Не бесите Павлика

Дюжева Маргарита

От безысходности я даже на свидание согласилась.

Юрка, из соседнего отдела, давно ко мне клинья подбивал — то цветы без повода подарит, то конфеты. Откуда-то мой номер телефона раздобыл и периодически писал глупые сообщения «Привет. Как дела. Скучаю». Раньше я от таких писем просто из себя выходила, ругалась мысленно, кляня его за назойливость, а теперь была даже рада. Наша вечерняя переписка стала моим спасением. Нет, сердце не зашлось, не ожило, не забилось с новой силой, но зато мозги хоть немного, но переключились. Парень

забрасывал меня сообщениями и был готов говорить обо всем на свете, и я его поддерживала в этом начинании и кропотливо отвечала на каждое письмо. Потому что это позволяло отвлечься, хоть ненадолго выкинуть из головы мысли о другом мужчине.

— Юля! — он окликнул меня, когда я выходила из офисного здания на обед.

Жара стояла страшная. От асфальта просто парило, в небе ни единого облачка, и жестокое солнце безжалостно выжигало все живое. Я задыхалась в городе. Здесь воздух был отравлен, насквозь пропитан вонью выхлопных газов.

А может дело не в воздухе? Может, дело во мне? В моей голове? Я этого не знала.

— Юля! — снова позвал Юрка и, отделившись от группы коллег, побежал ко мне.

На веснушчатом лице счастливая улыбка, глаза полыхали, а я смотрела на него и не чувствовала ничего. Полный штиль.

— Давай сходим сегодня вечером в кафе?

Первым моим порывом было отказаться. Не хотелось мне ни кафе, ни вообще куда бы то ни было. Но я себя одернула, проглотила скоропалительный отказ, и вместо этого с синтетической улыбкой ответила:

— С удовольствием.

Ну а вдруг? Вдруг этот безобидный совместный выход что-нибудь изменит? Вдруг я проникнусь, переключусь и стану самой счастливой даже без дровосека под боком.

Юрка сначала опешил, а потом растекся в блаженной улыбке.

— Здорово. Я заберу тебя после работы.

— Хорошо, — снова скромная улыбка и желание отказаться, но я заставляю себя говорить дальше, — я буду ждать.

На самом деле я не то, чтобы не ждала, я даже ни разу не вспомнила про него за весь оставшийся день. И когда веселый парень встретил меня внизу у выхода, немало удивилась. Пришлось импровизировать, разыгрывать буйную радость и восторг и садиться к нему в машину, хотя больше всего на свете хотелось домой, в тишину. Туда, где никто не будет надоедать навязчивыми вопросами и болтовней.

Юра привез меня в маленькое уютное кафе. Я взяла латте, а он эспрессо. Я маковое пирожное, а он шоколадный кекс. Я с одной стороны стола, он с другой. Так близко, что можно было запросто прикоснуться и так далеко, что порой мне казалось, что я даже не слышу его голоса, хотя собеседник он был очень даже интересный и начитанный.

— Как ты относишься к Бродскому? — безмятежно поинтересовался он, а я аж на месте подпрыгнула и уставилась на него в полнейшем недоумении.

Как я отношусь к Бродскому? Прекрасно. Замечательный пес. Шалопай, конечно, да еще и трусливый маленько, зато добрый и ласковый.

В один миг вся моя медитация пошла псу под хвост. Я вспомнила вечно взлохмаченного волкодава, гадкую козу, избушку. Как я не пыталась остановить экспресс воспоминаний, он снова несся вперед, снося все на своем пути.

На пороге избушки, привалившись плечом к косяку, стоял дровосек и смотрел на меня пронзительно своими яркими как июльское небо глазами.

— Юль? — озадаченно позвал Юрий. Я в полнейшем недоумении уставилась на него, только сейчас осознав, что попросту выпала из реальности.

— Прости. Я задумалась.

— О Бродском? — усмехнулся парень, а у меня снова кипяток по венам прокатился.

— О нем, — согласилась сдержано. — Прости, мне пора домой.

— Как? Мы же только что пришли? — изумился он, а я уже поднималась из-за стола.

Ни хрена у нас не выйдет, поэтому нет смысла тратить время ни мое, ни его.

С юрой мы больше не встречались. Мне даже показалось, что он на меня обиделся, но я не нашла в себе душевных сил чтобы еще и по этому поводу переживать.

Я уже месяц как вернулась из леса, а легче все не становилось. Наоборот, только хуже. Мне то хотелось реветь, то спрятаться подальше, потому что бесил весь мир. Я вообще стала подумывать о том, чтобы обратиться за помощью к специалисту. К какому-нибудь дипломированному мозгоправу, который проведет мне несколько сеансов, вытащит на свет Божий проблемы из далекого детства. Я буду сидеть у него в кресле и рыдать по какому-нибудь поводу, а потом уходить, рассыпаясь в благодарностях и со счастливой улыбкой на губах, и напрочь забуду о лесных приключениях.

На деле так не получалось. Я все больше утопала в бесконечной работе, получая все меньше удовлетворения и спасения от проблем. Стала плохо спать и постоянно на всех срывалась. Дошло до того, что коллеги начали замолкать при моем появлении и подозрительно коситься в мою сторону. Не скажу, что меня это сильно беспокоило, но приятного, конечно, мало. Я даже начала в серьез задумываться над тем, чтобы сменить работу, и поделилась своими мыслями с подругой.

Она меня внимательно выслушала, почесала задумчиво макушку, а потом аккуратно поинтересовалась:

— Ты уверена, что не занималась в той сторожке ничем противозаконным?

— Ты о чем? — не поняла я.

— О том, что ты бесишься и мечешься, как дурная беременная.

Я уставилась на нее квадратными глазами, а спустя миг меня пробил холодный пот, и все тело сковало от ужаса.

Беременна? Я ни разу в лесу не задумалась о том, что от тесного общения с противоположным полом, могут дети появиться.

Похоже, масштабы бедствия гораздо внушительнее, чем мне казалось сначала.