Не буди Лешего
Шрифт:
— Спасибо, красавица, — Горян ей ручку поцеловал.
— Спасибо, краса-Кикимора, — Кощей к груди руку приложил, поклонился слегка.
— За угощение благодарствуем, — я тоже поклонился. — Только горяча уха, а нам как раз выдвигаться надо.
— Так… может, как вернётесь, сразу и откушаете? — суетилась Кикимора. — А я пока в печку поставлю её, чтобы не остыла.
— Эх, хороша ушица! — Водяной ткнулся носом в горшок, запах вдохнул. — Удружила, радость моя, удружила!
— Вот и славно! — расцвета Кикимора. — Только откушайте обязательно! Всё-таки, может, сейчас? Я и на стол вам накрою.
— Пора нам уже выходить, хозяюшка, — Горян из-за стола поднялся, Кикимору за плечи взял, в глаза заглянул. — Как вернёмся, откушаем обязательно.
— Ты, мать, в болото возвращайся, — начал указывать ей Воднейшество, тоже выйдя из-за стола. — Как я тебе и сразу сказал — сиди в болоте, в реку не суйся. Вообще никуда не высовывайся!
— Это правда, уважаемая Кикимора, — Кощей встрял. — Мы уже на карте всё разметили, и болото ваше тоже. Сиди там и нос из камышей не высовывай!
— Хорошо, братцы, пойду я тогда! — она вместе с нами вышла из дома. На поляне как раз ждала Мара.
— Ну что… — смущаясь, Кикимора подошла к Воднейшеству, руки на него сложила и поцеловала. Да так горячо, что мы, нечисть, в смущении потупились. Разве что Кощей смотрел внимательно, не ожидая такой прыти от Кикиморы.
— А что, завидуешь? — к нему подошла Мара. — Хочешь я, жена твоя любимая, тебя поцелую?
— Ну не откажусь, — ответил ей Кощей, сбивая пламя с черепа.
— Может, личико человеческое покажешь? — жена его спросила. — А то я боюсь пеплом лицо себе попортить.
— Какая ты, Мара, привередливая, — Кощей обратился в человека.
— Вот упущен момент романтический, Кощеюшка! — Мара покачала головой. — Секунду назад хотелось, а сейчас уже не хочется. Ну если будешь драться хорошо, может, я тебя ещё и приласкаю, — и она отошла, вращая мечом и лихо запустив его в ножны.
Кощей вздохнул и повернулся к нам с Горяном, стоящим в одиночестве. Обратился ко мне:
— Выбирай, Леший, хорошо, на ком жениться. А то потом всю бессмертную жизнь мучиться.
— Может, сгинешь сегодня, тогда и мучиться не надо, — ответил Горыныч, отслоняясь от дверей моих. — Ну что, други, пошли уже, что ли? Посмотрим на противника. Кто сверху хочет взглянуть? Лешему не предлагаю.
— Я на колеснице поднимусь, если надо, — ответил ему Кощей, отмахиваясь.
Пошли мы от моего дома на возвышение, откуда будет нам видно, что в лесной низине делается. Кощей нам вид открыл. И на нас, и на них, пришлых. Всю картину да под углами разными.
От края до края раскинулось войско противника. Закат вечерний их в яркие краски раскрашивал. А скоро не один закат художествами заниматься будет. Окрасит всё вокруг в краски багряные и их, и наша кровь.
Много нас, но и противника много. Ещё в вечерних сумерках всё началось…
Глава 25. От края до края
— Ну что, понеслась?
Вечер тихий выдался, сумерки скользили над долиной, медленно наползали на луга и лес серой хмарью. Птицы не пели, ветер не гулял. Видели мы вражеское войско, а вражины видели нас.
Но, вестимо, не всех.
Кто в лесу моём таится, только я знаю. Нечисти у нас много разной. И теперь целая дружина Лешаков.
С неба нас будет прикрывать Горыныч — но не одна он у нас тварь летающая. Предвестник Мары с ней же. Кощей на своей колеснице. Всем желающим выдали ступы.
Как и хотел, Кощей растянул по лесу свою колдовскую сеть. Но для начала надо нам врага разбить и заманить в ловушки.
Колдуны у них верховодят нечистью — если колдунов убить, оно, конечно, нечисть пришлая сама по себе не исчезнет, но станет неуправляемой. Уже своей волей будет обладать. И захочет ли она воевать с нами, или часть домой поспешит? А какая-то часть их, что послабже, без вязи магической и колдовской поддержки сразу испарится.
Посему нам надо разбить колдунов.
Их главный сам колдун, но не с колдунами выступает, а со своей дружиной человеческой. Пленники в их же лагере — в клетках сидят. Держат их изнуренными — без воды и еды. Но то не так страшно. Не скажу, что на них у нас большая надежда. Хотя человек умом крепок и на местности маневренен. Пригодились бы. Нежить хоть сильна и хитра, но бестолкова. Надо за нею следить.
— Леший, ловушки готовы? — Кощей рядом садится, что-то прикидывает.
— Мои да, все на своих местах.
— Надо разбивать на части врага и гнать в лес.
Для того у нас Мара есть. Её в самую гущу сбросят. После того как Горыныч пролетит.
— А ежели не пойдут они так как мы думаем? — я сомневаюсь.
— Я и проходы наплёл магические по твоим тропкам лесным. Пойдут как милые, ты уж тоже следи.
— Ну так что, я того? Полетел? — подошёл Горыныч. — Вон Маре не терпится. Я уже не могу слушать про их с Кощеем жизнь семейную. Пойдёмте уже драться?
— Это что она тебе такое рассказывает? — Кощей удивляется.
— Да всё больше про яйцо твоё.
— О как! Она про то что знать может? — Кощей встрепенулся. — Неужели, баба хитрая, у себя моё яйцо держит?
— Да видать оба держит, и крепко! — Горыныч усмехнулся.
— Тьфу ты, нечисть крылатая! — Кощей на Горыныча мечом замахнулся. — Я серьёзно ж, а он всё шутит!
— Испугался всерьёз, нечисть костлявая? — Горыныч посмеивается.
— Хорошая у Кощея жена, зачем ругаться на неё? — Водяной брюхо почесал. — Горыныч уважаемый, а ежели у тебя триста детей, стало быть, у тебя под сотню жён?
— Говорил же он, что дети по три штуки рождаются, — Кошей поддакнул.
— Ну так и есть, ровненько их сотня, — согласился Горян. — Други, ежели случится что, умру я, у меня сотня жен!
— И триста детей, — повторил Кощей.
— Я не знаю тебя, нечисть крылатая, — быстро ответил я Горяну и повернулся к Костейшеству. — Кощей, а ты знаешь?
— Его? Первый раз вижу, — Кощей отмахивается. — Э, ты кто?
— Сто красавиц! — Водяной слюни распустил. — Эх! Мне моя Кикимора даже заикнуться про них не позволит. Сто красавиц…