Наживка для крокодила
Шрифт:
«Воробушки» из школы милиции оказались на редкость сообразительными и предприимчивыми малыми. Они поработали на совесть. Не перепроверяя информацию, я попросил Обрезанова позвонить руководителю стажировки и объявить благодарность четверым «агентам». Главных новостей было три. Даже человеку, далекому от сыскного дела, стало бы ясно, что на авторынке города, контролируемом корейцами, функционирует в полную мощь организованный и четко отлаженный преступный механизм. Но интересным оказалось другое.
Группировка Тена насчитывала около ста человек, в основном, конечно, корейцев. Однако среди руководителей «триады»
Второе. Корейцы стабильно приторговывают наркотой. Один из бойких курсантов уже договорился на покупку пятидесяти граммов героина.
– Нужно тридцать пять тысяч рублей из кассы РОВД переписать, и послезавтра можно будет их «ломать» на сбыте, – с ясными и еще не испорченными глазами проговорил он.
Эх, мальчишки… Хорошие вы пацаны. Мы с Обрезановым лишь незаметно переглянулись. Сказали:
– Хорошо, подумаем. Такие дела с кондачка не решаются. Но в любом случае, вы – молодцы.
Стажеры так и не поняли, что такое – «любой случай». Зато мы с Максом довольно быстро сообразили, что цыганская семейка Оглы после ареста Мамы Розы не успокоилась. Источник появления и существования героина на любом рынке города – дом барона Оглы. Жену, после трехгодичной подготовки, местный ОБМОН «закрыть» сумел, но, как видно, дело ее продолжалось. А сами корейцы ни за что не стали бы рисковать, перетаскивая через границу «отраву».
Я сидел и выслушивал новости с унылым видом. Все, о чем говорили парни, безусловно было интересно, но в данный момент мне нужно постольку, поскольку мне нужно было другое – раскрыть убийство лидера организованной преступной группировки. И еще – нападение на Лешку. А пока я не уловил ничего, что имело бы к интересующим меня событиям хоть какое-нибудь отношение. И вдруг я услышал…
– А еще я с одним «гавриком» перетолковал, что около крутых тачек «трется», – проговорил один из курсантов, скромно покуривая сигарету. – На вид такой приблатненный, а повадки, как у вокзального вора. Пару раз его вызывали в здание администрации, из чего можно заключить, что он у корейцев в ближнем круге, так сказать. И на рынке его знают многие. Погоняло – Цент. Так вот он «Мерседес» мне все втюхивал, говорил, что недавно из Германии, не смотри, мол, что год девяносто третий, он без пробега по России.
Парень, несмотря на то, что был выпускником милицейской средней школы, а не МГУ, одевался, что называется, «на уровне». Ему запросто можно было предлагать «Мерседес», и на кого он был похож менее всего, так это на «мусора». Мне, например, даже «девятку» втюхивать никто не станет. Вот удочку, например, предложат.
Однако это так, рассуждения ни о чем. На самом деле в моей голове кипела другая работа…
Цент, Цент… Почему Цент? Не Бакс, не Грин. А именно Цент? А что такое – цент? Это разменная монета. Доллар состоит из ста центов. В группировке Тена сто человек… И что, все Центы, что ли?! Да ну, ерунда какая!..
В работе сыскаря иногда бывает момент, когда от отсутствия данных начинашь
– А еще к нему баба приходила… – услышал я краем уха.
– Как она выглядела? Какая баба? – Первый вопрос был мой, второй – Обрезанова.
Прозвучало это одновременно и резко, поэтому курсант даже осекся, не успев закончить фразу.
– Ну, девушка. Лет двадцать пять, в норковой шапке такой, – курсант обеими руками показал на себе «уши спаниеля». – Полушубок лохматый такой… – ребро его ладони легло на колено.
– Короткий полушубок из чернобурки? Из-под шапки пробиваются белые пряди волос? Слева во рту – коронка из металла, похожего на золото? Глаза серые, большие и такие красивые, что в них хочется раствориться?
Наш сухопутный юнга опешил.
– Точно… Зуб золотой. Глаза?.. Серые глаза.
Я облегченно выдохнул:
– Ты не слышал, о чем она говорила с Центом?
– Я рядом стоял. Она как раз подошла в тот момент, когда он предлагал мне опробовать «мерс» в дороге. Только в их разговоре я не услышал ничего важного. Он спросил, как дела, а она ответила, что дела плохо. Мол, оставила ключ, а забрать его теперь уже невозможно.
– А Цент?
– А Цент сказал, что если она не вернет ключ, то их поездка отменяется, потому что жить с пустыми карманами можно с тем же успехом и здесь. Все. Она сказала, что постарается вернуть ключ, и они распрощались.
Вот тебе и «ничего важного»! Это называлось на языке марксизма-ленинизма – отрыв теории от практики. Очень важно, дорогой ты мой! И спасибо тебе большое за то, что мерз сегодня целый день на этом проклятом рынке! За то только, что ты Ольгу Кореневу там живой увидел, да разговор ее с Центом послушал!
Когда курсанты, воодушевленные благодарственным звонком в свою школу, вышли из кабинета, Обрезанов расслабился и скинул с себя начальственный вид:
– Что ты об этом думаешь?
– Коренева жива. Ключ у меня в кармане. В квартиру на улицу Стофато поставь засаду. Я пошел есть торт и запивать его чаем. Это все, о чем я сейчас думаю.
Я врал. Думал я сейчас не об этом. Сжимая в руке ежедневник, я почти бегом двигался по коридору к своему кабинету. От того, что сейчас написано на одном из листков, упавших на пол с моего стола, зависело очень многое.
«Алтынин. Бобылево, 22–24.08.00 г.».
Лист замер в моей руке.
Что такое цент? Это – копейка, по-русски! А как монета в три копейки, по-старорусски? АЛТЫН! Очень часто слово «алтын» в разговоре употребляется просто как «копейка»!
Цент – это Алтынин?! То есть тот человек, который находился в санатории «Бобылево» в те дни, когда из города исчезала Коренева? Если верить записке, то красивая особа провела там не самые счастливые дни в своей жизни. Писал ли Цент то письмо?