Не доверяй мне секреты
Шрифт:
– Если б можно было повернуть время вспять, я бы в лепешку разбилась, чтобы все сделать иначе, – говорю я. – Когда ты уехал в Глазго, я собиралась поехать следом и отыскать тебя. Сколько раз представляла себе, как я появляюсь в доме твоего дяди, какой для всех это был бы сюрприз. И как ты уходишь от меня, тоже представляла…
– Я бы не ушел от тебя, – говорит он и сажает меня к себе на колени. – Ни за что не сделал бы такой глупости.
Он начинает целовать меня – так нежно, что я едва чувствую. Кожа моя словно поет и ликует от радости. Запускаю руку ему под футболку. Грудь такая теплая, пальцы запутываются в волосах.
Вот так у нас и начинается.
В первый раз мы любим друг друга – вся энергия ожидания, удивления,
Но едва лишь я покидаю мастерскую, потому что уже вечер и надо идти домой, меня начинает безжалостно терзать чувство вины. Зачем я это сделала? Ну зачем? Я же люблю Пола, люблю детей, обожаю их и свою нынешнюю жизнь. Конечно, иногда она кажется скучноватой и однообразной, но привязанность моя к семье очень глубока и вполне меня удовлетворяет.
В конце концов прихожу к заключению, что это была просто вспышка чистейшей похоти. И больше этого не повторится. Хватит. Стою под душем минут пятнадцать. Такое чувство, словно я вся покрыта его эманациями, боюсь, что Пол почувствует на мне этот запах. На скорую руку готовлю ужин и, сказавшись усталой, ложусь спать раньше обычного.
На следующий день работать не иду. В десять утра звонит Юан:
– Ты сегодня придешь?
– Нет.
– Почему?
Я щурю глаза:
– Боюсь… очень.
– Значит, так, даю тебе час, не придешь, приду к тебе сам и заберу, понятно?
И я покорно отправляюсь к нему в мастерскую. И мы делаем это, снова и снова. Рискуем, конечно, но стараемся риск свести к минимуму. Моника в мастерской почти никогда не бывает, но на всякий случай я покупаю такие же простыни и, когда мы с ним весь день только и делаем, что валяемся в постели, меняю их. Даже стиральный порошок, которым я их стираю, у меня точно такой же, как и у Моники. Текстовыми сообщениями мы не обмениваемся. По электронной почте тоже не переписываемся, по телефону друг другу не звоним, разве что в случае, если дело касается детей. И не больше раза в неделю. Тщательно следим, чтобы неожиданно не нагрянули Сара или Том.
Иногда я начинаю наезжать на него. Не могу ничего с собой поделать. Хочется его понять. Хочется знать, за что он меня любит, чтобы я могла дорожить его любовью, беречь ее, питать и лелеять, делать все, чтобы она не умерла.
– Почему ты женился на Монике?
– Моника хороший человек, Грейс. Она много работает. Она мне верна. Она меня любит. И я ее тоже за это люблю.
– Больше, чем меня?
– По-другому.
Вопросы возникают сами собой, не могу остановиться.
– А если бы тебе пришлось выбирать между нами?
– Не знаю, что сказать. Она мать моих детей.
– Значит, выбрал бы ее, так, что ли?
– Ничего это не значит. Я же сказал, не знаю.
Но мне и этого мало:
– А в сердце твоем кто, она или я?
Он долго смотрит мне в глаза. Я жду, и, пока жду, мне приходит в голову, что ответ получать что-то не очень хочется. Закрываю лицо руками, гляжу на него между пальцами.
– Прости. – Кажется, я сделала ему больно. – Прости. Прости.
– Давай с тобой кое о чем договоримся сразу. – Он берет меня за руку, целует в запястье. – Во-первых, не затевать разговоров о моей жене и о твоем муже. Никогда.
– Понимаю. Давай.
И мы с ним вырабатываем следующие правила:
1. Никогда не обсуждать секс – его с женой и мой с мужем.
2. Никогда не говорить о будущем и о том, что случится с каждым из нас, если мы расстанемся.
3. Всячески противиться любым предложениям провести время вместе семьями, какое бы давление на нас ни оказывалось.
Брак – это любовь и взаимное доверие, верность и честность, так должно быть. То, что делаю я, – это неправильно, это ошибка, неблагоразумная и опасная. Но, боже мой, как трудно сойти с этой дорожки! Я понимаю, наш роман имеет много преимуществ перед браком. В наших отношениях нет мертвящей ежедневной рутины, мелочных забот. Юан для меня всегда мужчина, не муж и не кормилец, не человек, которого можно попросить вынести мусор или сбегать в магазин за собачьим кормом. Наши отношения питает высокооктановая смесь любви и чувства утраты. Мне совершенно неинтересно, умеет ли он готовить омлет, не забывает ли вовремя отправить грязное белье в корзину. Главное, чтобы он больше улыбался, чтобы позволял гладить себя, любить и знать, чем он живет и что придает ему силы.
Сейчас не девятнадцатый век. Мы вполне могли бы бросить свои семьи и создать новую. Конечно, процесс был бы неприятный, тягостный, даже отвратительный, но многих это не останавливает. Мы тоже размышляем об этом и даже обсуждали такой вариант. Но только один раз. Мне нельзя совершать еще одной ошибки. Хватит и этой: завести роман было ошибкой. Я понимаю, но эта ошибка еще не самая худшая, куда хуже было бы разрушить сразу две во всех остальных отношениях счастливые семьи.
Так проходит восемь месяцев, и мы решаем прекратить нашу связь. У нее все равно нет будущего, а страдания, которыми грозит разоблачение, значительно перевесят получаемое удовольствие, от счастья же семейной жизни нам отказываться нельзя. Я знаю, что поступаю правильно, я снова становлюсь честной и порядочной женой и матерью. Я делаю то, что является благом для всех нас, что надлежит делать в данной ситуации, и мне должно быть приятно делать это, но ничего подобного, напротив, меня охватывает совершенное отчаяние, словно у меня отняли часть моего «я», причем самую важную. Меня мучит бессонница, предрассветные часы я провожу, скрючившись на кафельном полу ванной комнаты.
Юану не лучше. Он выглядит изнуренным, словно его выпотрошили, с клиентами разговаривает раздраженно, то и дело зевает. Мы все еще работаем вместе в его мастерской, но сидим спиной друг к другу, опустив голову, и друг на друга стараемся не смотреть.
Потом становится легче. Я все больше работаю дома, а Юан получил грандиозный проект в Данди, и ему приходится сидеть там в конторе с утра до вечера. Так мы выдерживаем четыре года. А потом – здрасте: у меня плохое настроение, депрессия. У Пола умерла мать, Эду поставили диагноз – болезнь Альцгеймера. Я работаю, пытаюсь не думать о горе, которое переживает Пол, не думать о том, что ждет впереди Эда. Мы с Юаном одновременно подходим к чайнику, наши руки соприкасаются. Я начинаю плакать. Он тащит меня в спальню, и весь оставшийся день мы валяемся в постели, блаженствуем, наслаждаемся физической близостью, наверстывая упущенное.
Три недели возобновленной любви, и вдруг мы делаем страшный промах. Сара и Элла едва не застают нас в постели. И снова мы все прекращаем. Это дается нелегко и болезненно, но мы это делаем. Проходит еще четыре года, и тут является Орла.
Глава 12
Меня мучит повторяющийся ночной кошмар. Когда я расстроена, мне снится один и тот же жуткий сон, он приходит регулярно и терзает меня. Мне снится стук в дверь. Я открываю: на пороге стоят двое, руки в карманах черных плащей, они одновременно достают документы и подносят к моему лицу. Один молодой, с квадратной челюстью; второй старше, выше ростом и крепче физически, безобразный шрам тянется у него от виска вниз через всю левую щеку, словно серебристый след, оставленный слизняком.