(Не)настоящий папа

Адриевская Татьяна

— Но…

— Марина, я лично перепроверял юридическую грамотность этой круто сваренной каши! — И одобрял ее Громову. — Расписки о возврате долга у тебя нет. Это, — я ткнул в лежавший на столешнице документ, — ты тоже не забирала, когда вернула деньги. Ты — должница, без вариантов. И это тебе подтвердит любой юрист.

— Хорошо. — Она нервно поднялась и повернулась ко мне. — Сколько у меня времени? Я постараюсь собрать деньги.

— Сумма, что запрашивает Прохоров, гораздо выше, чем сумма долга.

Ее невероятные глаза потускнели и стали пустыми, лишенными последней надежды.

А голос прозвучал так обреченно, что все внутри меня заледенело.

— Самостоятельно мне ее не собрать, да?

Я вздохнул. Если рассказать главное — какой грязью ее хотят облить, то можно испугать гораздо больше, чем она уже напугана. А все, что необходимо на данном этапе, — это чтобы она перестала общаться с семьей Громовых.

— Давай на время забудем о долге, хорошо? Я сделаю все возможное, чтобы эта жалоба ушла не в суд, а в корзину. Но для этого мне нужна твоя помощь.

29

Марина

Меня настораживало каждое его слово. Возможно, потому, что не хотелось верить в происходящее. Не хотелось думать, что мне снова не повезло с выбором мужчины. И пусть Сергей ничего плохого не сделал, зато его отец старается не покладая рук.

— Почему ты хочешь мне помочь?

— Потому что не хочу навредить матери моего сына. Так же, как не хочу, чтобы это сделал кто-либо другой.

— Так ты наживешь себе недругов.

— Марина, я адвокат. Думаешь, у меня нет недругов?

Я не нашла, что ответить, и лишь неоднозначно повела плечом.

Владимир этот жест трактовал по-своему. Обжег касанием спину, вновь усаживая меня за стол, затем сам присел рядом. Близко! Слишком близко для трезвости моего ума.

Я поерзала и отстранилась от греха подальше. Сейчас крайне важно внимать информацию мозгами, а не подтаявшим желе…

— После нашего с тобой визита в ЗАГС Громов поймет, что я с его планами не согласен. И мне очень важно, чтобы ты ни под каким предлогом с ним не виделась, не общалась, не выполняла никаких его поручений, даже на первый взгляд незначительных. Потому что ударить по мне он может через тебя. А тебя в это втягивать я не хочу. Ни под каким предлогом.

— Не понимаю, зачем ему бить по тебе? — За себя мне почему-то было страшно гораздо меньше, чем за Владимира.

— Повод я ему предоставлю. — Он улыбнулся, все такой же уверенный в себе. В глазах — ни капельки страха. — Ты готова мне помочь?

Загораживает меня от непосильных проблем и еще спрашивает, могу ли я помочь? В голове не укладывалось, что больше четырех лет назад именно от этого человека я бежала как от огня. Сломленная, разбитая и униженная.

— Конечно… — кивнула я. — Помогу. Что нужно делать?

— Ты должна поговорить со своим бывшим преподавателем. Желательно — с моего рабочего телефона. Задать нужные вопросы и получить ответы. А потом написать на него заявление в полицию и доверенность на адвоката, который будет представлять твои интересы, включая подачу заявления в отдел.

— Заявление в полицию? — ужаснулась я. — Зачем еще?

— За мошенничество. Или только ему можно подставлять невинных людей в угоду своей репутации и карьере? — парировал Владимир, а я моментально поняла, что он знает гораздо больше, чем мне говорит.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурившись, переспросила я.

Проницательные глаза внимательно осмотрели мое лицо, прежде чем Владимир со вздохом ответил:

— Ничего. Ничего с твоим горе-ректором не случится. Просто нужно немного его простимулировать, чтобы он… пересмотрел свою нынешнюю точку зрения.

— А адвокат, на которого я напишу доверенность, — ты?

— Нет, Марина, не я.

— Почему?

Владимир сложил руки перед лицом в замок и криво улыбнулся.

— Потому что за последние дни я столько раз нарушил кодекс профессиональной этики адвоката, что это потянет на прекращение статуса.

Я удивленно захлопала глазами, не понимая, насколько правдивы его слова. Судя по серьезному выражению лица, сказанное далеко не шутка. И вся эта суета ради меня? Девушки, которую он знать не хотел? До того, как узнал, что она родила от него ребенка…

— Я не могу представлять обе стороны, Марина, — объяснил Владимир более доходчиво. — Даже если твои показания совершенно другие и ты защищаешься в ответ.

Наверное, его непоколебимая уверенность придала мне смелости. Я внимательно выслушала все вопросы, что озвучил Савицкий, и позвонила Виктору Васильевичу. Судя по тому, как кивал и улыбался Владимир, его вполне устраивали ответы моего бывшего преподавателя. А после оформления всех требуемых от меня бумаг я как завороженная наблюдала за тем, как бегают его глаза по строчкам, перепроверяя каждое слово. Насколько же светлые и чистые глаза у Владимира! Отливают на свету, словно серый жемчуг со дна океана, а по контуру — темная окантовка. Не глаза, а работа великого ювелира…

В какой-то момент он поднял их и поймал меня в безмолвный плен.

Я ошибалась. Сколько бы сантиметров нас ни разделяло, мои мозги все равно превратились в клубничное желе. Благо глаза не засияли сердечками, как у зверят в диснеевском мультике. Мы провели вместе рекордное количество времени, и сейчас оно дает о себе знать. Как тогда, на свадьбе моей подруги и его брата, я не могла отвести от него восхищенного взгляда.

— Все правильно, спасибо, Марина.

— Не благодари. Я все равно не понимаю, за что… — честно призналась я, чувствуя себя полной дурехой.

— Я бы объяснил, но у нас осталось мало времени, — улыбнулся Владимир. — Во сколько ты забираешь Кирилла?

— В три часа.

— Как раз пообедаем и вернемся.

Я действительно проголодалась, но ответить не успела — мой телефон уверенно прервал наш диалог. Звонил Сергей. Завтра мы должны были поужинать вместе. Я даже маму звала на этот вечер, чтобы она посидела с Кирюшей. И вот сейчас смотрела на дисплей телефона и даже не знала, как ответить. Да еще и пристальный взгляд Владимира… Кажется, он у меня со лба информацию читал, как будто она жирным текстом неслась по принципу бегущей строки в новостях. Только вот комментировать мои дальнейшие действия он не спешил. Мистер деликатность…