Не бросайте бескрылок
Шрифт:
– - Чего же она от меня хочет?
– - Ну, хотя бы не весь срок сидеть. Из него трезвого хоть веревки вей и к Рае ласковый. Может, будут какие амнистии... Если нельзя, то не надо, считай, что не просила. Я и ей сказала, если не получится, пусть не обижается.
– - Ладно, подумаю, может, со временем что и получится. Но без спешки, тут надо разобраться. Так и передай Рае, а при случае, может, и сам к ней заеду. Собираюсь на могилу родителей сходить, а там рядышком.
– - Вот была бы рада.
– - Будем считать, что с первым вопросом закончили. Что еще? -- Антон посмотрел на сестру добрым изучающим
Вот этого-то Антон больше всего боялся. Неужели прошлые болячки дают о себе знать? Настроение упало, но Антон умел владеть собой и внешне выглядел вполне спокойным. Не хватало еще, подобно сестре, раскиснуть. Несколько раз память Антона устремлялась назад, к допереездовскому периоду жизни сестры, и вновь возвращалась к последним дням, когда у нее, в общем-то, не было никаких проблем. Мысль работала четко. "Нет, нет, все нормально, просто переволновалась, да и почему должно быть плохо?" -- Всплеснув руками, Антон воскликнул:
– - Не ломай, сестренка, голову. Таких, как у тебя, случаев сколько угодно. Уж мне-то можешь верить?
– - А если не таких, -- спросила обеспокоенно Валентина. -- Откуда знаешь?
– - Знаю, если говорю. Сдать анализы и пройти все остальное по желудку надо. А когда узнаешь о результатах -- позвони, хотя я твердо уверен, что причин для волнения нет и не должно быть. Да я и сам к тебе заеду. Только, знаешь, без хныканья, поняла?
– - Поняла, брат, поняла. -- Валентина жалко улыбнулась и стала вытирать платочком навернувшиеся слезы.
– - Ну все, все, успокойся и возвращайся обратно, а то Егор прибежит. Подумает, куда жена подевалась, уж не закрутила ли с кем?
– - Ты все, брат, шутишь, а мне не до шуток.
– - Ну вот опять за свое. Я что, непонятно объяснил? -- Антон посмотрел на часы, потом, обняв Валентину, поцеловал и, резко повернувшись, пошел к трамвайной остановке.
...А Валентине вновь не спится, не лежится. Беспокойные мысли не радовали. И зачем Антону про свои болячки рассказала? Была ли в этом необходимость? Правильно брат сказал, что не надо ломать голову. Сколько в жизни встречается всяких случаев? Надо только побыстрей сдать анализы и проверить желудок. Не хочется, но что поделаешь. Вспомнила и Наташу.
Та, вернувшись из Москвы, обещала ей написать. Видно, что-то не получилось, раз молчит. Неужели так ничего и нельзя с ее болезнью поделать? Лейкемия... Рак крови. С чего и когда этот рак начинается? Если б знать наперед. Наташа, Наташа, думала ли ты о такой болезни? А Миша? Какой был крепыш, а теперь доходит. Когда-то случайно из кармана бригадира со строящегося высотного дома на его голову упал молоток. Миша был без каски. Удар, сотрясение и поначалу ничего страшного. Он даже забыл об этом случае.
Потом боли в голове появились, они становились все сильнее и сильнее. Положили в больницу
Обо всем этом узнала, когда сами перебрались в город. Поначалу ехать к нему не хотела, терзала обида, что бросил, отказался от нее. Но поехала, уж так хотелось увидеть свою первую любовь. И не жалеет об этом. Вот сдаст анализы, обязательно к нему заедет. "Его это должно обрадовать", -- думала Валентина, засыпая неспокойным сном.
VIII
Валентина могла перечить кому угодно, только не Антону, для нее старший брат -- образец во всем. Сестра гордилась тем, что он хоть и выбился в люди, но по-прежнему такой же простой. Антон тоже ценил сестру. В свое время она приняла на себя заботу о больной матери -- это когда Антон учился в институте. Брат и сестра делились радостями и печалями и уж если обращались друг к другу по какому-то житейскому вопросу, то эта просьба без внимания не оставалась. О недавней просьбе сестры -- помочь сыну подруги Антон, конечно, не забыл. Все, что можно, сделал и теперь искал удобного случая, чтобы известить Раису, с которой когда-то учился в школе. Рая рано осталась без родителей и воспитывалась у бабушки. С ней она жила вплоть до замужества. Работала дояркой на ферме, потом свекловичницей. По работе числилась в передовиках, а вот в семейной жизни было не просто. Вначале муж лишь изредка попивал, потом, что называется, запил "по-черному". Всего в семье хватало: обид и слез, размолвок и клятвенных заверений. Разошлась бы, да к кому притулиться с двумя-то детьми, когда нет ни родных, ни близких. Потому и терпела мужа и сносила от него обиды. Потом пришла другая беда -- старший сын за драку по пьянке угодил в колонию. И это тот самый очкастый увалень Тимофейка, который пацаном плакал, боясь, вдруг кто ее обидит, если она задерживалась на работе. А как заверял мать ни в чем не подводить и быть верным ее защитником! Пьянки мужа и тут сыграли свою роковую роль. Хорошо, хоть младший радовал, на него и вся надежда.
Антон о проблемах жизни подруги сестры знал, сожалел, что сама выросла без родительской ласки и внимания, а теперь вот другие беды свалились. Находясь в командировке, решил по пути заскочить в родную деревню. Моросил дождь, монотонно скребли по лобовому стеклу машины "дворники". "Не зима, а черт знает что", -- думал он.
– - Резиновые сапоги в багажнике? -- спросил водителя. Тот кивнул головой, потом добавил: "Хорошо, что прихватил, по такой хляби в ботинках далеко не уйдешь". Показалось село.
– - Останови перед мостиком и подожди меня тут, -- попросил Антон водителя и вышел из машины.
...Когда Антон приезжал в родное село, то всегда испытывал необъяснимое чувство радости и печали. Радости от того, что вновь увидит и ощутит тот мир, который остался в душе после проведенного здесь детства и юности, что встретится с близкими и поговорит с ними, а печали -- что то время безвозвратно ушло в прошлое и что с годами его все больше одолевает перед земляками стыдливость. Редко, совсем редко приезжает, да и то гостем, не остался здесь навсегда, как другие.