакали к воротам —То ли из листьев, а то ли из ярких алмазов.Эльфы почётных гостей на поляне встречалиИ, светлоликие, в синий шатер проводили,Где под Вечерней Звездой и король с королевойЖдали союзника. Были пиры здесь не редки,Двор королевский – сияющей радости полон.Смертных они привечали… забыть чтобы вскоре.Что тут поделать: сменяются царства людские,И покидают цари свою землю так часто,Что и не стоит бессмертным, печалясь, их помнить.Связи с людьми прерываться, однако, не должно.Царь Таруил – образец и потомкам, и предкам,И заслужил с королями особенной дружбы:Долго от злого врага защищал он границыЦарства лесного. Они ж, уговор соблюдая,Выходы к морю хранили и порт отбивали.Вот и сейчас – возвратился с победой царевич,Долгого рода наследник и старший из братьев.«Жаль, что Леир не встречает вас, гости, с почётом…Но угощайтесь, его вы увидите завтра!Он, лишь вернувшись, уехал в леса золотые,Чтоб отдохнуть от сражений, ему ненавистных,И помечтать о невесте своей и о мире».Мать улыбалась, отец же нахмурился: «Верно,Сыну приятней мечтать по лесам о невесте,Петь о ней песни, чем рядом – красой любоваться.Мелиэль долго ждала – дождалась, наконец-то!Сын мой, едва прискакав…» «Не сердись, он – мечтатель, —Мать-королева ему возразила с улыбкой. —– Пусть же мечтает, коль может ещё после битвы.Эльфу мечтать не зазорно: и сны, и надежды —Все его сбудутся. Радость легко бесконечноЖдать, если знать, что она никогда не иссякнетИ не исчезнет. Но эльфов порой убивают…»И отвернулась она, чтобы спрятать тревогу…Дети её – для почёта и славы, нарочно —Сами гостям подносили напитки и яства,И

зазвучали в шатре и под небом открытымЧудные песни. И гости внимали им долго,И показалось, что сказка – реальностью стала,Нет ни беды, ни болезни, ни скуки, ни страха.Только Альне всё искала услышать тот голос,Кто бы мог петь? Но никто ею узнанным не был.Так неужели в лесу пел тот самый царевич?Нет, мать сказала, Леир далеко уезжает,Голос его не могли услыхать при дороге.Вышла Альне из шатра и коня отыскала —Здесь не водили коней запирать на конюшне,А оставляли пастись – никогда не ушли быЛошади, дивного места покинув не в силе.Тут и решилась Альне, никому не сказавшись.Ночь так светла, так ярка и понятна дорога —Светится, точно её изнутри освещают,Что заблудиться нельзя. И Альне ускакала.И любовалась ночным, сладко пахнущим лесом,Звёзды считала, цветы закрывала руками,Трогала ветки, и ветки чуть слышно звенели;И колыбельные пели незримые птицы.Было не страшно совсем, она ехала дальшеИ добралась до ручья, ледяного, ночного,В нём умывалась и долго сидела в забвеньиРядом, и всё ей казалось, что слышится песня.Так ей хотелось догнать эту песню скорее,Что далеко забрела. В полночь звёзды исчезли,Кроны деревьев сгустились, светило ночноеСкрылось. Ни зги не видать, и пропала дорога,Странные звуки и чёрные шёпоты злыеВдруг обступили. Альне ещё долго держаласьИ не пугалась, но тени ночные сильнее:Те, что мерещатся – много страшнее реальных.Спешилась – ехать нельзя, направленья не видно.Где-то отец и сестра её ищут, наверно,Вот уж забота теперь для хозяев! (ДосадаСтраха сильнее; клянет свою смелость и глупость…)«Стой и не бойся», – внезапно послышался голос,Был он негромким, но вздрогнула дева невольно.Впрочем, и этих двух слов ей хватило – узналаВ голосе этом звучание песни волшебной.Конь ускакал – он, наверное, встретил товарку,Где-то вдали раздалось их приветное ржанье.Поступи эльфов не слышно. Но чувствует дева,Что незнакомец стоит рядом с ней, очень близко.«Что мне бояться? Тебя ли? Тебя не боюсь я.Лес привечает меня, я ему не чужая».«Кто ты, и как оказалась здесь? Ты – не эльфийка.Что может делать в чащобе моей вековечнойСмертная дева? Неужто милы ей напевыДревнего леса, который за долгие годыНе потерял ни листа, ни цветка не доверилДаже эльфийским рукам – ни сорвать, ни потрогать?»Голос его был насмешливым, звонким, весёлым,Но и притом – голос воина, а не ребёнка.«Нет, не эльфийка, и ты меня вовсе не знаешь,Впрочем, узнал бы, домой поутру возвратившись,Но, и узнав бы, не думаю, чтобы заметил.Младшая дочь я царя Таруила, к вам в гостиНынче приехали мы, и, хоть ты не встречал насВ синих шатрах, в золотистых закатных воротахИ не сидел за столом, с нами пир разделяя,Я тебя знаю: Леир, ты – царевич эльфийский,Слышала песню твою я в лесу по дороге,Как ты опять далеко оказался от дома?»Смело она отвечала, но руки дрожали,Голос звенел от волненья и нового страха,Словно с судьбою она повстречалась в чащобе,И ничего ни важней, ни страшней не случится.«Да, я гулял у шатра, но домой не хотелось,Снова вернулся сюда, надо было подумать,Вспомнить деревья, верхушки которых уж в небе,Корни услышать, которые глубже, чем воды,Тихое слово подземных ключей быстротечных,Что на поверхность выходят лишь в чудо-озёрах…»«Слышала в песне твоей я о звёздных озерах,Слышала и восхваление деве хрустальной,Деве прекрасной, невесте твоей наречённой.И захотелось ещё мне немного послушать.Я и поехала в лес, но искала я песню,А не певца». «На певца же сама наскочила;Нынче певец я, не воин, и это отрадно,Буду сегодня тебе я ещё и хранитель,Ибо деревья чужих принимают с опаской,Хоть и не враг ты, но время тревожное – звериВ лес забредают, бегут от войны из-за моряЛюди, и разные люди, а наши границыХоть и тверды, но находятся в них и лазейки.…Или уйти мне, коль ты ничего не боишься?» —Он засмеялся. Она отвечала серьёзно:«Нет, я боюсь. И одна не хочу оставаться.Я не страшусь ни зверья, ни людей из-за моря,Только того, что нашепчут мне тени лесные.Страшно ещё, обретя, потерять, что искала…»«Нота твоя так чиста, звук речей не фальшивый.Странны людей голоса – слишком много в них крови,Твой же звучит горячей, чем когда-либо слышал.Дева, садись, отдохни. Чтобы ты не замёрзла,Я постелю тебе плащ, вот сюда, осторожно», —Он придержал её локоть рукой своей лёгкойИ опустился на землю – казалось бы, близко.«Где ты? Леир, в темноте ничего я не вижу,Кажется мне, что тебя, может, вовсе и нету…»«Здесь я, держи мою руку», – он сжал её пальцы,Свежей и гибкой была его кисть, и прохладной.Молвит он: «Жаркие, чуткие руки у смертных,Яркий и гордый язык, он и смелый, и острый,Жить им недолго, они и стараются жарче?»«Много ты видел людей?» – отвечала царевна.«Нет, я с рождения или в лесу, или в море,Видел людей я в бою только. Бьётесь вы насмерть,И неужели под стать вашим воинам девы?Наши, эльфийские, и холодней, и прозрачней».«Девы прекрасные в царстве отца Таруила!Хоть бы эльфийским они не чета, ну и ладно!Только Эльке может с ними красою поспорить —Это сестра моя, я-то, конечно, другая.Стой… в темноте эльфы видеть, наверно, умеют?Ты обнаружил в лесу меня…» «Только услышал, —Эльф отвечал, и в ответе улыбка звучала. —– Видеть могу в темноте только свет, только образ,Цвета волос или глаз я, конечно, не знаю».«Что же за образ, – Альне удивилась, – ты видишь?Что представляю собой я в обличье незримом?»Только царевич Леир промолчал почему-то,И, оскорбившись, она отняла свою руку.«Так расскажи мне про ваших красавиц эльфийских!Замуж, я знаю, берут иногда их и люди…»«Если достойному мужу, царю – отдаём мыДев наших милых, они мудрецов украшают.Вот и заморский Бриэл скоро в жены эльфийкуЗеиль возьмёт, и отдать храбрецу её радыРодичи наши морские союзнику-брату.Зеиль согласна, но родичам горестна жертва…Ради любимого смертный удел выбирая,Девы живут всё равно очень долго – столетья;И утешают, бывает, вдову и не внуки —Правнуков дети. Да, свойственно жертвовать девам,Но никогда не бывало ещё, чтоб мужчина…Нет, не пристало обменивать воину-эльфуВечность иначе, чем долг отдавая в сраженьи».«Спой мне ту песню, – нежданно Альне попросила, —Спой про невесту свою, что прекрасней не знаешь…»«Ладно», – сказал он. Но, только начавши, прервался.«Что же ты? Пой…» Он запел, но не крепок был голос:«Мелиэль, имя твое – это дальнее эхоДолгого имени и нескончаемой песни,Взор твой прохладу несёт в жаркий день, он чудеснейЯркого света звезды, что во тьме воссияла…Волос янтарный любых драгоценностей крашеКожа нежнее, чем белой реки покрывало,Мелиэль, имя твоё – это только началоМолодость вечную пьёшь из опаловой чаши…»«Что замолчал? Где у песни твоей окончанье?Больно дышать, но и боль бесконечно желаю…»«Я не могу сейчас петь эту песню», – он молвилИ удивлённо спросил: «Да ведь ты понимаешьДревний эльфийский? Давно ли? Как это возможно?»«С детства, – она отвечала. – Так спой мне другую!Голос мне твой изумруда любого дороже,Раз я заехала следом за ним в эту чащу,Пусть наградит меня, дома ведь ждёт наказанье…»Хоть в темноте не могли они видеть друг друга,Но говорили свободные души. И ночьюНе было внешнего, не было цвета и взгляда,Голос один – ну, а голосу много простится,Много даётся, но многое им выдаётся.«Я про людей нынче думаю, что про них знаю?Как вы живёте – так мало, так век ваш недолог,Но вы вдыхаете полною грудью, не страшноВам? Увяданье и смерть впереди, но – смеётесь».«Вот потому, что нас ждёт это всё очень скоро,Громче смеёмся и ярче живём, и вдыхаемСчастье и боль. Наша боль-то, как мы – преходяща,Счастье короткое слаще веков наслажденья.Но и тебе это, воин, конечно, знакомо.Можешь ты пасть в смертной битве и стать меня младше».«В чёрное время судьбина у эльфов иная…»«Пусть бы тебя пронесла эта злая судьбина!Лучше ты пой – хоть и этой эльфийке любимой!Будет твой голос на свете – и свет станет ярче…Пусть про меня даже ты никогда и не вспомнишь…»«Странно мне было б когда позабыть эту встречу,Мне так отрадно хранить тебя ночью безмерной!Кто только будет хранить тебя в злую годину…Дева, Альне, этот лес покажу тебе завтра,Знаю я в нём каждый угол и каждую ветку,Хочешь, свезу тебя к озеру звёздного света,Там не бывал человек – значит, будешь ты первой!Гостья, желанная эльфам, язык ты наш знаешь,Слушаешь песни, внимаешь и звёздам, и морю,Может быть, озеро дивные страны покажет,Звёздное небо оно отражает к полудню,Может судьбу показать, может предков великих,Если захочет – а я попрошу ради гостьи…Озеро наше эльфийским полно чудодейством,Скрытое в чаще; к нему приезжаем мы редко,Несколько раз за столетье, и то нужен поводИли вопрос. А однажды привозим невесту,Чтобы венец увидать над собой и любимой —Лилии белые или шиповник колючий.Озеро знает, его ни за что не обманешь,Выбрал невесту – бери и венец, что поделать…Мне позволяет бывать оно чаще и дольше,Мне позволяет смотреть на другие планеты,И прозревать красоту предзаморского края.Песни ты ждёшь ещё? Правда, спою тебе… Что-тоНовое мне навевают деянья людские…Лист, оторвавшись, вернуться на ветку не можетОн навсегда покидает и древо, и небо.Тех, кто остался – полёт его смертный тревожит.Тот, кто летит – не желает иного исхода,Короток век его, выбрал он новую участь,Тот, кто летать не умеет – пусть держится крепче,Тот, кто готов умереть – тот летать научился».И, пока пел он, рассвет занимался над лесом.Светлым лучом по деревьям скользнуло, и отблескСолнца в его волосах заиграл золотистых,Оба вскочили, впервые друг друга увидев.Юноша? Муж? То ли воин суровый эльфийский,То ли певец он – и стройный, и тонкий, и сильный,Обруч с алмазом блестит в волосах его длинных,Смотрит он так, что зажмуриться впору, пронзаетВзором лучистым. Но дева глаза не отводит.Он её видит – и так, как увиделась ночью,Чистой и дерзкой, горячей и строгой, и смелой,Но ещё нежной, и жаркой, как солнце дневное.И, удержаться не в силах, Леир наклонился,Только слегка прикоснулся к виску он губами,После – к щеке, и рукой обнимая неверной,Волосы тронул Альне, развивая в них кудри,В шею целует, целует уже её в губы,И оторваться не может от девы желанной.Но за спиной раздаётся коня его ржанье —Впору опомниться… Быстро Леир отвернулсяИ отошёл, и не знает, куда ему деться,Что с ним случилось. Но помнит одно – невозможноДаже и думать ему о нежданном порывеИ о запретной для эльфа судьбе, о царевне —Хрупком листке однодневном на древе желанья.К матери надо ему возвратиться, к невесте.Он обернуться не может, вперёд сделать шага…Сзади послышался голос – спокойный и звонкий,Но показалось, как будто звучали в нём слёзы:«Друг мой, Леир, обещал показать ты мне ночьюЗвёздное озеро. Может, сейчас и поедем?»Не устыдила его за порыв недостойный,

И говорила она, словно не было вовсеНи поцелуя, ни взгляда – всё это приснилось!Что-то у эльфа в душе оборвалось… НавечноС голосом этим утеряна прежняя радость.Новую – горькую, терпкую, пряную радостьВ сердце царевич обрёл вместе с болью смертельной.«Нет, не смогу, – отвечает он тихо и глухо, —Дома нас ждут, а отец тебя с вечера ищет.Впрочем, должно быть, что мать моя, чувствуя сердцем,Нынче его успокоит – ей много известно,Слышит беду, и предчувствует войны и лихо,Но и спасение зрит. И сейчас она видит,Что из чащобы тебя возвращу невредимой,Будет сестра твоя рада, отец успокоен».«Сам обещал, а теперь обещанья не держишь!Ты же сказал, что отец мой давно не в волненьи…Только одним бы глазком посмотрела на чудо,Лишь на секундочку в озеро то заглянула…»И, отказаться ещё от мгновенья не в силах,Тихо кивает Леир. «Хорошо, мы поедем».

***

И поскакали они, друг на друга не глядя,И всю дорогу молчали. И вот расступилисьШире деревья, аллея возникла леснаяИ привела на обрыв – на опасную тропку.Спешились оба. Леир показал, где спускаться.Словно упали они в необъятное небо:Синее сверху, и синее озеро снизу,Блюдце лесное, с зеркальною яркою гладью.По берегам его – белые в цвете деревья,Тёмные ели подход обступают к мосточку.Ниже спустились – и озеро стало блестящейЧёрною гладью небесною, звёзды в глубинах.Небо с водой поменялись как будто местами,И опрокинулось солнце, и стало луною,И отразила вода необъятную вечностьДальних светил, неизвестных миров потаённых.«Найле, волшебное озеро, здесь твой царевич,Прибыл сегодня к тебе я с почётною гостьей,Дочерью смелого друга, царя Таруила,Ради меня покажи, что позволено, деве».И обратился к Альне: «Подойти надо ближе,Только с тобой поведёт сейчас Найле беседу,То, что захочет само – только то и покажет,Может, судьбу, а, возможно, лишь дальние страны…»Дева по шаткому мостику ближе подходит,В тёмные воды глядит. Сразу звёзды исчезли.Вновь непроглядна вода, как поверхность у камня,Нет отражения вовсе. «Наверно, не хочетНайле со мной говорить, – тут Альне прошептала, —Даже лица моего показать не желает…Может, судьбы у меня никакой и не будет?Может, я сгинула прежде ещё, чем узнала?»«Так отродясь не бывало», – Леир, изумлённый,К ней подошёл, опечаленный, встал с нею рядом.Тотчас вода замерцала, и брызнул нежданныйСвет из неё, отразившей Альне и Леира.Но отражались иначе они: близко-близкоБудто стояли, и оба в лазурных одеждах,За руки взявшись, склонялись друг к другу главами,Низко над ними – венцы, словно обручи… Нижний —– Красный, сплетён из колючих шиповника веток —Обе главы покрывает один, как короной.Выше, над ним – ослепительно яркий и белый,Соткан из лилий, чистейших и пахнущих дивно.Эльф отшатнулся – он в ужасе: что происходит?«Это ошибка! Наверное, Найле ошиблось…Мы не должны были вместе смотреть в его воды,Вот и решило оно, что привёл я невесту…Но не слыхал никогда, чтоб венцы… чтобы оба…»Эльф и Альне повернулись друг к другу в испуге:Дева дрожит, а Леир, пребывая в смятеньи,Слова не может сказать, отвернуться не в силах.«Что тут стоять? – голос стал отчуждённо-усталым, —Ждут нас домой», – и Альне повернула обратно.…Кони летят, скачет эльф, напролом, без дороги —Ветер не смог бы догнать, но Альне не отстала.

Ловко сидит на коне, управляет небрежно,И на лице у неё – ни волненья, ни гнева.Только решимость одна, только горькая твёрдость.Эльфа она догнала и коня развернула,И, скакуна удержав, преградила дорогу:«Друг мой, Леир, от чего ты бежишь? Не пугайся.Мелиэль ждёт тебя. Озеро просто ошиблось.Ты приведёшь в нужный час к нему чудо-невесту,Деву хрустальную, вечное утро – эльфийку.Будешь ты счастлив, венец у вас будет из лилий,Будете петь под Вечерней Звездой и у моря,И на закате в лесах золотых и невинных.Ночь же забудь, и забудь поскорей это утро.Я никому не скажу про виденье дурное,Не попрошу и ни песни теперь, и ни взгляда,Участь моя – не забота царевичей вечных».И поскакала вперёд, словно знала дорогу,Не обернулась ни разу, не молвила слова.Лишь у ворот удержала коня, поджидая;Въехали вместе они, и темны были оба.Ждали отец и сестра – из шатра появились.Спешились всадники. Все поклонились друг другу.«Царь Таруил, возвращаю тебе я царевну,Встретились мы на дорогах лесных этой ночью».«Царь мой, отец, не сердись, – тихо молвила дева. —Знаю, виновна… И ты накажи меня строго,Только прости! Заблудилась вчера, а царевичВывел из леса». «Леир, благодарствую, долг мойЭльфам отдам за подмогу и дружбу – делами.Я не сержусь на Альне, но в тревоге смертельной,Кинулся ночью искать её. Мать-королева,Правда, утешила… Сердцем она прозреваетИ обещала, что дочка вернётся здоровой!Раз ты знаком уже с ней, познакомься со старшей:Вот, я с отрадой царевну Эльке представляю,Все её любят у нас, привечают и эльфы».Низко Леир поклонился царевне прекрасной.Молвил: «Я радуюсь встрече! Альне говорила,Что красотою сестра её эльфам подобна.Что тут сказать? Это правда! Дивлюсь на людскуюЯ красоту. И не знал, что такое бывает».Вежливо речь он ведёт, привечая царевнуСтаршую. Младшей – как будто и вовсе не видит.Бросил единственный взгляд в её сторону. СразуТа отвернулась и скрылась в шатре, не прощаясь.В это же утро, к невесте своей не явившись,Снова уехал Леир в золотую чащобу.Мать-королева о сыне упорно молчала,Все эти дни привечала по-прежнему смертных,Много чудес показала им, и угощеньеЛучшее делали эльфы гостям долгожданным,Долгие песни им пели о древних героях.

***

Только Альне больше песен в шатрах не слыхалаИ на пиры не ходила. Бродила по лесу…Нет, не ждала она встречи случайной с Леиром,Просто никто ей не мил был, ничто не отрадно.Днём забрела она как-то на прежнее место.Там, где впервые откликнулся голос желанный,Там, где сидели они – она долго стояла,Слёзы катились невольные, но не стыдиласьДева цветов, равнодушного неба, деревьев…Имя невольно она прошептала тихонько,Но подхватило его отголосками эхо;Вдруг ей почудился взгляд, или просто дыханье.Резко Альне обернулась – мелькнул кто-то в чаще.Луч ли проник сквозь сплетённые низкие ветви,Или крылом где-то птица махнула, взлетая?Только вдруг стало Альне и светло, и тревожно.И возвращалась она, этот взгляд ощущая.Медленно ехала… Краски волшебного лесаБлекли теперь, и отрадно ей было, и горько,Помнить и знать, что сюда никогда не вернётся.Завтра с утра уезжали почётные гости,Вечером пир королевский их ждал на прощанье.Больше Альне не увидеть цветов вековечных,Синих шатров, не услышать и голос Леира.Три уж недели прошло – а царевич ни разуНе показался, хотя на войну не уехал…Будет ли он на прощальном пиру? Если будет,Сможет она посмотреть на него – попрощаться,Чтоб никогда на земле его больше не встретить.Но не одна возвращалась Альне в этот вечер.Ею незримый, домой возвратился царевич,И по глазам его мать о беде прочитала.«Сын мой, откройся, отдай, расскажи о несчастье,То, что поведано – легче сокрытого. ВижуБольше со смертными ты не желаешь встречаться…Боль причинила тебе молодая царевна?Если б ещё восхищался прекрасной Эльке ты…Нет же – ты сходишь с ума от царевны-девчонки.Впрочем, не важно – одна ли, другая девица!Разве позволено раниться вечным о смертных?Можно цветком любоваться, пока он не сорван.Срезан букет, что за дело живым до увядших?Наши деревья листов не теряют напрасно,И не печалится ствол о листке улетевшем».«Я не смогу объяснить тебе это… Всё ново!Ранен смертельно, лечиться от ран не желаю.Разве же рана того, кто нанёс – выбирает?Разве решает, болеть или враз затянуться?Знал ли я что-то о боли, пока не болело?Мелиэль с детства со мною – отрада и утро,Думал наречь её в будущем вечной женой я,Но не пробыть даже день с нею нынче, не вечность…Милы мне речи её, и светла она взору,Но не терзалась ни разу душа у Леира,Нет, я не знал о любви, но не знал, что не знаю…Как же я жил – и теперь как мне жить и что делать?»«Разве в страданьях любовь? Это доля людская.Эльфов любовь – вековечная тихая радость».«Нет мне и радости, радость моя – в этой ране!»«Страсти людей преходящи. Задела случайноДева горячею речью, пылающим взглядом…Скроется с глаз, и пройдёт наважденье дурное».«Нет, не пройдёт. Если радость эльфийская вечна,Вечна и боль. Неизменчиво сердце Леира».«Сердце твоё неизменчиво, но обманулось.Стихнет гроза. Будет светлая грусть об утрате.Нет, не способны о смертных печалиться эльфы,Многое в мире утратится – эльфы пребудут.Только подумай – состарится скоро царевна,После – умрёт. Значит, сердцу опять станет вольно.Рано ли, поздно – Альне отплывёт к своим предкам,И на земле никогда не появится больше».«Как тогда жить, если знать, что она не вернётся?Вечно скорбеть, что ни дня с нею рядом и не был…»«Сын, не пугай меня речью безумной! Подумай —Если о каждом завядшем цветке станем плакать —Слёз нам не хватит. Представь её скорую старость.Сам удивишься, с досадой немой отвернёшься!Где же цветок и желанный, и милый? Исчезнул!Облако в небе, мираж, сновиденье без смысла.Светлые девы – они будут молоды вечно.Лишь под Вечерней Звездой неизменное ВремяМолча стоит и эльфийским делам не мешает,Это властитель людской – и властитель жестокий».«Нынче мне враг оно, нынче оно мне в награду.Я ощущаю теперь каждый день и минуту,Как убегает, скользит, утекает сквозь пальцы…Могут быть годы пусты, а мгновение – полным!Нет, не пугает меня увядание девы:Встретил её я в ночи – и запомнил иначе!Буду всегда её знать лишь такой, как увидел,Видеть такой, как узнал. А пугает разлука…Выйдет ли замуж Альне? Кто-то к ней прикоснётся,Кто-то другой примет беды её и болезни…Как мне прожить в вековечном лесу те секунды?…Или останется девой, отца потеряет,Кто защитит её? В мире темно… ПожалеетКто её в старости, кто её к предкам проводит?Горькой судьбе отдаю её, мне неизвестной….Девы эльфийские, смертную выбравши долюСмогут столетья спустя повстречаться с любимым!Мне же и этой отрады не будет – что делать?Ни обещанья ей дать не могу, ни оставить».«Верно, не можешь, и даже об этом не думай!Девам эльфийским сто лет доживать без отрадыМы позволяем. Но мужу, наследнику трона!Это неслыханно, это позорно и страшно!Если могучему дубу ещё украшеньемМожно повесить венок из цветов вечно-свежих,То не украсить завядшими – древо живое.Скоро за десять морей твой отец отплывает,Чтоб отдохнуть от трудов многолетних в почёте.В час тот наследник воссядет на царство. Он долженЭльфами править, с женой, что достойна супруга,Вечной и чистой, прохладной, как воздух небесный…Этого долга, Леир, ты оставить не смеешь!Вижу, сильно твоё горе, сынок. Но – смиряйся.Помни одно: ничего не меняется в мире,Тот, кто меняет – меняется сам безвозвратно,И, оторвавшись, вернуться уже не сумеет,Проклят и вечностью будет, и временем тоже,Если закон он нарушит, пойдёт против эльфов».«Кто бы сказал мне – закон это или преграда?Небо создало его, или предки создали?Мама, не гневайся, я не пойду против предков,Против тебя и отца. Но одно несомненно:Нынче оставлю невесту. Мне Мелиэль чужда.Слова не дам ей, и клятвы её не желаю!Сделать иначе – солгать ей, обречь на страданьяИ ожиданье пустое. Лишить её праваВыбрать другого. Я вижу: не будем мы парой,Ждать бесполезно. Теперь, как узнал я иное,Нет

мне отрады в любви её, нету и песен.Буду один, но во лжи пребывать не сумею,Ноты фальшивой не знал я с рожденья, и ныне…».«Правду скажи ей. Но, сын, не спеши с расставаньем,Мелиэль с мудростью и терпеливостью дружит,Ей и решать, что с признаньем твоим теперь делать.Нету нужды приносить без желания клятвы,Нету и повода дружбу надёжную рушить.Слушай приказ мой, царевич любимый! Я редкоИх отдаю тебе, будь же послушным и верным.Я не велю тебе в верности клясться невесте,Но не позволю девицу прилюдно отвергнуть.Вечером нынче ты с Мелиэль должен явиться,Пусть не с невестой – с подругой своей, чтобы гости,Деву эльфийскую рядом с тобой увидали.Это тебе и Альне – в избежанье соблазна,Нет у вас общих дорог, нет и общего неба.Незачем ей вспоминать про тебя в своём царстве!Злые надежды опаснее доброй обиды,Пусть забывает скорей – вот о ней и подумай:Пусть будет легче царевне расстаться с тобою,Пусть возвращается, зная, что ты недоступен».Молча кивнул ей Леир, поклонился ей в ноги.Вышел наружу и встал, не решаясь решиться…Матери всё он открыл – лишь ни слова о Найле,Так и не смог ей сказать про чудное виденье.Тяжко вздохнув, он в шатёр постучался к невесте.Мелиэль, видно, ждала… Разговор состоялся.Не удивилась она. Нет, ни слова упрёка —Лишь опечалилась, но, показалось, не сильно.«Мой наречённый, тебя я ни в чём не неволю,Но и меня не неволь. Мне другого не надо,Клятву тебе одному принести я желаю».«Мелиэль, сжалься. Принять не смогу этой клятвы…»«Примешь ли, нет – это дело твоё. Пред ЗвездоюИ перед Небом отдам я тебе её. ВоленС клятвою делать, что хочешь. И, может, однажды,Вспомнишь меня, позабывши про смертную деву».«Нет, никогда!» «А не слишком ли длинное слово?Что «никогда» для грядущего долгого эльфов?Я подожду. Ждать осталось немного – не сотню,Пусть пятьдесят лет. Альне эту землю покинет,Но ещё раньше она превратится в старуху.Стану ли я отступать от судьбы из-за смертной?Не отвечай ничего. Я была терпелива,Будь же и ты терпелив. А я к пиру готоваИ благодарна тебе, что меня здесь не бросил.Коли другой не завёл ты эльфийской невесты,Я попрошу тебя – к Мелиэль будь милосерден,Не говори никому о своей перемене,Лучше мне слыть среди эльфов невестой Леира,Ждать бесконечно, чем брошенной быть и ненужной».

***

Гости в шатре восседают на тронах почётных,В центре – отец, по бокам его – дочери. ЭльфыЯства подносят и песни поют. КоролеваВместе с супругом наследника ждут. Наконец-тоСиний полог распахнулся. Леир появился.Даже не глядя, Альне поняла, что вошёл он.Сердце её в ожидании сжалось тревожном,И, обернувшись, она повстречалась с ним взглядом.Жаль, что Альне притворяться совсем не умеет,Руки дрожат, и бокал расплескался на скатерть.Смотрит царевич – глаза выдают его чувства,Взор оторвать он не может от девы желанной.Мелиэль следом за ним, поклонившись, заходит.Взгляд опустив, эльф берет её за руку. ВводитВ светлые залы, подводит к столу и напротивСмертных садятся они, с королевою рядом.«Гости, знакомьтесь, вы видите Мелиэль нашу!Утро лесное пред ней отступает с поклоном,Вечер от света её веселей и прозрачней,Ночь украшает шатёр её звёздами», – молвитМать-королева, с почётом король принимаетРуку девицы. Она – и чиста, и покорна,Тихо садится с царевичем рядом. И смотрят,Как заколдованы, все на эльфийскую деву.Даже Эльке перед нею подобна стекляшкеРядом с алмазом. Альне замерла – потрясеньеСлишком огромно, а ревность мучительна. ТолькоГлаз не отводит она, произносит открыто:«Зря я решила, что всё волшебство повидалаВ дивных лесах – ничего не видала в сравненьиС прелестью той, что хранил ты, Леир, слишком долго,Видно, берёг. Только кто повстречал твою деву —Век не забудет, и я никогда не забуду».Взгляд отвела, потемнела лицом, на ЛеираБольше не глянула. Пир между тем продолжался,Мелиэль изредка странно смотрела на смертных,Словно понять не могла иль дивилась чему-то.Что-то с печальной насмешкой сказала Леиру,Тот ей в ответ ни словечка не молвил. Не мог онГлаз от Альне отвести, так хотелось запомнитьТёмные кудри и быстрые, тонкие руки,Смелость движений, её прямоту и открытость.Как он мечтал прикоснуться к Альне, чтобы сноваЖар её губ ощутить и услышать дыханье!Взгляда искал её, но не нашёл – не смотрелаДева на эльфа. Сидела, горда и печальна.«Спой нам, Леир», – попросила его королева.Только молчит он и знать не желает приличий.«Мелиэль, спой нам!» «Спою вам – о друге любимом».Встала она и запела – и голоса крашеМир не слыхал, он звенел и летел в поднебесье,И до Вечерней Звезды долетал, не прервавшись.Песня закончена. Мрачен Леир, словно туча.«Может быть, гости споют нам прощальную песню?» —Просит король. Царь разводит руками: «Увольте,Кто может петь после девы хрустальной эльфийской?»«Я вам спою, – тут Альне поднялась. – Пусть людскиеПесни вам странны, грубы они, неблагозвучны,Голос мой бедами полон земными, не крепокИ для ушей ваших тонких не будет приятен.Но в благодарность спою, как умею – душою,Ну, а она не обманет и скажет, что знает.Песню навеяла песня другая: я помню,Люди для эльфов подобны листам на деревьях,Кратко живут, зеленеют, срываются с веток…Буду листком однодневным, осенним и ярким».Голос был слабым, и часто она прерывалась,Только не голосом пела Альне эту песню,Тихо сначала, но с каждою нотою ярче.Раненой птицей в шатре трепетало и билосьВольное слово. И сердце сжималось у эльфов.Прежде людским они песням внимать не желали,Чуждой печалью дышать не умели – другиеВ мире у эльфов дела. Но что в голосе этом?Что так тревожит в нём тех, кто и светел, и ровен?Что для бессмертных – тоска о невечности лета?Пела Альне, на гостей не смотрела – куда-тоВдаль устремляла глаза, словно не было пира,Не было эльфов… Тепло проливалось живое,Свет – но не звёздный, а луч мимолетного солнцаОсенью поздней в лесу, полном листьев опавших.Ягодой терпкой вкушали ту песню эльфийцы,Чистую ноту хотелось всем слушать, доколеНочь эта длится… Не слушала лишь королева,Только на сына смотрела с растущей тревогой……Мелиэль слушала песню совсем по-другому,С каждой секундой она становилась спокойней.Чуткая к музыке – в этой не видела смысла,Думалось ей, что Леир теперь видит ошибку:В песне Альне, как в бескрылом коротком полёте —Нету гармонии, нету ни ритма, ни ладу.Чужды слова её, слаб и беспомощен голос…«…Повержена, оторвана… БессильнаВ чужих мирах – холодных и пустых,Меня переворачивает ветер.В один короткий миг я сорвалась, упала внизИ тихо замерла в недоумении,почувствовав земли шершавый бок.

Я погружаюсь в лужи равнодушия,В забвении тону, затоптана в пыли.Хотела для тебя гореть и радоватьтвой взгляд всю осень, но…Но нет возврата в небо… Позабудь!Поморщишься – брезгливо и с досадою.Ведь в тёмных водах – отраженье мутноевоспоминаний ярких, сказок красочных…Зачем смотреть? И незачем хранить.Не бойся – отведу глаза пожухлые, осенней влаги полные.Не медли, наступай!…Вот наваждение!То сон? А может, мрачные предчувствия?Но нынче пьющим воздух бесконечностиЗачем земли бояться? Просто глупости!Когда сорвусь – тогда-то и подумаю.Пока – так близко небоЯ парю…»Песнь прервалась – но такой неожиданно звонкой,Смелой и яркою нотой, что вздрогнули эльфы,И тишина воцарилась. В шатре – ни движенья,Слова не молвит никто, не нарушит молчанья.Но королева неловка – бокал свой хрустальныйНа пол роняет – и звон в тишине раздаётся,Кто-то вскочил, чтобы новый бокал королевеДать, а другой – чтоб осколки убрать поскорее.Тотчас Альне развернулась и вышла наружу,И от шатра побежала – подальше, под звёзды,Чтобы отец не позвал и в слезах не застигнул,Чтобы не знать ничего, чтобы эльфа не видеть.За руку мать удержала Леира. Сидел он,Словно бы умер. Мучительно ждал окончаньяДолгого пира. Потом проводил свою деву,Но не вернулся в шатры, поджидая рассвета.Ночь показалась длиннее слепого бессилья,Утро – коротким и злым, словно путь к эшафоту.В сером тумане мелькали уже на опушкеТёмные тени: то люди собрались в дорогу.Быстро седлают коней, и прощальные речиГрустно звучат. И стоят у ворот: королева,Светлый король, и Леир, и эльфийская свита.Мелиэль рядом. Наверно, союзников смертныхБольше они не увидят. Эльке с облегченьемЖдёт возвращенья – в гостях она, видно, устала.Царь Таруил с беспокойством глядит на меньшую:Бледная, еле сидит на коне – заболела?Знает Альне, что они расстаются навечно,Но ни проститься с Леиром, ни молвить словечко,Ни посмотреть напоследок нельзя – он с невестой.Но и не будь её вовсе – то что б изменилось?Общего нет ничего у Леира со смертной.Сесть надо прямо и ехать домой. НеизменнаБудет дорога, никто им вослед не заплачет…Что тут поделать? Альне, не сумев удержаться,Взгляд подняла, и тотчас его взор повстречала.Странно себя повело всемогущее Время.Замерло будто оно для Альне, бесконечностьДлился тот миг. А для эльфа – всего лишь секунду…

***

Рог протрубил. Развернувшись, уехали гости.Только мелькнули вдали их фигуры и скрылись.Были сухими глаза у Леира. Он плакалСердцем одним, и впервые узнал, что умеетСердце рыдать. Он неделю в лесу находился,Песен не пел, словно песни умолкли навеки,И, возвратившись, отправился снова за море,Чтоб обрести на войне не надежду – забвенье;И королева боялась, что смерти искал он.Но не нашёл. А Бриэл, царь заморского края,Эльфам на помощь привёл своих воинов смелых.Вместе они возвращались обратно с победой.К дому дорога ведёт, только тяжесть на сердце,Серым стал мир… Нет, не в мире спокойней, а в битве!Страх был не властен, когда потерялась надежда,Если нет страха, то бой – упоенье для эльфа.Вот разъезжаться пора на распутье с Бриэлом.Эльфу – домой, а союзнику – к морю, к невесте.Но им навстречу, по просеке и бездорожью —Всадник в зелёном – он ранен, хрипит его лошадь.Войско он видит, слезает с коня, пошатнувшись,И, поклонившись, Бриэлу вручает посланье:Царь Таруил просит друга придти на подмогу —Новые силы враги собирают к границе,Тьма им количество, движутся быстро, жестокоРежут и жгут, на пути все сметая преграды.Войско царя Таруила в сраженьях ослабло,Раненых много, врага удержать он не сможет.«Добре, скачи и скажи, что подмога прибудет,Надобно только нам силы собрать после боя,Смотр провести, подкрепления с моря дождаться.Но передай, не замедлим, как можно скорееБудем». «С тобой я!» – Леир восклицает тотчас же.«Эльфам морских рубежей оставлять не годится!Кто, охраняя ворота, окно растворяет?» —Друг головою качает… «Я всё это знаю!Эльфов домой приведу, за собой не зову их.Только меня забери защищать Таруила,Нет мне покоя ни дома, в лесу вековечном,Ни возле моря на страже. Желаю лишь битвы!»«Воля твоя. На равнине, в излучине ДымнойУ вековечного леса встречать тебя стануЧерез неделю». С Бриэлом Леир распрощалсяИ своё войско увёл, на рассвете вернувшисьВ лес золотой. Но в шатёр к королям не явился,Войско отправил домой – собирать снаряженье,Раны залечивать. К морю, сменяя дозоры,Снова идти – за себя назначает он брата.Сам же, коня развернув, на окраину скачет,Тем же путем, что когда-то с Альне прискакали,Мимо могучих дубов, мимо сосен, летящихВ небо бездонное, той же широкой аллеей.К озеру Найле спускается он по тропинке.Ехал с вопросом, но слишком боится ответа.Тихо подходит и смотрит с тревогой на воду.И расступается гладь перед ним светлым кругом,И проступает картина: царевич у трона,Эльфам приносит могучую вечную клятвуБыть королем их. Вода зарябила: правительВечный Леир восседает с женою на троне.Мелиэль смотрит – с печалью, тоской неизбывной.Сам он невидящим взглядом скользит по придворным,Что мимо них с королевой проходят, как тени.Нет ни надежды в глазах у него, ни сиянья.Вечна эльфийская клятва. И ненависть вечна.И никогда не бывало так тускло и мрачноНи в вековечном лесу, ни в шатре под Звездою.Песни молчат, голоса затухают в смятеньи…Найле опять потемнело – виденье исчезло,Но лишь на миг. Появилась другая картина:Серое утро в степи. Ветер, стонут деревья.Скачет в отчаяньи эльф – только небо закрылось,Жизнь улетела его вместе с жизнью другою,Что остаётся ему – лишь конца ожиданье…Нет, ещё пару секунд – перед зимней разлукой!Вот подъезжает к дворцу и взбегает в палаты.В башню взлетает – народ расступается молча,Песни умолкли, здесь тоже и тускло, и мрачно,И голоса затухают в смятеньи и горе.Надо успеть… Он – в альков. Опоздал? Неужели?!..Но, еле слышным – он ловит дыханье родное,Руку в морщинах целует, встречается взглядомС тихой старухой, глаза её только живые —Те же глаза, в них любовь, но ни капли надежды.И у него – ни надежды в глазах, ни сиянья.«Друг мой, Леир, как сама я себе ненавистна,Что разрешила тебе эту страшную жертвуМне принести. Молодой я была так недолгоИ вот теперь ухожу под холодную землю.Там мне и место. А ты отвернись – недостойнаДаже прощенья просить за свою неприглядность.Может, когда и свершится чудесная встреча —Как бы хотела, чтоб ты меня прежней увидел…Ныне прошу: не смотри! Не тебе, мой желанный,Видеть убогую смерть – ты рождён был для жизни…»Эльф наклоняется к ней – торопливо, неловко,Хочет сказать ей успеть… тут дыханье умолкло.Молча сидит он, приникнув к челу её тихо,Что-то ей шепчет, но только Альне не услышит……Эльф застонал, оступился – чуть в тёмную водуОн не упал, удержался с трудом. Две дороги:Счастья ему не несёт ни одна, ни другая.«Ну же, Леир, выбирай. Или сделал ты выбор?»Вздрогнул – откуда послышался голос неспешный?

Сжатые в горе глаза открывает он – рядомНет никого, но зато отражается в водахСтранный старик – нет, не стар он, годами не сгорблен,Взгляд его острый, а голос – как будто далёкий,

Долгий, протяжный, и всё-таки звонкий и юный.«Кто ты?» «Леир, ты меня узнавать не желаешь?»«Старец из озера? Найленир? Думал я – сказка…С детства я помню её…» «Нет, не сказка – сказанье, —Старец прищурился хитро. – Тебе не довольноОзера Найле ответа? Пришлось мне явиться.Редко к кому прихожу. Поспеши – я отвечу,Только в том случае, если вопрос будет точен.Только сначала поведай: ты сделал свой выбор?»«Выбор мой сделан давно, но его не исполнить.Как мне понять: где закон, где – веления предков,Где я свободен, где должен послушно смириться?Мог бы изгоем я стать, отщепенцем средь эльфов —Это меня не страшит! Но Закона нарушитьЯ не могу. Твой ответ ожидаю со страхом».«Значит, не смерти боишься, а только Закона?»«Разной бывает она: ожиданием встречиИль избавленьем от муки – такой не искал бы,Выбрав Закон. Но страшнее обеих – безмернойТёмною жизнью влачиться, душой умеревши.Что говорится в Законе? Поведай, хранитель!»«Вечен Закон, и ни строчки его не менялось,В нём говорится: поклявшись, ты должен исполнить.В нём говорится: предавший да будет отвергнутНебом, Землёй и Звездой – перед всеми навечно.Будь ли то клятва жене, будь ли клятва народу,Только себе, или небу – она не сотрётся…Надобно ж клясться, лишь если по силам исполнить!Клятва невесте имеет, однако, отличье —Клятвой становится только, когда её приметТа, что женою хотел бы ты видеть. ИначеТак отрезал бы пути себе каждый влюблённый…»«Я ведь не клялся ещё ни народу, ни небу,И ни жене, ни себе! Только долг остаётся…Свят ли тот долг – или это условные сети?Но материнского сердца желание – свято?Как разобраться мне в этом, быть честным и верным?»«Только ты сам можешь знать о тебе повеленье.Будешь оправдан, лишь если ты честен в вопросахИ под желанья свои не ровняешь ответы.Долг же Закону – не сын, а всего лишь племянник,Сын у Закона – Призванье. Оно и важнееВоли отца, материнского сердца желаний.Тот, кто послушен ему, выбирая дорогу,Сам поверяет маршрут – на спасенье иль гибель.Если идёт он один – кто ему указатель?Только Закон и Призванье. Они же и судьи.Тот, кто идёт не с другими, не сиречь – неправый».«Озеро мне показало Альне как невесту,Что это было – ошибка? Моё пожеланье?Или судьба?» Усмехнулся старик: «ПоказалоНайле тебе и меня. А вот что это было —Сам и решай. Может быть, я вопрос без ответа,Или ответ? Или просто мечта об ответе?Найле, поверь, лишь тебя одного отражает,Сам ты творишь себе путь, не его предсказанья.Сам же ответишь себе на такие вопросы:Где твоё сердце? Где разум твой? Всё ли в Законе?Если с Законом и сердце, и разум согласны —Значит, нужны только силы – Призванье исполнить».И, поклонившись, старик исчезает – темнеетОзеро; эльф потихоньку уходит. ОбратноМедленно едет по лесу он к дому родномуК эльфам в шатры, чтоб с родными краями проститьсяПеред сраженьем. С Бриэлом назначена встреча.Что же судьбою назначено, ведать не может.Только на сердце вдруг стало легко и свободно.Словно откуда-то знает Леир всё, что должен.Хоть непомерен сей труд, одинок, но отраден.Силы найдутся – на радость искать их не надо,Хватит ли мужества, чтоб превратиться в изгоя?«Мама, никто не поймёт меня лучше, чем мама, —После приветствий присел перед ней на коленоСын. – Да не ты ли растила меня под Звездою?Ты ведь учила меня быть и честным, и твёрдым?Первая ты рассказала Леиру о долге,Первая ты объяснила, как жить по Закону.Мама, я думал, что долг свой сумею исполнить,Но про долги мои знанья становятся глубже.Долг предо мной или только подобие долга?Истиной может быть долг, но быть может и ложью.А Небеса не долги назначают – Призванье.Свят ли тот долг: королём быть, чужим королевству?Мама, я воин, и эльфам твоим не опора.Разве такой нужен эльфам весёлым правитель?Разве гожусь я – больной и отравленный болью,Раненый страстью и умерший прежде, чем к тронуДаже приближусь? Король нужен сильный и ясныйСветлому люду, им править не должно с печалью;И королю подобает иметь королеву.Нет ни одной среди дев – ни в лесу вековечном,Ни у сородичей в царстве заморском невесты,Той, что я взял бы себе по любви, без обмана,Чтобы её не ввергать в нелюбовь и страданье.Нынче я знаю свой долг, и Призвание знаю:Буду с Альне до конца, в час последний и первый,Чтоб на руках моих были болезни и старость,Чтоб уходя, на меня одного лишь смотрела.Мама, пойми, что судьбы мне другой не найдётся,Я не нарушу Закон, а исполню Призванье».«Вечность – призванье для эльфа, закон его – гордостьИ процветание рода! А ты обрекаешьРод на позор, а меня – чтоб стыдилась я сына…Я запрещаю тебе! Ты – король по рожденью!»«Ты ли учила меня, что важнее гордыниПравда и смелость? Теперь тебе гордость дороже?Пусть же Маир оправдает твои ожиданья,Я – не единственный сын, без меня не погибнетВечный народ. Королём никогда я не стану.Что меня ждёт? Лишь погибель в бою. Ну, погибну.Что с того проку, какая же разница, мама?Лучше ещё проживу полстолетья счастливымС девой любимой! Иного я счастья не знаю,Каплю его пожелай мне – сладка эта капля.Воином стану простым и защитником эльфов,Ну а Маир – королём. Отпусти на сраженье!»Тут королева встаёт, смотрит сверху сурово:«Эльф, что погибнет в бою – честь и слава для рода.Но променявший бессмертье на смертную деву —Носит позор в себе мой. Лучше пал бы ты в битве».«Мама, последний завет твой, наверно, исполню.Что же, прощай, поминай меня – так, как сумеешь.Любишь свой род больше сына – тебя не корю я.Деву люблю больше рода, и сердце, и разумМне говорят, что Призванье моё – рядом с нею.Может, тебя я теперь никогда не увижу,Еду на бой – пусть в сражении том и решитсяДоля Леира. Тебя оставляю я с болью».Но ничего не ответила мать-королева,Лишь отвернулась, обиду и горе скрывая,Что не сумела быть ласковой с сыном любимом,Что отправляет на смерть его дланью суровой.Эльф ускакал и поехал к излучине Дымной,Вскоре Бриэл подоспел, выступало с ним войско;И, отобравши отряд небольшой, оторвались,Вместе вперёд поскакали к дворцу Таруила.

***

В Ригэн домой возвратившись, Альне заболела,Долгие дни пролежала, не глядя на солнце,И ни рукой шевельнуть не могла, ни ногою,Шторы задёрнув, чтоб синего неба не видеть;Даже глаза открывать не хотела. ЯвлялисьДеве больные виденья – и все о ЛеиреС Мелиэль рядом: эльфийка на челне прозрачномВ море плывёт, свои песни поёт безмятежно,Рядом Леир, оба смотрят на звёзды ночные,Не замечают Альне – она с камнем на шееГибнет на дне, задыхаясь, мечтает о смерти.Смерть не приходит, а Мелиэль звонко смеётся…Но вот однажды приснился тот сон по-другому:Камень Альне сорвала, в кровь изранивши руки,Выплыла вверх, и приплывши на берег, упала.В это же утро очнулась и пить попросила,К вечеру встала, отдёрнула шторы и вышлаМедленно в залу большую и светлую к людям.С этого дня поправлялась Альне, и окрепла.Стала она для родных – с виду – той, что и прежде.Но не седлала коня, по полям не каталасьИ не смотрела в окно. Не смеялась, не пела.…Рад Таруил, что теперь его дочка здорова,Может, заметил бы он, что не всё ещё ладно,Только вниманье его поглотила угроза,Только забота великая стала сильнее.Даже сестре ненаглядной Альне не призналасьВ чём её боль, а сама для себя всё решила.Нет, не могла позабыть она эльфа – куда там…Но изгнала из души и мечты, и надежды.Разве надежда не враг, если ты нелюбима?Станет ли помнить травинку пригнутую ветер?…Кстати, волнуют царя и проблемы со старшей —Много в то время к Эльке женихов приезжало,Славные витязи, был и царевич с Востока,Был и король из Предгорного ближнего края.Выбрать наследника трона царю ТаруилуБыло бы проще, когда б его дочери сердцеХоть бы к кому-то склонилось. Она же покорнаТолько отцу своему, не приветила мужаНи одного. А ведь царь-то устал и немолод.Нужен помощник – заботой своей поделиться,Чтоб положиться он мог на него, как на сына,Чтобы и дочку, и трон передать в своё время.Разве что стал Таруилу надёжной опоройСын воеводы погибшего – воин отважный,Молод ещё, он возглавил равнинное войско,Крепок умом, и силён, но и в силе разумен.Царь бы отдал ему дочь – посадил бы на царство,Витязь, однако, не сватался к ней. Был он старше,Девочек с детства он знал, как росли и взрослели,Знал он и то, что Эльке, царской воле покорна,Верная трону, с отцом согласилась бы сразу.Но не желал он любви ни послушной, ни пресной,Знал он, что сердце Эльке для любви не проснулось,И не хотел красотой равнодушной пленяться,Горько вздыхать и ронять на красавицу взоры.Гордый и смелый, душою он выбрал меньшую,Ту, что открыта для чувств, говорит откровенно,Живость Альне и горячность – Дарилу по нраву.Но и к Альне он не сватался – в чём тут загадка?Все при дворе уже знали сердечную склонностьЛучшего воина. Знала Альне – не игралаС сердцем отважным она и была бы с ним честной,Если б спросил… Но Дарил выжидал отчего-то,То ли надеялся, то ли боялся отказа.После уехал сражаться. Недавно вернулся,Чтобы в собрании быть у царя Таруила.В этот же день на совет возвратился посланникС новостью доброй: прибудет к ним помощь от моря!Царь в ожидании смотр назначает военный.И не напрасны надежды – Бриэл не замедлил.Передовой свой отряд он оставил в предместье,Сам поскакал во дворец, взяв с собою Леира.И объявляет привратник царю и царевнам:«Царь к нам заморский пожаловал!» «Пусть поскорееВходит!» «С ним друг…» «Мы друзьям и союзникам рады!»Дочери рядом с отцом. Справа старшая, слева —Сзади, у трона, Альне. Появляются гости.Царь восклицает, приветствуя их, удивлённо:«Разве и эльфы пришли к нам на помощь? Вот радость!Как же оставили вы у приморья границы?»Вместо Леира Бриэл отвечает: «ПоспешнаРадость твоя. Войско эльфов осталось у моря,Только один, самый лучший, отважный и меткийНынче на помощь к тебе прискакал. Но достоинВоин такой двадцати». Таруил поклонился,Только сильней изумлён: «Рад ему я не меньшеИ горячей теперь буду друзьям благодарен!»Молча кивнул ему эльф, не нашёлся с ответом —Видит одну лишь Альне; и суровой, и бледнойКажется дева ему, а в глазах её – гордостьИли отчаянье? Или вопрос справедливый?Жаром и страхом пылает пытливое сердце.

1 2 3