Не чужие
Шрифт:
Готова спорить, босиком и в пеньюаре от него еще никто не сбегал. Вероятно, я вообще была бы первой, кто смылся. Ключевое "была бы". Вместо того, чтобы позволить спастись, мои ноги превратились в неповоротливые культи, а язык принялся трепать всякие глупости.
— Ты очень выросла.
Мужские пальцы сжали мои бедра так, что не осталось ни одного шанса вырваться. «Хорошо, если не останется синяков», — пришла запоздалая мысль, но она исчезла, стоило рукам двинуться выше. Прочертить линии по бедрам до самой резинки трусов и,
Вслед за пальцами по телу понеслась стая мурашек. Совершенно незнакомых, дарящих такие приятные ощущения, что я беспомощно вздрогнула.
— Ах…
— Такая отзывчивая, — мой мучитель прервал садистский изматывающий контакт глазами и, наклонившись, сквозь кружево пеньюара и тонкого простенького бюстгальтера прихватил зубами правый сосок. — И возбужденная.
Мужские губы плотно обхватили вершинку, и сквозь два слоя ткани я почувствовала скользящие настойчивые движения языка по чувствительной плоти.
Это не было похоже ни на что! Ни на засос в клубе, ни на поцелуй в казино. Элемента неожиданности, которым можно было объяснить ступор тогда, сейчас не было. В этот раз я поняла, что произойдет, сразу, как только увидела Макса. Поняла и осталась…
— Не нужно, — мой собственный голос изменился до неузнаваемости. Словно по время ангины, стал таким же слабым и хриплым, — пожалуйста.
Словно это стоило титанических усилий, с глухим стоном Макс выпустил изо рта грудь и прижался лбом к ложбинке на моей груди.
— Не поверишь. Знаю. — Больше его губы меня не мучили. Кожу согревало дыхание, а сильные руки снова спустились на бедра.
Смирение? Раскаяние? Я сама не знала, какой ответ понравился бы мне больше. Правильная девочка Майя, у которой был парень и ворох проблем с близостью, отправилась туже же, куда и ее гордость. Внутри словно включился сильный, сминающий в труху разум и волю магнит. Невинного легкого касания сразу стало мало. Захотелось прижаться к груди Макса. Почувствовать его каждой клеточкой тела.
Повзрослевшая мечта детства, ставшая вдруг доступной. Слишком сильный соблазн для той, кто до сих пор никогда не целовался всласть и досыта.
— Ты тоже изменился, — несмело, как слепец, нашедший сокровище, о котором не смел и мечтать, я подрагивающими пальцами коснулась широких плеч.
Макс мгновенно перехватил мои ладони, но не убрал.
— Я могу не остановиться, — еще сильнее прижал к себе.
Меньше всего он походил на парня, который развлекается, соблазняя глупую девчонку. Мы были… будто на равных. Два безумца, сражающихся со своими желаниями.
— Я… — горло сжалось. Возможно, это и не было важно. Возможно, я была последняя на этой планете, кто беспокоился о такой мелочи, но нужно было признаться. Хотя бы дать знать, что глупая пчелка умудрилась до двадцати двух оставаться девственницей. —
Голубые глаза напротив стали темными как ночь.
— Никогда? — кадык Макса дернулся.
— Так получилось… — от стыда щеки загорелись так, что хоть лед прикладывай.
Несколько секунд Макс молчал. Я видела лишь, как тяжело поднимается и опускается его грудь. А потом вдруг ладони на моих бедрах разжались.
Не объясняя ничего, он дотянулся до вазы за моей спиной. Одним движением выкинул из нее только-только распустившиеся розы, и вторым — вылил воду, в которой они стояли, себе на голову.
— Так гораздо лучше, — отойдя от меня на шаг, по-собачьи отряхнулся.
Не зная, что сказать, я зажала рукою рот. Вместо возбуждения меня с головы до пят окатило волной стыда. «Дура! Эпическая дура! Как можно было докатиться до подобного?» — тут же завела свою шарманку совесть.
— Я, наверное, пойду, — неуклюже спрыгнула со стола.
Все так же не глядя на меня, Макс кивнул.
— Да. Иди. — Откашлялся. — Спокойной ночи.
Глаза защипало. Пляска эмоций не прошла для меня даром. Глупые слезы уже готовы были политься ручьями, выдав с головой, какая я на самом деле размазня.
— Да, тебе тоже. — Пятки горели, так хотелось поскорее оказаться подальше. — Хорошего сна.
Я сорвалась как стрела с тетивы. Не разбирая ступеней, ноги понесли меня на второй этаж. Почти не касаясь пола, донесли до выделенной гостевой комнаты. Лишь когда со щелчком закрылся замок, внутренняя пружина, сдерживающая слезы, разжалась.
Они полились по щекам, шее, соблазнительному кружевному пеньюару. Бессмысленные слезы, непрошенные, но такие горькие, будто я оплакивала не свою неслучившуюся близость, а кого-то близкого.
Глава 10
Максим
После ночной встречи Майю я больше не видел. Утром в доме не осталось и следа от пребывания девчонки. Где она и как я узнал от своего агента, встретившего Майю в квартире: "С газом проблему решили. Вентиль на экспертизу сбагрить не удалось. Газовики уперлись, что раз не было последствий, то и экспертиза не нужна. Твоя знакомая оспаривать не хочет. Я бессилен".
Нечто подобное я и ожидал. Женское упрямство очередной раз взяло верх над благоразумием. По-хорошему следовало надавать Майе по попе, и запросить экспертизу через ее голову. Уверен, связи бы нашлись, стоило лишь захотеть.
Василий, тот самый агент, доставшийся мне по протекции Клюева, даже непрозрачно намекнул, что способен устроить все в лучшем виде. Сомневаться в его возможностях не приходилось, именно он помог в свое время упечь за решетку Юлькиного мужа. Но после ночных бдений приближаться к девчонке я не рискнул. Пункт "надавать по попе" мог обернуться долгим пит-стопом с паленой резиной.