(Не)чаянная беременность от мажора
Шрифт:
.1.
Сыр – бор в хрущёвке, или чуть больше года назад
Около года назад
Старенькая панельная хрущёвка содрогалась всем своим строением. Соседи, наверное, попрятались под кровати или в шкафы, а может, предпочли убраться из дома, от греха подальше. В нашей двухкомнатной квартирке на четвёртом этаже творилось нечто не вообразимое: так-то дело страшное – Марьяна бушевала не на шутку.
Сестра у меня девушка импульсивная и эмоциональная, одним словом –
Я молча наблюдала за Марей, сидя, поджав под себя ноги, на диване в большой комнате. М-да, нам предстоит масштабная генеральная уборка, может, какие-то из вещей потеряны безвозвратно, их придётся выбросить. Жаль, но ладно. Шут с ними.
И надо не забыть вывесить слезливое письмо с извинениями на доску с объявлениями в подъезде. Время уже не детское. За одиннадцать перевалило, ночь на дворе. А мы тут весьма шумно лютовали.
– Сволочь! Паразит! Подонок! Ненавижу! – на одном дыхании со злостью выкрикнула Марьяна и в сердцах скинула со стола хрустальную вазу. Я печально проследила за её полётом в дальний угол комнаты. Звука бьющегося стекла не последовало, значит, есть надежда, что она выжила. Не время проверять.
Марьяна носилась туда – обратно в одном белье. В чёрном, кружевном, с миллионом бретелек и элементов. Золотисто-пшеничные волосы изначально были собраны в высокий хвост на затылке. Но в связи с непредвиденной активностью хозяйки он съехал, и спутавшиеся пряди разлетались в разные стороны. Они доходили до поясницы. Большие глаза цвета морской волны покраснели. Пунцовые губы поджаты от гнева и отчаяния. Всё равно красивая девушка, модель, по ней глянец плакал. Рыдал навзрыд, а она ни в какую не соглашалась смотреть в его сторону.
Мы с сестрой, как Инь и Янь. Она – высокая, ростом под сто восемьдесят, стройная блондинка с выразительными изгибами фигуры. Я – жгучая брюнетка. Волосы ниже лопаток. Рост средний. Фигура обычная. Глаза серо-голубые. Такие ещё называют прозрачными. Но в целом меня считали обаятельной. И я тоже так думала.
– Три с лишним года отношений, на! – Маря пнула бордовый пуфик, отскочивший на пару метров. – К чёрту, на фиг! Всё зря! Не, Насть, ты только подумай: застала в нашей кровати, на моём постельном. Кувыркались, будто это нормально! С-с-с-с… Тварь!
Сестра остановилась по середине комнаты и схватилась за голову.
– Как так-то?! Привёл… К себе… Какую-то… – она простонала, всхлипывая.
Раскачиваясь, подошла ко мне и грохнулась на колени, уткнувшись в диван лицом. Вот теперь и мне стало больно за родное сердечко. Ком сдавил горло, намекая на приближающиеся слёзы. Лучше бы Маря продолжала крушить квартиру. Всяко было бы легче, чем слышать её горький плач.
Так. Внимание, мой выход.
– Вставай, иди ко мне, – села поближе и тихо позвала сестру.
– Нет, ты понимаешь? Какая-то дрянь с ним. Он её… А я? Как он мог так со мной поступить? Скотина неблагодарная. Разве я заслуживаю такого
– Расскажи по шагам, что случилось. Может, ты накрутила себя, а? – взяла её за руку.
– Да что я, по – твоему, совсем чокнутая? – прошипела Маря. – Дура, конечно, конченная. Но не до такой степени.
– Ну тебе виднее, конечно. Ведь не знаю, что да как.
– Короче. Я освободилась пораньше. Вспомнила, что в сумке ключи от квартиры этого остались… Ну думаю, судьба. Круто! Поеду к нему без звонка. Приготовлю ужин. Придёт любимый с работы, а дома его я встречаю, нагишом, а на столе запечённая курочка. Моя фирменная, с золотистой и хрустящей корочкой, как ты любишь. Картошечка под сыром рядом, салатики какие-нибудь. В общем, чтобы вообще отвал башки. Увидел – обомлел.
– Я аж есть захотела.
– Он, конечно, в итоге всё – таки был в ауте. Только сюрприз не по плану пошёл, – Марьяна плюхнулась на диван рядом.
– Не торопись, если не хочешь, не рассказывай. Потом как-нибудь, – положила голову ей на плечо.
– Вспоминать противно. До сих пор не могу поверить, – сестра пропустила мимо ушей мои слова и вцепилась в свои волосы, растрепав их ещё больше. Перевела дыхание и продолжила, – Открыла дверь, захожу и сразу чувствую, что-то не так. Насторожилась. И тут на глаза попались синие женские лодочки, на шпильке, лакированные. Модница же она у нас, п-п-п… зараза. Я в шоке. Прислушалась. Так и есть, стонали где-то. Пыхтели, гады, покрикивали. Хорошо им было.
– Ой, Маря… – не сдержалась я.
– А я что? Застыла и не знаю, что делать: уйти и прикинуться, что ничего не знаю, остаться и устроить ему разгром по всем фронтам или просто исчезнуть из его жизни. Что в таких случаях делают-то? Понятия не имела, как лучше. Стояла там, в прихожей, как дура, облитая помоями, и пошевелиться не могла.
– Марьяночка, – я громко всхлипнула, в красках представляя описанную сестрой картину. От сочувствия и обиды за нее саднило в груди.
– И тут они, видимо, совсем в раж вошли, разохались на весь дом. Зря. Меня и оборвало. Плохо помню, что дальше было. В голове всё перемешалось: я её за пакли скинула на пол, ему пощёчину отвесила. Кричала жутко. Конечно, разнесла комнату вдребезги.
– Как без этого. У нас дома продолжила.
– Меня разрывало от злости и боли. Внутри адски жгло. Тебе вещей жалко?
– Нет – нет, что ты. Это я так. Прости. Не в тему.
– Жизнь рухнула. Понимаешь? Не знаю я, как теперь. Вот реально, не представляю. Чересчур обидно, чересчур. Любила ведь его. Господи, как же сильно я его любила. А сколько мужиков вокруг меня раньше крутилось! Всех отшила. Один он мне был нужен. К такому я не была готова. Думала, у нас всё серьёзно. Мы не съезжались только потому, сначала мама умерла, бабушка следом ушла. Ты ещё в школе учишься. Скоро выпуск. Не оставлю же я тебя одну. Думала, вот исполнится тебе восемнадцать, он позовёт к себе жить. Поторопит. Ага. Поторопил.