Назло богам, на радость маме
Шрифт:
Крылатый пес не зря считался самым непредсказуемым богом в Ирии. Характер Симаргла представлял собой почти невозможный сплав положительной, даже чуточку доброжелательной божественной сущности и звериного начала. Начала собачьего, но не болонки или шпица из двадцать первого века, а пса середины средневековья, боевого и охотничьего, живущего посреди крови, сеющего смерть и получающего от этого удовольствие. Пса, ушедшего от волка не столь далеко и непонятно в какую сторону. Видящего в человеке либо обожаемого друга-хозяина, либо злейшего врага, и разницу эту определяющего интуитивно в первый момент знакомства. Божественная сторона Симаргла числилась на стороне добра, но к гуманистам не относилась. Симаргл и слова-то такого не знал, а если б кто назвал Крылатого подобным ругательством, Пес схарчил бы сквернословца вместе с костями и одеждой, чтобы другим неповадно было родной язык засорять. Но независимо от терминов бог не
Мелкие неприятности, волной обрушившиеся на материальное тело, настолько выбили Крылатого из колеи, что Симаргл даже не сразу сообразил, что свидетели его неудачной попытки подкрепиться — те самые сущности, за которыми ему следовало следить. Незаметно! Впрочем, ничего удивительного, два самых обычных человека и не менее обычный зверь. Где пятнистая богиня из неизвестного пантеона? Сопливая девка в сливающейся с лесом одежде с нанесенными на лицо полосами краски! И это угроза? Один раз зубами щелкнуть! Тем более, незаметно наблюдать не получилось. В этот момент пришло понимание, что утопление в болоте огромного количества доброй еды — дело рук именно этой троицы, и пес начал свирепеть. Но вмешалась божественная составляющая, страшно любившая книги о разведчиках, шпионах и прочих скрытниках и тяжело переживавшая их почти полное отсутствие. Идея втереться в доверие к подозрительным заговорщикам у зверя энтузиазма не вызвала. И пока Симаргл на внутреннем вече метался между «съесть немедленно» и «сначала поговорить», стало поздно.
Невиданная им ранее волна восторга и доброжелательности, хлынувшая от девчонки, захлестнула Симаргла с головой. Звериная сущность мгновенно отнесла Пятнистую к друзьям, и, несмотря на вялое сопротивление божественной составляющей, прониклась к девушке любовью и доверием, чему немало способствовали в огромных количествах закладываемые в глотку крохотные, но замечательные пирожки. Вкусные настолько, что Пес даже не жалел об утопленном в болоте мясе.
Лишь почувствовав ошейник на собственной шее, Симаргл на долю секунды взбрыкнул. Но в следующее мгновение из шерсти хлынула лавина мертвых блох, и псу стало хорошо, как никогда…
Неисчислимые мириады надоедливых насекомых ринулись вверх, по мере продвижения превращаясь в крохотные маленькие разноцветные звездочки, и закружились в сверкающем хороводе, наращивая скорость. По мере убыстрения пляски звездочки сливались, становясь всё крупнее, пока не превратились в огромную звезду, вращающуюся вокруг собственной оси. Тело налилось небывалой силой и легкостью, а каждое движение рук Хозяйки усиливало эти ощущения. Краем сознания Симаргл отметил, что называет девчонку Хозяйкой, но мысль не вызвала ни неудовольствия, ни малейшего дискомфорта. Звезда превратилась в шар, похожий на маленькую планету. Перед глазами бога проносились моря, острова, континенты… Вдруг шар распался на тысячи маленьких облачков, тучки разбежались, и теперь крутился весь небосвод, начиная замедлять движение. Таяли на языке вкусные пирожки, перестали болеть так и незалеченные лапы и укусы блох, превратившихся в звезды, а Симаргла переполняла сила, благодарность и верность этой крохотной девчушке. Как он понимал медведя, обещавшего Велесу много хорошего. Крылатый сам бы порвал любого, кто посмел бы тронуть Хозяйку хотя бы пальцем.
Симаргл ехидно тявкнул (этот звук заменял ему хихиканье), проглотил очередной пирожок и уставился в поднесенное Хозяйкой зеркало, тут же усомнившись в качестве изображения. Но елки на заднем фоне выглядели даже лучше настоящих! А на бога смотрела незнакомая собачья морда с чистой и аккуратно причесанной пушистой шерстью. Морда Симарглу понравилась. Пес радостно гавкнул, подпрыгнул, перевернулся в воздухе и приземлился на все четыре лапы. Не выпуская крыльев! Этому фокусу Симаргл мечтал научиться последние семьсот лет, чтобы Баюн не зазнавался. Приземлившись, пес огласил окрестности торжествующим воем, насмерть перепугав стаю волков в пяти километрах от места действия, породив в трех соседних графствах легенды об оборотне-людоеде и заставив Перуна в Ирии поковырять в ухе, а Велеса пробормотать: «Чего это блохастый разошелся?». Впрочем, ворчанием Скотий бог и ограничился.
Выразив свой восторг по поводу столь качественных изменений в собственном организме, Симаргл бросился за Хозяйкой, успевшей, оказывается, собрать вещи, оседлать медведя и двинуться в путь. Догнал и, ощущая непонятную ревность к косолапому, собрался было предложить девушке свою спину, но в последний момент передумал, здраво рассудив, что возить женщин на собственной шее — не божье дело. Для этого существует куча менее высокоорганизованных существ: лоси, олени, лошади, ослы, мужчины… Медведи, на худой конец! А его, песья, задача — охранять и не допущать! То есть сделать так, чтобы ни один
Гордый принятым решением, Пес продолжал движение в полной боевой готовности, и возникшие на пути серые, словно седые, фигуры старых недругов не застали бога врасплох. Не обратив, как и подобает Боевому Псу, ни малейшего внимания на силу и численность противника, Симаргл бросился на врага!
Отряд ликвидаторов был не только самым боеспособным подразделением традиции Яхве, но и предметом личной гордости Бегемота. Именно ему пришла в голову уникальная идея, почти уравнявшая шансы чертей и ангелов в материальных стычках с бандами Одноглазого и Ирия. Собственно, слабое место традиции выявилось еще в борьбе с Зевсом. Уступая противнику в астрале, олимпийцы имели возможность лично вмешиваться в события на Земле, даже не отрывая задницу от травки Олимпа. Вплоть до того, что сам громовержец не поленился обрюхатить половину баб Эллады, наплодив всевозможных героев и прочих чудовищ! Хорошо хоть, не одномоментно.
У Яхве в этом плане было хуже. Приходилось обзаводиться материальным телом со всеми его минусами. И если рядовым чертям это удавалось более-менее легко, то ангелам и высшим иерархам приходилось туго. Да и потери в случае гибели тела ощущались всей традицией. Нет, окончательно никто не умирал. Но сложный путь освободившейся сущности через Чистилище (узнать бы, какая сволочь его придумала!) требовал немалого времени. Сам Всевышний решился на подобное лишь несколько раз, в стародавние времена, когда никакого Чистилища еще не существовало, а Традиция поддерживалась лишь одним народом, малочисленным, но крайне самоуверенным и отважным. В основном, молодой Яхве самым безответственным образом облекался в плоть для пьянок с Моисеем, мало что давших традиции. Кроме Заповедей, вечно нарушаемых всеми, включая автора. После смерти собутыльника Всевышний решился на это лишь однажды: для совращения жены безвестного иудейского плотника.
То была блестящая задумка, проваленная самым бездарным образом. Буквально всё делалось шиворот навыворот, чтобы не сказать: «через задницу». Изначально рассчитывали, что неудовлетворенная престарелым мужем женщина готова отдаться первому встречному и делает это при каждом удобном случае. На практике оказалось совсем иначе, и потенциальный любовник для разгону получил пару смачных оплеух. Пришлось менять дискредитировавшее себя тело и приступать к долгой и безуспешной осаде. Старенький плотник продавать жену не захотел, проявил редкую устойчивость к вину, а пить маковую настойку отказался наотрез. Попытку подмешать наркотик в чай старик вычислил и, невзирая на возраст, накостылял осуществлявшему операцию чертенку. Когда же Господу удалось, наконец, проникнуть в спальню женщины, обнаружилось, что старичок еще хоть куда, наличие на ложе третьего супругами не планировалось, и чем это кончится неизвестно. В смысле, кто, кого и чем оприходует. По оценке адских букмекеров наиболее вероятным развитием событий являлось образцово показательное избиение верховного божества клюкой, с которой старик не расставался никогда. Господь же, круто обломив всех, сделавших ставки, тихонько избавил дом Иосифа от своего присутствия и с расстройства закатил оргию в самом большом трактире Назарета. Местные гетеры пришли в экстаз. А разгулявшийся бог чудом не нарвался на патрули римлян, возглавляемые мелкой, но боеспособной нечистью с Олимпа.
Зато в Аду, тогда еще не разделенном с Раем, возникли отделы разведки, контрразведки, диверсионный, планирования стратегических операций, информационной войны и внутренней безопасности. А так же служба «Моссад», чьего предназначения никто, включая Всевышнего, и по настоящее время не знал, а полное название не мог выговорить. Впрочем, имена остальных служб на иврите звучали не менее зубодробительно.
Все эти подразделения, безусловно, принесли немало пользы традиции. Но в дальнейшем. А тогда разозленный неудачей Яхве разрешил им отрабатывать методы и приемы работы на сыне Марии и Иосифа, родившемся ровно через девять месяцев после безуспешного визита небожителя в спальню его мамы. Для начала ребенка приказали считать божьим сыном, ибо важно не кто тело делал, а кто душу вложил! Для этого самого вложения на несчастном ребенке тренировались все, кому не лень, аж до тридцати лет. Неудивительно, что мальчик рос несколько странным, а потом вовсе спятил и начал проповедовать не то, что планировалось, а нечто совершенно запутанное и противоречивое, но намного более популярное, агрессивное и эффективное, чем предполагалось. Настолько, что в экстаз пришли уже кураторы, а новоиспеченный пророк быстро стал мишенью номер один для Олимпа. А все многочисленные службы не сумели даже организовать «божьему сыну» нормальную защиту. Впрочем, эффект от казни «царя иудейского» получился такой, что грех жаловаться! Вот только фантазия новых верующих оказалась еще богаче, чем у основоположника. В итоге Яхве пришлось слиться с сыном плотника в единое целое, да еще впустить в себя третью сущность, обезличенную и апатичную, но совершенно непредсказуемую.