Не бросайте бескрылок
Шрифт:
Сергей кивнул.
– - А сам не додумался?
– - Что-то не получается.
– - Вообще-то лучше вначале его самим поискать, а уж если не найдем, тогда тактично намекну: так, мол, и так, Антонина Андреевна, надо осмотреть чердак, да лаз гвоздями забит. Нет ли случайно у вас топорика? Сам спрошу, доверяешь, хитрец-мудрец?
– - Вам да. -- Сергей не обратил внимания на присказку Перова.
– - Вот и отлично, тогда пошли.
– - ...Мошнева, по-видимому, подозревала, что приход милиции к ней был не случаен, --
Да, общаться с нею было не просто. На вопросы о пропаже Тамары отвечать так и не стала. Если вопрос Жихарева или Воронова ей не нравился, ссылалась то на болезнь, то на плохую память или старость. Но все-таки подтвердила, что отношения с дочерью у нее были плохими. Чего тут скрывать, если работники милиции уже опросили всех соседей и побывали на заводе, куда сама жаловаться на дочь приходила. Внук молчал. Вид у него был неважный: личико желтое, глаза испуганные, будто в них застыла какая-то большая боль, весь дерганый, неспокойный. Отвечал неохотно. Если говорил что-то "не так", бабка тут же его обрывала. Несколько раз Мошнева порывалась встать и посмотреть, чем занимаются милиционеры в коридоре, но Воронов ее придерживал, а Жихарев подбрасывал очередной вопрос.
Появились Перов с Никитиным. Перов держал в одной руке женские туфли, в другой зимние женские сапоги. Спросил у Мошневой:
– - Чьи это туфельки, Антонина Андреевна? -- Та долго моргала подслеповатыми глазами, потом недоверчиво посмотрела на добродушно улыбающегося Перова, не понимая, зачем дались ему эти туфли.
– - Тамарины, чьи же еще, -- ответила наконец и повернулась к сторону внука.
– - Ясненько, а сапоги?
– - Тоже ее, не мои же!
– - В чем же тогда дочь уехала? -- допытывался Перов.
– - Так ведь у нее не одни сапоги. Есть выходные, в них и поехала. -- Мошнева отвечала, а голос дрожал, от взгляда Перова отворачивалась. Никитин, пока Перов говорил с бабкой, взял Романа за руку и увел в его комнату. Хотелось без бабки поговорить. Удастся ли? Не помешает ли Мошнева?
На столе в комнате лежала стопка учебников и тетрадей, на полу -- сумка.
– - Уроки делаешь?
– - Угу, -- кивнул Роман.
– - А в школу почему не ходил?
– - Болел, наверно, -- неохотно ответил Роман.
"О болезни ни слова, -- подумал Сергей. -- Лучше поговорить о чем-нибудь другом".
Когда входил, то сразу и не заметил висевшую справа от двери клетку с птичкой. Подошел и стал разглядывать. В клетке прыгала синичка, причем без одного крылышка. Спросил:
– - Что с ней?
– - Кошка чуть не съела, папа спас.
– - Не весело ей в клетке-то?
– - Но ведь летать же не может.
– - Это тебе папа подарил?
– - Оттуда привез. -- Роман сморщил лоб и насупился. Объяснять, откуда отец вернулся, не стал. И тут же засуетился: открыл балкон, вынес туда клетку и выпустил синичку, а на деревянную подставку высыпал горстку подсолнуховых семечек. Синичка радостно защебетала, запрыгала,
– - Теперь, пока не наестся, в клетку не войдет, -- сказал, улыбаясь, Роман. Потом вздохнул: -- Уроки пора делать.
Вернулись в комнату. Взяв альбом для рисования, Сергей стал его листать, а Роман уткнулся в учебники. Рисунки у мальчишки были хорошие, но лучше всего получались собаки. Он много рисовал собак и птиц. Сам Сергей умел рисовать только зайца и лошадь. Найдя листок бумаги и карандаш, он и нарисовал зайца, а потом лошадь.
– - Ничего получилось? -- Показал Роману. Тот, кивнув, впервые улыбнулся. Перевернув лист, быстро набросал то же самое, но у него вышло куда лучше.
– - Да ты просто талант! -- восхитился Сергей. -- Скажи, а почему чаще собак рисуешь?
– - Лучше получаются... -- глаза мальчика потускнели.
"Как же много он не договаривает", -- подумал Сергей, а вслух сказал, что кажется в школе готовят выставку детского рисунка.
– - Там и мои будут.
– - А отца пригласишь?
Роман встряхнулся, глаза вновь заискрились.
– - А можно?
– - Почему же нельзя?
Никитин заметил, что к отцу, хоть тот "сидел", Роман относится уважительно и в разговоре часто о нем вспоминает.
– - А вы маму ищете? -- мальчик уставил на Сергея совсем не детский взгляд.
– - Надо искать, раз пропала.
– - Пропала, -- вздохнул Роман, -- а может, и... -- но договорить не успел, в комнату вошла бабка.
"Вот же не вовремя! -- едва не чертыхнулся Сергей. -- Теперь не отцепится. Что же Ромка хотел сказать о матери?"
– - Почему от меня ушел? -- набросилась на внука Мошнева.
– - А кто за меня уроки будет делать? -- вопросом на вопрос ответил Роман.
– - Только и слышишь: уроки, уроки.
– - Вы знаете, Антонина Андреевна, я не ожидал, что Роман так здорово рисует, -- вступился Сергей, но суровая бабка и ухом не повела.
– - Балкон зачем открывал?
– - А как же Однокрылку кормить? -- огрызнулся Роман.
"О-о, да парень с характером", --удивился Сергей.
Держа в вытянутой руке несколько листов бумаги, в комнату стремительно вошел Жихарев, за ним, словно тень, появился Перов.
– - Антонина Андреевна, подпишите протокол. -- Следователь снял очки.
– - Я же сказала: подписывать ничего не буду. Чевой-то я должна подписывать!
– - Ладно, дело ваше, понятые подпишут.
И тут... И тут самым невинным тоном Перов попросил у Мошневой топор, чтобы открыть забитый гвоздями лаз на чердак: его, мол, надо тоже осмотреть.
Мошнева вдруг резко повернулась и бросила на Перова такой ледяной и злой взгляд, что Сергею стало не по себе. Старуха же сквозь зубы процедила:
– - Нету у меня никакого топора, слышишь, нету!
– - Ладненько, ладненько, чего ж волноваться, у соседей попросим, -- вывернулся Перов.
Вышли из подъезда. На улице было темно, ветрено, зябко. В лицо стегал мокрый снег с дождем.