Не гаси свет
Шрифт:
— Как ты узнал?
— Я там был.
На сей раз пауза продлилась дольше.
— У меня не было ни одного шанса прижать эту скотину, — продолжил Сервас. — Но если мы докажем, что убийство Хорхе заказал он, это все изменит…
Больё присвистнул.
— Ну и дела… А ты не врешь?
Майор услышал тихое треньканье — ему пришло сообщение.
— Значит, звонки на работу и домой, выброшенная в мусоропровод собака, преследование — все правда? — допытывался его собеседник.
— От первого до последнего слова. Эта женщина — жертва порочного психопата, очень умного и очень больного.
— Тут и самому рехнуться
— Кто бы спорил!
— Что будем делать?
«Ну наконец-то…» — Сервас облегченно вздохнул. Больё, конечно, не гений, но хватка у него есть, а на карьеру, циркуляры и директивы ему плевать.
— Коринна Делия… — сказал Мартен. — С завтрашнего дня станешь ее тенью. Следи за ней и — главное — за ее дружком, неким Маркусом. Он — приоритетная цель. Маркус, скорее всего, и есть убийца Хорхе. Леонард Фонтен вряд ли сам делает грязную работу… Если получится их прижать, они выведут нас на него.
— А ты что будешь делать?
— Посмотрю, что еще удастся вытащить из этой женщины.
— Что доложим начальству?
— Ничего. Я в отпуске по болезни, не забыл? Если всплывет имя Фонтена, все захотят прикрыть свою задницу, и у нас ничего не выйдет.
— Я вел себя с мадемуазель Штайнмайер… излишне жестко, — сокрушенно признался Больё.
— Извинишься при следующей встрече.
Сервас открыл почту. Там было письмо от Марго:
Буду завтра. В 8 ч. Целую.
Мартен улыбнулся. Она не спрашивает, удобно ему это время или нет, встанет он рано или хотел поспать подольше, будет ли в форме, не собирался ли уехать по делам… Она вообще ни о чем не спрашивает, так что выбора у него нет. Дочь никогда не оставляла ему выбора… Он еще раз улыбнулся и напечатал «ОК» — это было короче, чем «согласен».
Потом сыщик нажал на кнопку. Отправлено.
Чертовы смартфоны…
Она проснулась и не сразу поняла, кто он такой: Сервас увидел в ее глазах тень животного страха, которая, впрочем, тут же исчезла.
— Я спала… Долго? — спросила женщина.
— Меньше часа.
Ее лицо приняло совсем детское выражение, и сыщик успел понять, какой застенчиво-красивой может быть эта женщина, когда не напоминает Эмму Бовари на смертном одре.
— Здесь холодно. Сейчас подкручу батарею, — сказал он ей.
Кристина откинула плед, встала и заметила бутылку на столике.
— Мне казалось, мы не так много успели выпить.
— Каюсь — доливал себе дважды, пока вы спали, — признался полицейский.
Затем он кивком указал на сложенные на диване упаковки с лекарствами:
— Вы что… принимаете все это?
Штайнмайер покраснела:
— Начала недавно. Мне это было необходимо, чтобы продержаться.
— Понимаю.
Мартен подошел к окну и прислонился лбом к холодному стеклу. Ночь была расцвечена огнями, а в стекле отражалось его собственное лицо. Озабоченное, встревоженное. Где-то там притаилось изобретательное зло, которое нельзя недооценивать… Все жертвы Фонтена были сильными и умными женщинами, но «палач» оказался сильнее их. Он опасный противник. Этот человек притаился в тени и ждет следующего жеста, новых сигналов. Как акула. А значит, им придется действовать как можно незаметней.
— Я знаю одно место, — сказал он. —
— Вы приедете? — спросила она.
— Обязательно.
Сервас освободил морозилку от коробок с пиццей «Домино», упаковок кантонского риса и горшочков сливочного желе с резанцем, оливковым маслом и трюфелями, приготовив место для Игги. Укладывать тельце песика в импровизированный морг пришлось по диагонали.
— Не заглядывайте в нижнее отделение, договорились? — попросил Мартен хозяйку. — До моего возвращения…
— Хорошо, — отозвалась та.
— Дайте слово.
— Даю.
Сервас взглянул на часы:
— Сегодня ночью он не придет. Слишком много полиции вокруг — не решится.
— Вы уверены? Ваши коллеги закончат и уедут. Все в доме лягут спать. Улица опустеет и… Какие у меня гарантии? Вы не могли бы остаться? Один раз… Пока я не соображу, что делать…
Мартен понимал, что не может вызвать наружку: он не при исполнении, а вступать в объяснения с начальством ему не хотелось.
— У меня завтра встреча, — сказал он и начал искать в телефоне номер Больё. — Очень рано… — Вздохнув и помолчав немного, вдруг решился: — Ладно, согласен. Но спать буду на кровати — ненавижу диваны.
Кристина улыбнулась.
Женщина достала сигарету, щелкнула зажигалкой, и язычок пламени на мгновение осветил ее лицо. Она стояла на тротуаре, метрах в ста от дома, и могла следить за происходящим, не привлекая к себе внимания. Когда раздалось завывание полицейских сирен, она сочла за лучшее вернуться к своей машине, которую оставила на третьем этаже парковки у площади Кармелитов.
Потом молчаливая зрительница снова вернулась на улицу и припарковалась достаточно далеко от места преступления, чтобы не быть замеченной, но и достаточно близко, чтобы видеть подъезд. Через два часа, когда сыщики, проводившие опрос соседей, проходили мимо нее, она вышла из машины и начала старательно запирать дверцу. Ее спросили: «Давно вы здесь, мадам?», и она ответила: «Только что приехала…», после чего поинтересовалась: «А что случилось?», и о ней тут же забыли.
Позже наблюдательница села за руль и перебралась поближе к месту происшествия: эксперты уехали, зеваки разошлись, и на улице стало тихо. Было три часа ночи. Инспектор так и не вышел… Она курила, часто и глубоко затягиваясь, выдыхала дым в потолок и размышляла. Кристина оказалась гораздо упрямей, чем можно было ожидать. Она бы никогда не подумала, что эта девка устоит в подобном катаклизме. Да еще и окажет сопротивление. Сегодня ей позвонила Корделия: подельница нервничала, была на взводе, так что с нею тоже придется что-то решать. Все вдруг пошло не так, но ничего, она это поправит! Больше всего ее заботила встреча Кристины с майором. У мерзавки появился надежный союзник, она больше не изолирована от мира, так что на самоубийство рассчитывать не приходится. Проклятье… Возможно, она ошиблась, наведя легавого на след Селии Яблонки и Леонарда. Она знала, почему так поступила, но теперь эта идея не казалась ей такой уж удачной… Хотя подозрение на Леонарда она навела, и теперь ему не отвертеться. Не в этот раз.