Не буди Лешего
Шрифт:
— Да как так?
— Горян большой красивый Змей и… с большим сердцем!
— Ну хоть бы одна из твоих красавиц собрала тебе с собой какой-нить снеди к твоей настойке-то! — Кощей, видать, совсем оголодавший. Наверное, костяное тело питания требует, чтоб мясом обрасти. Пойми его в его колдовской науке.
— Да я об этом даже не подумал! Сам прибежал голодный, только меня чуть залатали! Торопился на уху! Братцы! Да мне жёны не нужны, чтобы вкусно приготовить! — он раскинул руки. — Да я сам всё сделаю! Так накормлю — забудете как звать вас! Всё приготовлю, мне для этого нужны нет в жёнах. Вы дайте мне продукты! Алёша!?
— Ничего нет в доме.
— Ну так зови свою Мокошь, пусть принесёт чего-нить! А я уж развернусь!
— Так ты ещё и еду готовить мастер? — Кощей полюбопытствовал.
— Да я такие пиры устраиваю! Ух! Мои жёны все стали толстые! Как кормлю их! Алёша, точно нет никаких продуктов?
— Нету. Ну разве что завалялось какое яблочко…
— Только не надо яблок! — Кощей зажал череп свой руками.
— А что не надо? Очень яблочки хороши, мочёные хотя бы, или наливные, только с ветки! — Горян Кощею подивился.
— А твои жены, что же, не сидят на яблоках? — теперь удивился Кощей. — И тебя не заставляют есть их? Потому что в доме ничего кроме яблок нету.
— Мои не сидят на яблоках, а зачем это? — Горян не понял.
— Яблоки молодильные. От них бабы хорошеют и молодеют, — пояснил я.
— Главный секрет жёниной красоты и молодости — это твоя любовь, забота, ласка и внимание! — выдал нам Горян.
— Забота и внимание… — эхом повторил Кощей. — Видел Мару? Да после такой бойни я разорюсь на порошках для неё. Столько папоротника в мире не цветёт, сколько ей надо будет в пудру.
Он посидел, уставясь в одну точку.
— Горян, значит у тебя сто красавиц жён, и полный погреб снеди, и готовить ты умеешь вкусно? — он спросил. Я быстро добавил.
— Горян, ты будь осторожен! Кажись, Кощей хочет к тебе в гарем податься — сто первою женою!
— Зачем он мне там сдался? — Горян удивляется.
— А по нему сейчас же непонятно — мужик он или баба? Мяса на костях нету, как и всего остального. Вот он и думает — как в твой дом проникнуть, к твоим красавицам.
— Ну так то да… — Горян присмотрелся. — То ли баба, то ли мужик, то ли вообще — косуля! — он поднял кощееву руку, всем показывая. — Кощейка, эта кость-то явно не твоя!
— А что всё Горяну да Горяну, — Кощей проплакал.
— Зато ты царь, — Горян напомнил, похлопав Кощея по черепу. — А я так, Змей летучий.
— Алёша, — Кощей теперь на меня уставился. — Заведи хоть ты какую-нибудь нормальную бабу здесь. Мне без разницы, как её будут звать — хоть Рада, хоть Гостята. Главное, будет кому собрать нам на стол. Как в прошлый раз, ещё до битвы — хорошо сидели же!
— Жена не прислуга, — Горян снова принялся поучать Кощейку.
— Я сам женат уже много веков, хватит мне указывать, — Кощей обиделся.
— О, кстати, вспомнил, Мара говорила, что ей не хватает разнообразия в её семейной жизни. Предложила её выпороть.
— Кому, тебе?
— Тебе, мужу, — я на всякий случай с себя всё перевёл. — Сказала, чтоб я намекнул тебе. Вот я и… намекаю.
— Да она меня убьёт.
— Ты же бессмертный.
— В том то и дело, будет убивать, а я даже не подохну.
— Он свою жену боится! — Горян рассмеялся.
— Вы все её боитесь! Вы все! — Кощей подскочил, тыкая пальцами. — Ты, ты и… — он замолчал, показывая на место, где сидел раньше Воднейшество. — Эх… — только и сказал и сел обратно. — Давайте, что ли, уже помянем Водяного, раз есть чем.
Мы разлили настойку. Выпили. Посидели молча. Горян в тишине первый начал.
— А всё ж таки, Кощей, это не дело — жену бояться. Ну я её боюсь, Алёша боится тоже. А ты муж, тебе нельзя.
— Ай, отстаньте!
— Так и будешь бегать по бабам, с которыми тебе не страшно, а твоё счастье семейное ждёт тебя за этим барьером.
— Она же Смерть! Все боятся смерти!
— А ты не бойся.
— Алёша, так на чём мы там остановились, — Кощей решил сменить быстрее разговора тему. — Когда уже придёт-то кто-нибудь, кого мы там спасали из селянок?
— Никто не придет. Мне не надо никакой здесь бабы, здесь духу человеческого не будет.
— Ты чего так?
— Не хочу, да и утратил вид человеческий. Не могу обратиться.
— Да из нас сейчас никто не может! — начал успокаивать меня Кощей. — Вон Горян обратился, потому что его туша в дом не пролезет, а так… время дай себе, вернётся способность!
— Может, мне и не надо! На что мне человеческая рожа? А про женщин… Вон Кикимора одна на болоте воет. Куда её? Приведу её сюда, пусть живёт со мной.
— Уверен ты, Алёша? — Горян нахмурился.
— Ну… куда-то действительно её надо, — проскрипел Кощей. — Обещали же друг другу! Не подводить же нам Воднейшество!
— Алёша? — ещё раз спросил Горян, игнорируя Кощея. — Ты точно заберёшь её себе?
— Твоих сто штук, Горян, сложнее было б размещать, а уж Кикимору куда-нибудь пристрою.
— Смотрю, хорошо что я не помер. Жёны бы мои были при полном пригляде!
— А как же! — Кощей оживился. Дескать не боись, Горянка, помирай. — Да мы бы пополам их с Алёшей поделили!
— И Мара бы кормила их по одной своей летающей тварюге.
— Да я б забрал со всем официозом!
— Кощей, а это твоя нога?
Он сразу смолк. Посмотрел на ногу.
— Да нет, наверное это от какой-то гадины. Может, даже и не нашей, иноземной.
— Да не! То нога лося! Или волчья лапа? — Горян всё шутит, а я раздумываю, что все твари эти издохли в огне. А это были мои волки и мой лось…
— Да вам не всё одно? — Кощей отбивается. В конце концов он кость оторвал, оглядел внимательно, приладил на место.