Не буди Лешего
Шрифт:
— Алёша… — раздалось как будто где-то рядом. — Алёша, спаси меня!
Я рукой пошарил, нащупал не то камень, не то череп. Поднял его, пригляделся. Сам ещё я весь на освободился. Так и лежал прикопанный. Но рукою двигал.
— Кощей, ты?
— Я! Ты прибери мой череп, а то она к телу моему голову козла какого-нибудь приставит. С неё не станется.
— Сейчас подойдёт, отдам ей.
— Ты проследи, чтоб в мешок положила!
— Да уж прослежу как-нибудь.
— У-у-у, Леший, да ты без глаза!
— А ты вообще… без всего.
— Живой глаз был, да? Ничего, заменишь мёртвым. Лес подарит.
— Да что он мне подарит? Он сгорел весь.
— Ну не весь. Сгорел бы весь, ты бы не выжил. Водяному скажи спасибо.
— Умер Водяной вместо меня. Да я себя сильно живым не ощущаю, — я признался. — Или я…
— Теперь как я… — Кощеев череп заскрипел. На звук повернулась Мара.
— А вот ты где, любимый! Что скрываешься?
— Как можно, я наоборот, подаю сигналы, чтоб ты нашла меня!
— Я собрала тебя почти всего! — она подбежала, мешок подхватила и вытряхнула содержимое перед нами в землю.
— Мара, моя прелесть, тут явно вот эта кость медведя, не моя, а эта косули… а эта…
— Ты какой-то привередливый, Кощеюшка, — Мара надулась. — А ну поползай, пособирай кости по грязи! Скажи спасибо, что вообще что-то нашла!
— Ну ничего, прилажу новые, — Кошей вздохнул. — Невелика беда!
— Я поищу ещё, дружочек, прыгай в мешочек! — проворковала Мара, не глядя в тот мешок сметая кости.
— Леший, ещё увидимся, я скоро зайду, осталось дело. Да и Горян залетит.
— Горян там в луже чуть не захлебнулся, — я поведал.
— Да? — череп снова скрипнул. — Не страшно это, всё равно прилетит он. Не сможет прилететь, значит, придёт. Говорю же, осталось дело. Ты только не помри.
— Мне его надо дооткапывать, — сказала Мара, — но сначала сбегаю, проведаю Горяна. Как бы головы обратно в лужу не соскочили. А то как его откачивать?
— Ты меня вытащи, я помогу, — я снова прохрипел ей.
— Да ты, кажись, и сам не больно целый, с тебя помощник… — она лишь отмахнулась и ушла. Я вроде как опять куда-то провалился в тёмное. Очнулся от скрежета когтей. Это не Мара. Кто-то старательно меня откапывал!
Глава 30. Миропорядок
Открыл глаза, точнее, один глаз, который и был мёртвым. Второго-то у меня и нет, оказывается, а я-то думаю, картинка поменялась, как-то всё не так, как раньше, не тот охват. Заметил что-то чёрное, с шерстью в грязи свалявшеюся, оно лежало рядом и шевелило яростно одною лапой, откидывая землю.
— Баюн! — я его кое-как узнал. Глаза его сильно заплыли, морда была ранена, и почему-то он лежал, не мог подняться. Но меня откапывал.
— Баюнка! — повторил я громче. Он лизнул меня в морду и замурчал. Когтями мне задевало тушу, но мне было всё одно, лишь бы отсюда уже вылезть.
— О, кто явился! — к нам подоспела Мара. — Проверила Горыныча, он пришёл в сознание. Но выбраться пока не может. Очень скользко, а сам он слаб. Я предложила перекинуться в человека, а он боится, что в человечьем теле сил меньше и он помрёт. И я тут как тут как раз, что и не скроешься от смерти. В общем, лежит пока.
— Надо туда ему накидать каких-то веток, чтоб было от чего оттолкнуться лапами, — я предложил.
— Пойди, найди здесь ветки, — Мара раскинула руками. — Ты ж головой вертеть пока не можешь, ничего не видишь.
— Вижу только небо серое, да дым кругом, да перед собой немного.
— Да и особо и смотреть то не на что. Всё сгорело. Сравняли всё с землёю. Нет тут леса, одно болото с красною водою.
— Плохие мы вояки, — выдавил из себя я. — Огнём… всех выжгем… свою землю же убили.
— А как ты хотел? — Мара снова присела рядом. — Они сами пришли. Их больше. И колдовство у них хитрое. Нас меньше, но мы сильнее. И владеем огнём.
— Мы и рубиться умеем.
— И сколько бы мы рубились? И зарубили б скольких? Лучше было пустить их дальше?
— А что им было надо? Рабы-люди?
— Уже думаешь, что проще было дать им забрать что им хотелось? Они б и лес забрали!
— Или, может, прав был старый Леший, которого я зарубил. Если б сквозь себя их пропустили, глядишь, и было б меньше разрушений.
— Ты что, жалеешь?
— Как мне всё восстанавливать?
— Алёша. Ну погибло твоих два леса. И то не до конца. Всё что было на этой равнине — погорело. А по краю лес местами цел и сердце леса цело. И что было за рекой — там и осталось. Тебе много работы? Мне работы тоже много. Вон их сколько неприкаянных разбежалось, или зависло в небе, — она подняла глаза. — Ждут своей участи. Сейчас косу возьму да приберу вас! — она кому-то крикнула. — Но мне сначала надо мужа собрать из косточек, потом вернусь за вами! Распределю всех куда надо.
— Много работы нынче у смерти? — прорычал я ей.
— Не то слово, — она огляделась. Посмотрела на Баюнку.
— А кот твой тоже не жилец. Ну в том смысле, что он и был нежить, но пора ему уходить совсем.
Раздалось шипение и злое мяу. Баюнка покосился недобро, но с места сдвинуться не смог, продолжил меня откапывать.
— Он скоро сдохнет, — смерть погладила кота по холке. — А знаешь, ты, Алёша, что этот кот уже у меня в клети сидел на том свете? Он мёртвый был давно и ко мне попал в небытие. И от меня удрал! Я клеть ему закрыть забыла, а он и был таков! Давно от меня скрывается, а тут попался!