Шрифт:
Глава 1. Пернатый предвестник и боевой кот-матершинник
— Ты почто беспокоишь меня, погань ты крылатая? — стою, смотрю на парящую птицу чёрную. А она на меня смотрит. Глазом своим блестящим подмигивает.
— Не упаду я, и мясо моё тебе не достанется. Да и на что оно тебе, моё мясо? Оно же у меня мёртвое.
— Ну а моё какое? — отвечает мне птица птичьим клёкотом. — Так что и твоё мне будет в самый раз.
— Курица ты неощипанная, — посмотрел я на топор. Даже если докину и попаду, потом идти за ним. А леса уже окраина, выходить негоже.
— Подлети-ка поближе, а? — пернатую тварь уговариваю.
— Тебе зачем? — отвечает мне тварь пернатая.
— А как думаешь? — живым глазом ей подмигиваю. — Есть разговор.
— Отсель говори.
— Летела бы ты… Куда летела.
— Так предвестник я.
— И что забыла тут?
— Так за тобой я.
Ещё раз на топор взглянул. Да попаду, конечно, но из лесу выходить… Вся же нечисть встрепенётся, что Леший на территорию посягнул. Прибегут из полей и лугов, вой поднимут. Скажут, что притесняю. Шагу лишнего не сделаешь…
— Как за мной?
— Так велено.
Тварь пернатая крыльями машет, перьями сыплет. А здоровая будет, но тощая. Это кто же такую на службе держит?
— Кем велено-то?
— Так я от Кощея жены.
— От Мары что ли?
— От неё.
А ей чего от меня надо?
— Пусть мужу своему голову дурит, а мне с ней ни делать, ни делить нечего.
Хватило уже.
— Муж за Василисой убежал.
— За той же самой?
— За очередной, — мудро изрекла пернатая нечисть. — Слышь, Леший, мне твою печень принести велено.
— Это что за невидаль? В наших краях такое не практикуется.
Да и накой она ей? Что-что, а печень уже вусмерть посажена. Посмотрел на рожок, что на поясе болтается. Давно он сух, надо бы исправить.
— От меня ничего не получишь, лети восвояси.
— Не ближний свет, с пустыми когтями не полечу, — и давай нападать, тварь подлая, подлетит да клюнет, да в небо назад. И так раз несколько.
— Всё равно не справишься, — отвечаю ей. — А я в лес уйду.
— Не уйдёшь, пока я буду твоих стращать, мелких духов тащить да жрать.
— С поля тащи, не моя забота.
Запищали под ногами, жалуются.
— Кто так предвестника гонит? — птица молвит. — Совсем ты, Леший, без уважения. Вот в других лесах…
— Ну и лети к другим.
— Мара послала к тебе.
— А кроме печени ей от меня ничего не надо?
— Сердце ещё просила, — птица хотела голову лапой почесать, да вовремя опомнилась, крылами замахала. — Да добавила потом, что у тебя нет его. Тоже, поди, пропил?
Отдал. Потому что дурак дураком молодой был. Так и помер. В том же лесу, в которым я теперь Леший. Тоже потому что дурак был. Теперь, значит, нечисть я, уже сто лет поди как.
— Улетишь ты или нет? Про “подобру-поздорову” не спрашиваю. Какое у тебя, у костлявой, здоровье?
— Э, обижаешь! — и опять налетела. Тут-то я её за шею хорошо схватил, да почти свернул, да по макушке рогатой клювом получил. И чуть глаза живого не лишился. Не дело это. Поцарапала меня вражина пернатая, смрадом мёртвым дохнула. Вот бы клюв ей этот обломать, но как? Не поймаешь же курицу, скользкая. А размера она такого, что, пожалуй, и в небо за собой утащит и о земь бросит.
Уже решил топором, как чую, кто-то об ногу трётся.
— Мяу!
— Баюн, ты, что ли?
Смотрю, кот чёрный в ногах, когти свои стальные о мой сапог точит.
— А ты, котяра, не обнаглел ли? — его спрашиваю, а сам по холке поглаживаю. И тут идея посещает меня хорошая. Чай, Баюн не топор, воротится обратно.
— Эй, пернатая, лови подарочек!
Взял кота за шкирку я, шепнул ему на ухо.
— Ну и ты, Баюн, не оплошай.
Ну и запустил котом в курицу.
Хорошо полетел Баюн, что снаряд. Летит и частушки поёт матерные. Я такого в лесу не люблю, не попускаю. А в небе пускай летит, ругается. Разумная тварь Баюн или нет, говорить ли умеет, или шпарит по заученному — про то мне неведомо. Он что комната китайская, слов много, толку мало, но живность осмысленную хорошо изображает.
Вцепился Баюнка в курятину, перья быстро повыдергивал, заискрил, зашипел да когти вострые вонзил во все места мягкие. Хотя вряд ли есть такие у пернатой твари этой.
— Ты пошто хулиганишь, Лешак ты злой! — нечисть крылатая ругается.
— Какой я тебе Лешак, Леший я. И то я не хулиганю, а провожу боевой манёвр. Называется “кота метание”.
— Сними его с меня, полечу обратно! А ты иди к Лешему… Тьфу ты, — птица плюнула. Видать, поняла, послала к кому. Баюнка долго держался, не отпускал. Наконец она его скинула, и на крыло припадая раненое, полетела восвояси, ругаясь.
Приветствую в своей истории по мотивам славянской мифологии. Книга будет небольшая, задумывалась с юмором, но как пойдёт.
Глава 2. Упыри и вурдалаки попадаются одне
Трусоват был Ваня бедный:
Раз он позднею порой,
Весь в поту, от страха бледный,
Чрез кладбище шел домой.
Бедный Ваня еле дышит,
Спотыкаясь, чуть бредет
По могилам; вдруг он слышит, —
Кто-то кость, ворча, грызет.
Ваня стал;— шагнуть не может.
«Боже! — думает бедняк, —
Это, верно, кости гложет
Красногубый вурдалак.
Горе! малый я не сильный;