Не комильфо!
Шрифт:
– Ты кто? – зевая, спрашиваю я. Потянувшись, встаю с кровати и нехотя плетусь к двери. Все-таки не с субботы, а с понедельника начну рано ложиться. Такое чувство, будто еще секунда и я упаду и вновь усну.
– Я твоя советь. Приятно познакомиться.
Пха-ха, совесть. А я тогда кто?
– А я банан. Тоже очень приятно с тобой познакомиться.
– Но я не шучу. Я действительно твоя совесть. Просто ты со мной никогда не разговаривал и не слушал, поэтому мы и не знакомы.
– Ага-ага, – говорю я, заходя в ванную.
Тоже мне, совесть нашелся. Мне всегда казалось, что совесть
– Но я, правда, твоя совесть, – не унимается мальчик, следуя за мной по пятам: и в ванную, и в туалет (пришлось ждать «совести» за дверью), и даже на кухню. А мама, кажется, ничего не слышит и не видит. Вот я бы сразу заметил, что к моему сыну пристает мелкий мальчик, называясь его совестью. А может, я сошел с ума? Или все еще сплю?
– Эй! Ты слышишь меня?
– Я тебе сказал, что если ты моя совесть, то я тогда банан. Отстань от меня, по утрам я жутко злой.
– Мне все равно. Я поговорить пришел, – жалобно пищит мальчик, внимательно глядя мне в глаза.
Знаете, могу поклясться, что видел уже этого паренька, я видел уже эти глаза. Глаза цвета горького шоколада.
– А ты отстанешь, если я соглашусь? – не выдержав приставучести «совести», соглашаюсь я.
– Конечно. Об этом я и хотел поговорить.
– Ладно, но если не отстанешь, беги из страны.
«Совесть», победно улыбнувшись, садится рядом со мной и тоже начинает завтракать.
А мама, точно его не видит?! Вряд ли такое наглое существо, как моя (а моя ли?), совесть, сложно не заметить.
====== Глава 2. ======
Позавтракав, я иду в свою комнату. Приставучая Совесть, копируя мою походку, следует за мной, иногда щипая за бока. Если бы я не хотел спать, давно бы уже придушил настырного гостя.
– Ну, чего ты хочешь? – спрашиваю я, натягивая джинсы. М-да, стоит попросить маму не так сильно меня откармливать, иначе я больше ни во что не влезу.
– Присядь, Юра, разговор будет долгим, – спокойно отвечает мне Совесть, пристально наблюдая, как я тут перед ним в трусах (уже в джинсах) щеголяю. Мелкий извращенец, ну хоть в чем-то мы с ним схожи, и то радует.
– Мне в школу нужно, так что давай быстрее.
– Ой, что-то я не помню, когда ты так яро торопился в школу. Что с тобой? Ты не заболел? – звонко смеясь, спрашивает у меня мальчишка. Он, схватившись за живот, ложится на кровать и начинает стучать пятками по ней. Если парень мне сломает кровать, заставлю его делать новую.
– Ну, ладно, если ты так торопишься в свою эту школу, – успокоившись, произносит мальчик, подходя близко ко мне, – то я скажу сразу, что от тебя хотел. Я устал! Ты меня никогда не слушаешь, ни во что не ставишь! У всех хозяева, как хозяева, а у меня малолетний преступник растет! Делай что хочешь: исправляйся или продолжай также поступать дальше – это все твое дело. Но я ухожу от тебя. Вот.
Вау, как эмоционально. Меня только что бросила совесть? С ума сойти можно! И что мне делать? Лично я совесть свою в первый раз в жизни вижу, так что не знаю что ответить, хотя…
– О нет, Совесть, не покидай меня! Что же я без тебя делать буду? Я же пропаду!.. Как
Мальчишка, слушая мои душераздирающие «извинения» сначала даже повеселел, начал победно улыбаться, думая, что я на самом деле извиняюсь, но, когда я закончил, он вскочил с кровати и, больно ткнув меня пальцем в живот, закричал:
– Да как ты смеешь? Я же действительно уйду, и тогда еще неизвестно, что произойдет? А вдруг выйдет так, что тебе придется проучить лучшего друга Костю? А меня нет рядом, чтоб остановить тебя от необдуманного поступка. Что ты будешь делать?
Интересный вопрос, парнишка, очень интересный. Но, к счастью, такого никогда не будет, я же думаю, прежде чем «учить». Тем более Костяна я даже пальцем и не трону, он же единственный друг, с кем я хоть как-то общался после смерти отца.
Но если хорошенько подумать, то, что же я буду делать, если все таки мне придется пойти против Костяна? Да нет, такого никогда не будет, точно не будет. Уж лучше я с Желтым поругаюсь, подписав себе смертный приговор, чем предам друга.
– Да не будет такого, я тебе точно говорю.
– Ну-ну, посмотрим, – недоверчиво шепчет мальчик, вновь присаживаясь на кровать. – Но прежде чем уйти, я все-таки дам тебе еще один шанс. Воспользуешься им, останусь, нет – потеряешь все, что имеешь.
Я поворачиваюсь к мальчику и внимательно смотрю на него. Совесть больше не смеется, не улыбается, а совершенно серьезно наблюдает за мной, поджав губы. Обхватив руками колени, он наклоняет голову то в одну, то в другую сторону и вдруг начинает грустно вздыхать.
Интересно, это он так неудачно пошутил или все его слова действительно правда? Мне не очень нравится его недовольные глаза, скрытые за очками, эти подозрительные вздохи. Сначала все казалось розыгрышем. Кто поверит, что к нему пришла совесть? Только сумасшедший, а я пока в здравом уме, так что складывалось чувство, что сейчас кто-нибудь выбежит и скажет: «Улыбнитесь, Вас снимает скрытая камера!» Но такого до сих пор не произошло, да и мама тоже это ходячее нравоучение не видит.
Может, я сошел с ума? Или пить надо меньше? Нет, скорее всего, я сплю, да сплю. Другого варианта быть не может.
– Ты будешь дальше меня слушать или так и станешь продолжать глазеть на меня как на приведение? – спрашивает Совесть, почесав кончик носа.
– Ну, давай, рассказывай. Интересно, что же еще ты мне скажешь, прежде чем я проснусь, – отвечаю я, присев напротив мальчика на пол.
– Хорошо, дело твое… Значит так, я дам тебе один единственный шанс, но ты должен его грамотно использовать. Это может быть что угодно: начиная от извинения перед учительницей и заканчивая обычным нравоучением очередного очкарика, – поправив свои очки, говорит Совесть. – Я сам выберу момент, когда тебя проверить. Но для выполнения проверки на отлично, тебе придется переступить через свою гордость, возможно даже нагрубить этому, как его… Желтому. Так что готовься и начиная с сегодняшнего дня веди себя хорошо: не груби, не хами, в школу ходи обязательно, домой возвращайся не позже девяти вечера, с мамой не спорь, девок домой не води… Дальше список продолжать не буду, иначе ты меня просто убьешь, ха-ха!