Не бойся, я кусаюсь
Шрифт:
– Я тоже люблю тебя, Кир.
Он тут же картинно хватается за сердце:
– Как неожиданно! Почему ты не предупредила?!
– Дурак, – говорю я тихо и залепляю ему шутливую пощечину.
– Эй! – тут же предупреждает Кир. – Ты забыла, на чьей ты территории, маленькая засранка?
– Я прекрасно все помню, господин, но тебе уже не удастся меня напугать, – я показываю ему язык, и он тут же приближается ко мне, чтобы поймать влажный кончик губами, а потом крепко, требовательно поцеловать.
– Я не напугаю тебя, даже если трахну самым большим резиновым членом в этой игровой комнате? – спрашивает он хитро, а я тут же задаю ответный вопрос:
– Ты же сейчас на сессии с Никой... тебе не многовато за один раз?
– Справлюсь! – заявляет Кир.
– Не думаю, что ты все еще можешь напугать меня этими своими игрушками, – я качаю головой.
– А чем же тогда могу, позволь спросить? – интересуется мужчина. – Расскажи мне, Каштанка.
Я прекрасно понимаю, что он флиртует, дурачится, шутит и говорит сейчас явно о сексе, но мои мысли неожиданно поворачивают в другую сторону, и я отвечаю на его вопрос совершенно серьезно:
– Ты напугаешь меня, если предашь мое доверие.
– Блин, Яся... – Кир смущается, тут же теряя свой горячий запал.
– Прости, – я виновато опускаю глаза.
– Я не предам тебя, – обещает он.
– Ладно... – я киваю, но ведь это просто слова.
– Ты можешь верить мне, потому что... – он на несколько секунд замолкает, пытаясь подобрать правильные слова, и я все это время внимательно смотрю ему прямо в глаза... давай, скажи! я хочу верить тебе, как себе самой, и даже больше! я так люблю тебя!
– Раньше я не испытывал ничего подобного, – признается неожиданно мужчина. – Если не брать в расчет многочисленные подростковые связи, где не было никаких глубоких чувств – только похоть и жажда исследовать свое и чужое тело, – то у меня и отношений толком не было.
– Серьезно? – хмыкаю я недоверчиво, а мужчина кивает:
– Я рано начал практиковать БДСМ, сначала нижним, потом довольно быстро верхним, а девушки, приходившие ко мне на сессии, это... это, блин, не отношения, сама понимаешь, это совершенно иное.
– Понимаю, – соглашаюсь я.
– С их стороны были влюбленности – менее болезненные, чем у Ники, но я всегда знал, что это не может закончиться ничем серьезным. Я пытался встречаться с кем-то вне клуба, даже скрывал, что практикую, но из этого тоже ничего толкового не получалось. Это часть меня, я не мог просто выкинуть ее из своей жизни... Все девушки, знакомившиеся со мной вне стен клуба и приходившие в него в конце концов, сбегали от меня. Либо становились одержимыми, и я сбегал от них сам. Звучит тоскливо, правда?
– Да уж, – хмыкаю я.
– Поэтому я так долго не хотел давать определение нашей близости, нашим отношениям. Для меня это всегда было больше, чем секс... но насколько больше – я понял только теперь, когда ты сбежала от меня на две недели и даже на сообщения и звонки не отвечала. Я реально боялся, что потерял тебя навсегда, что ты больше не вернешься.
– Но ты не пытался приехать ко мне поговорить, например, – замечаю я как бы между прочим, а Кир улыбается:
– Я собирался – как раз завтра, после сессии Ники. Чтобы все рассказать и поставить точку в этой дурной истории. Больше мы с ней не встретимся – разве что в суде... ну, или на автомобильной парковке, если она снова попытается проколоть мне шины. Но с завтрашнего дня я собираюсь ее полностью игнорировать. И вход в клуб для нее теперь тоже будет закрыт.
– Сурово, – говорю я. Если честно, мне все-таки немного жаль эту ненормальную девушку. Но себя мне жаль больше, так что все правильно, пускай проваливает. – А ее мать больше не будет предъявлять претензии?
– У ее матери нет никаких прав что-то нам предъявлять, – говорит Кир уверенно. – Она просто подрабатывала посредником между нами и своей дочерью, эдаким сломанным телефоном. Я заблокировал ее номер.
– Хорошо, – я киваю. – Я тебе верю.
– Это хорошо, – мужчина улыбается. – Думаю, мы обойдемся сегодня без резинового члена и не будем тебя пугать.
– Ладно, – я тоже растягиваюсь в улыбке, а Кир снова обнимает меня за талию и целует в губы:
– Как же я скучал...
– Я тоже, – признаюсь я.
– Правда? И сильно? – мужчина ухмыляется мне в губы. – Покажи мне, как сильно ты скучала, Каштанка... – он притягивается вплотную, а я обхватываю его лицо ладонями, прижимаюсь всем телом и целую: лихорадочно, безумно, жадно... Чувствую, как под тканью его штанов набухает и становится твердым член, и как мое собственное женское естество истекает смазкой в предвкушении жаркой ночи.
Пожалуй, нам и вправду не потребуются сегодня никакие игрушки и дополнительные девайсы, чтобы разжечь страсть.
Кир подхватывает меня на руки, как легкую пушинку, и несет на постель, распластывая послушным, изнывающим от желания телом по алым простыням. Я льну к нему как можно ближе, телом к телу, кожей к коже, скольжу дрожащими ладонями по его шее, плечам, груди, прессу, забираюсь пальцами под ткань рубашки, чтобы пересчитать твердые губики и найти тонкую дорожку жестких волос, которая тянется вниз, за ширинку брюк...
– Куда ты торопишься, Каштанка, – посмеивается Кир, перехватывая мои ладони и поднося их к своим губам, чтобы поцеловать подушечку каждого пальца. – У нас впереди вся ночь, а потом еще много других ночей.
– Я хочу тебя, – шепчу я исступленно и жадно, уже начиная терять границы реальности.
– И кто тут из нас ненормальный, кто из нас псих? – мужчина осторожно приподнимает меня над простынью и одним движением сдергивает с меня платье, оставляя в одних трусиках. Кусок пестрой ткани летит куда-то на пол, а я снова тянусь за поцелуем: