Не доверяй мне секреты
Шрифт:
– Да… но нам пора, – говорит Пол, поднимая с земли корзину с едой. – Грейс, ты напомнила Орле про воскресный ланч?
– Нет, но сейчас напомню, – отвечаю я и беру Орлу под руку. – Провожу тебя до ворот.
Даю ей пару секунд, чтобы быстренько попрощаться, и веду наверх, в сторону, противоположную пляжу. Моя настойчивость удивляет ее, но мне удается увести ее подальше от ушей моих близких до того, как она делает попытку освободиться.
– Если не возражаешь, – говорит она, отнимая руку.
– Так вот, насчет
– Правда? – Она складывает руки на груди.
– Честное слово. – Я повторяю ее жест. – Так что скажешь?
– Нет пожеланий. Мне все равно. Интересно другое… – Она нервно притопывает носком туфельки. – Ты утащила меня от своих так быстро… Что-то хочешь от меня утаить?
Она снова предвосхитила мои намерения. Несмотря на раздражение, я улыбаюсь:
– Просто мне не понравилась та чушь, которую ты несла насчет пения народных песен в лагере.
– Но прозвучало вполне правдоподобно. И Полу понравилось. Ведь и ты делаешь то же самое, верно? Лжешь Полу, а он на седьмом небе от радости.
– Я никогда ему не лгала.
– Даже случайно? – Она наклоняет голову набок, и волосы ее сползают с плеч. – А часики-то тикают, Грейс.
– Чего ты хочешь? Денег?
– Неужели ты думаешь, что я делаю это из-за денег? – Она презрительно смеется.
– Но тогда почему? Из-за писем, которых я не читала?
Она не отвечает.
Я называю самое тривиальное:
– Совесть нечиста?
Она снова смеется. Нет, скорей хихикает, и нервы мои звенят, едва выдерживая этот отвратительный звук.
– Совесть здесь ни при чем. И вины никакой я не чувствую. Не я же толкнула ее, а ты.
– Тогда почему, Орла? – почти кричу я. – Зачем тебе все это нужно?
Она секунду размышляет.
– Да ни за чем. Просто я могу это сделать, и все.
Она смотрит куда-то в пространство за моей спиной, туда, где пляж, где шумит море.
– В тюрьме у меня было много времени, чтобы подумать. А когда я вышла, сразу приехала сюда, это первое, что я сделала, захотелось посмотреть, как ты поживаешь. И увидела вас с Юаном. Вы шли вдвоем по берегу. И оба такие… – она подыскивает нужное слово, и лицо ее морщится, кривится, в нем появляется нечто маниакальное, и это не может не тревожить меня, – такие вы были… офигенно счастливые.
Я делаю шаг назад:
– Так это, значит, все из-за меня с Юаном?
Она не отвечает. Я продолжаю наблюдать. Она хочет что-то сказать, но тут же закусывает губу. Глаза черные, бездонные. Мысли, похоже, где-то блуждают. Вижу, что в сознании ее всплывают какие-то воспоминания. Понимаю, что сейчас все решится. Если она не заговорит со мной откровенно и честно сию минуту, этого не случится никогда.
– А знаешь что? – Голова ее резко поворачивается ко мне. – Знаешь, о чем я мечтаю? Когда Пол узнает всю правду, он вышвырнет тебя на улицу. А твои дочери откажутся от тебя, не захотят тебя больше видеть. И все от тебя будут шарахаться, как от прокаженной. – На щеках у нее проступают красные пятна. – И еще надеюсь, что раскаяние сгложет тебя и от тебя ничего не останется.
Враждебность ее очевидна, но тем не менее теперь я дышу спокойно.
– Неужели ты так меня ненавидишь?
– Ненависть тут тоже ни при чем. Я тебя презираю. – Капля ее слюны брызжет мне в лицо. – Ты для меня – пешка, ноль без палочки, ничего больше.
Тыльной стороной ладони вытираю щеку и опускаю голову; злость распирает грудь, кипит, ищет выхода.
– Как это я раньше не замечала, насколько ты злобное, мстительное и вредное насекомое. Ведь ты всегда была такой. – Я снова поднимаю голову, гляжу на нее. – Мой тебе совет: остановись, пока не поздно, иначе злоба пожрет тебя.
– Ты что, угрожаешь?
– Предупреждаю.
– Уж не собираешься ли натравить на меня своего Юана?
Она язвительно ухмыляется, а я в который раз удивляюсь, как это ей удается всегда вычислить мой следующий ход.
– И не собирается ли он поговорить со мной где-нибудь с глазу на глаз? А если у него ничего не выйдет, не перейдет ли он от уговоров к менее джентльменским действиям? – Сверкая глазами, она шепчет: – Понимаю! Пришить, мол, ее – и концы в воду!
– Я не хочу твоей смерти, – откровенно говорю я. – Хочу лишь, чтобы ты уехала.
– Все, что Юан ни задумает, у него прекрасно получается.
Она говорит, а сама обходит меня кругом.
– Ты будешь держать, а Юан сделает все остальное. И тогда руки его будут еще грязней твоих. Все эти годы ты жила, имея на совести смерть. Черт возьми! Что мешает прибавить еще одну? Какая разница? Не волнуйся, сопротивляться я не стану. – Она складывает два пальца и крестится. – Обещаю!
И со смехом уходит, напоследок обернувшись и театральным жестом послав мне воздушный поцелуй.
Ноябрь 1983 года
– Для всех вас этот год решающий. Переломный, можно сказать. Пришло время отделять зерна от плевел.
У нас общее собрание. Всем нам скоро исполняется шестнадцать лет. И учебный год у нас выпускной. Классная руководительница говорит минут пятнадцать. Сидеть прямо и внимательно слушать нет никаких сил, но еще две учительницы зорко следят за нами и записывают имя каждого, у кого шевелится спина, кто рассеян и невнимателен.
– Вам всем нужно сейчас приналечь на учебу и трудиться не покладая рук. Никаких опозданий на уроки. Вовремя делать домашние задания. Все поняли?