Называй меня Богом
Шрифт:
– Ну, это же не моя вина, что ты голая вся.
– Паразит ты этакий. Лучше б меньше болтал, а быстрее перенес.
– Терпение – золото, - пропел пернатый.
– А мне плевать, - взорвалась я.
– Нехорошо мне тут, ясно?
– Ладно, не вопи. Ща все будет. А то слуха не наберешься...
– пробурчал Шурик и создал белые завихрении портала.
*Отвечать за свои желания всегда приходится своей голой задницей.*
Попасть вновь в Шезгарт - счастье для души... радость для глаз. Попасть в самую заварушку, где главный враг
Кажется, я получила все и сразу. Теперь можно было умирать, ибо по приземлении моя голость была обстреляна некой нечистью. При это тело так и не захотело меня слушаться даже в экстренной ситуации.
Попали так попали.
– Ты куда меня принес, пернатое чудище!
– вопила я, прижимаясь к грифону, заслоняясь от пуль его телом.
– Если тебе твоя шкура не важна, то открою тебе секрет: мне моя очень!
– Угомонись, недобогиня. Я не виноват.
– Твой навигатор давно потерян в топких водах времени!
– орала я пуще прежнего, наивно полагая, что швырнувшаяся мной палка послужит во благо и вырубит хоть одного противника.
Я не видела будущее, и не знала что делать. Мой голос не был в силе. Я не могла оглушить, и физически причинить им вред не было возможности.
– Риииииии!
– вопил вместо меня Шурик, пока я кляла его, на чем свет, что он все же не пожалел меня бедную, а ведь я была словно новорожденная. На что он мне отвечал, что у новорожденных не бывает стольких округлостей.
Интересно, если бы я сейчас попыталась вызвать отца, он бы пришел?
Тут же закралась в голову гордость: Ты Богиня или где? Ну, пусть еще не совсем, но ты дочь Старшего Темного Бога! Доказывай свое величие!
Ярость охватила меня полностью, заставляя смотреть на все словно со стороны. Реакция при этом стала очень хорошей, и ноги перестали быть ватными.
Я решила, что если это мой конец - то пусть они запомнят его, а точнее меня, ибо они пожалеют, что рискнули посягнуть на мой первый день в новом теле.
Шурика обезоружил очередной несчастный. Я бросилась на врага, совершила прыжок, подражая моей Таскане. Мы упали, и он перекатился на меня.
Недоносок! Я еще никогда не была в таком положении, и пусть будет проклят каждый, кто уложит меня так без моего согласия.
Кое-как извернувшись, я врезала ему локтем куда-то в бок. Он привстал, чтобы зажать мои руки, забыв о других моих конечностях. Зато я не забыла!
Не знаю как, да это и не важно, но я оттолкнула его ногами с такой силой, что он взлетел в воздух, и приземлился на четвереньки.
Я все еще горела от того, что мужчина наваливался на меня всем телом. На голую меня! Местью был выпущенный со всей силой возглас возмущения... и противник заживо распался на моих глазах на мелкие части.
Ощущение длилось лишь мгновение, как что-то пульсирующее в солнечном сплетении. Но я все еще параллельно наблюдала откуда-то сверху, и не дала себе задержать внимания на этом чувстве.
Я резко повернулась, заметив приземляющееся черное животное между мной и моим ближайшим врагом. Гибкое, как моя Таски, похожее на нее своим изяществом. Оно оскалилось на меня, я даже замерла. Пантера тут же развернулась в одном идеальном прыжке на жертву - и слава тьме, то был мой враг.
Мое внимание переметнулось на белого волка, который словно из ниоткуда, ужасая своим смертельным спокойствием, возник рядом с грифоном.
На глюке, в виде летающей черепушки, мой разум зацикливаться не стал. Потому как видела кое-что еще. Самым зрелищным был то ли демон, то ли зверь - Оружие Великой Пустоты. Зариланна. Вся в крови. С бешеным отсутствующим взглядом. В своей божественной наготе… Сверкая шипящей плетью в одной руке и невероятно острыми когтями другой… В объятьях своего любимого оружия… Зрелище еще то, не только для слабых нервов (спасибо ей, я сразу убедилась, что у меня они не слабые, как и желудок), но пугающее до дрожи. И простит меня тьма, я решила, что не буду смотреть на ее боевой режим.
Лана снесла голову очередному несчастному одним легким движением когтей. А потом, оглядев свершенное наказание над злоумышленниками, стала оседать.
Я рванула к ней одновременно с пантерой. Тело слушалось, как никогда. К моменту как мы подоспели к Богине, она уже успела облюбовать себе лежачее место. Ее когти уменьшились, волосы блестели, а плеть больше не шипела, мирно лежа рядом, выжидая и набираясь сил для очередного рывка в нужный момент.
Животное вытянулось подле Темной. Я медленно и тихо прикасалась к белым прядям, перебирая и пропуская сквозь пальцы. Волк, черепок и Шурик зависли где-то там, у деревьев, что мало меня волновало. Я так же не вспоминала о силуэте в чащах, хотя это возможно был временный союзник в бою, а может и враг.
Я лишь гладила Богиню по волосам, внутренне содрогаясь. И от воспоминаний о ее Охотнике. И от крови, покрывавшей идеальную кожу, принадлежавшей не только противникам.
Бледная рука метнулась к пантере, и я выдохнула.
Было сложно видеть ее такой и не иметь возможности ничем помочь. Я не предлагала ей руку, чтобы встать, не поддерживала. Лана не любит такого, давно не позволяет, даже братьям...
А кто я? Обуза для нее, вполне очевидно.
Не обращая внимания на то, что половина отряда спасения осталась позади, мы отдалялись все дальше, переставляя ноги, не желая обсуждать произошедшее.
Я боялась спрашивать, думать. Движение замедлялось, пока Зариланна, совсем обессилев, не привалилась к какому-то дереву и не забылась в своем насущном.
Мы с пантерой расположились рядом.
Жизнь - невеселая штука. Мне еще предстояло выяснять это на своем опыте.
И мелкие снежинки, укрывая землю, заметали следы, а я грела свои голые ступни под теплым телом кошки.
Долго в компании "Лана, Арти, я" мы не остались.
Богиня "наколдовала" мне одежду, спутала размер, это было даже забавно. Правда ее можно простить.
На каблуках было не совсем привычно, хотя я всегда страстно о них мечтала. На них мне было никак не поспеть за Темной. Потому мне было предложено прокатиться на пантере. Кто откажется от такого? Только не я!
Захватывающе - ощущать ногами изящные движения кошки. Плавные и смертоносные в своей скорости. Я испытывала невероятное желание слиться, впитать эту силу.
По мере поглощения воздуха Шезгарта моими легкими, глубже и чаще, он все настойчивее казался мне странным, насыщенным чем-то незнакомым. В папиной памяти с этим рыться не хотелось, а сам ответ ускользал от меня.