(Не)нужная истинная, или Хозяйка боевой академии
Шрифт:
По спине снова прошел холодок. Я обернулась к окну – никого и ничего. Небо светлело, утро уверенно шло по холмам и лесам, солнце обещало долгое и сухое бабье лето. Что не так?
Перед тем, как мы расстались, Мартин сказал, что вместе с Джерритом займется дополнительным укреплением академии. Кухню я обработала так, что посторонним сюда не войти – домовые даже повесили плакатик с советом не шастать. Почему тогда мне так неуютно и холодно?
В оконном стекле что-то скользнуло, сгущаясь и темнея. Вигвард, который проверял, как пекутся
– Ой, котья моя мать… – пролепетал он. – Смотрите!
В стекле медленно проступало человеческое лицо. Глаза выкатились из орбит, язык свесился на сторону, невыразимое страдание исказило все черты.
– Ульрих… – выдохнул Вигбар. – Ульриха убили!
***
Весть о том, что кто-то расправился с замковым привидением, облетела академию быстрее южного ветра. В каждом зеркале и оконном стекле отразилось лицо Ульриха и растаяло.
– Вот и нет в академии своего привидения, – вздохнула госпожа Патриция, укладывая на свою тарелку блинчик с лососем и творожным сыром. – Не скажу, что стану скучать по его проделкам, но без Ульриха в замке теперь все будет иначе.
Мартин угрюмо кивнул. Я сидела рядом с ним, не зная, куда деваться от пугающего ощущения наступающей беды.
Привидение – это посмертный разумный оттиск чьей-то души. Они бывают спокойные, вроде нашего пьяницы-монаха, бывают шутниками, как Ульрих, а бывают и злобными мстительными тварями.
– Привидение можно развеять мощным направленным заклинанием, – угрюмо произнес Мартин. – Но я не думаю, что кто-то из преподавателей или студентов хотел бы расправиться с Ульрихом.
– Зато я знаю, – пробормотала я. – Это Норберт. Он уже в замке.
Госпожа Патриция от неожиданности слишком резко провела ножом по блинчику, и лезвие заскрежетало по тарелке. Мартин ободряюще накрыл мою руку своей.
– Мы с Джерритом обошли весь замок, – сообщил он. – Никого из посторонних не обнаружили. Добавили новые защитные чары. Если Норберт сунется сюда, его просто испепелит.
Он говорил уверенно и спокойно, я хотела ему верить, но знобящее предчувствие беды отказывалось покидать душу.
– Кто так поступил с Ульрихом, если не он? – спросила я. – Это знак нам всем. “Я приду, и вам не поздоровится”.
Госпожа Патриция пожала плечами.
– Призрак может рассеяться и сам по себе, – сказала она. – Возможно, душа Ульриха наконец-то дождалась небесного суда, и все ее отпечатки развеялись.
– Судя по выражению его лица, он попал в ад, – пробормотал Мартин. – Ничего себе поздравление с бракосочетанием.
Домовые расстарались: блинчики были хороши. Тонкие, нежные, они так и таяли во рту, а мне кусок в горло не лез. Не верила я в то, что Ульрих растаял сам по себе. Много веков с ним все было в порядке, и вот именно теперь наступил конец.
Странно. А ко всем странностям надо относиться очень осторожно. Особенно если рядом шастает тот, кто готов на все ради своих целей.
–
Она извлекла из сумочки два маленьких бархатных мешочка и протянула нам. Я растянула завязки, и на ладонь выскользнул гладкий цитрин – желтый, яркий, солнечный. Камень поймал луч солнца из окна, и в глубине проступили руны.
– Артефакты на семейное благополучие и здоровое потомство, – объяснила проректор. – В моей семье всегда делают и дарят такие. Пусть ваша совместная жизнь будет долгой, легкой и счастливой, а ваши дети и внуки вас радуют.
Мы искренне поблагодарили ее, и Мартин поинтересовался:
– Как, кстати, ваши внуки? Я слышал, Эгберт делает карьеру в министерстве иностранных дел?
Госпожа Патриция кивнула.
– Это не мальчик, это счастье родителей и бабушки. А вот Эгмунд шалопай! Мы все хотели, чтобы он пошел по военной линии, а он поступил в академию художеств. Рисует сейчас батальные полотна и портреты генералов в образе великих полководцев.
– Ну, он все равно связан с армией, – заметил Мартин, и в это время в столовой появилась Анна.
Выглядела она угрюмой, будто всю ночь провела без сна, ворочаясь в постели и пытаясь прогнать тяжелые думы. От вчерашнего впечатляющего наряда и следа не осталось: Анна надела закрытое темно-синее платье с высоким воротником и нитью жемчуга в качестве единственного украшения. Если бы не этот жемчуг, наряд мог бы сойти за траурный.
Что ж, ты всеми силами окучивала ректора, пытаясь произвести на него впечатление и пуская в ход все женские чары, а он взял и женился на своей истинной. Будешь тут в трауре.
Джеррит, который сопровождал Анну, словно преданный рыцарь, казался спокойным и уверенным. Анна держала его под руку, а он что-то негромко говорил ей, будто утешал. Они подошли к нам, и Анна, придав лицу доброжелательное выражение, сказала:
– Мартин, Эмма, я хочу поздравить вас с бракосочетанием. Обретение истинной пары это чудо, и я рада, что оно случилось с вами. У меня есть для вас маленький подарок.
На стол перед нами встала нефритовая статуэтка: дракон кусал себя за хвост. На Востоке нефрит считается камнем, который приносит благословение небес.
– Говорят, нефритовый дракон приносит семейное счастье и укрепляет его, – продолжала Анна. – Не знаю, так ли это, по-моему, он просто красив. Там внутри руны процветания, так что… пусть у вас все будет.
Джеррит, который понимающе кивал, слушая ее, стоял так, словно готовился схватить Анну, если она вдруг захочет выцарапать мне глаза. Мы поблагодарили ее за подарок, и я решила убрать его куда-нибудь в самый дальний угол чердака.
Не верится мне в такие дары от той, которая хотела стать женой моего мужа – и Мартин, кажется, разделял мое мнение. Джеррит и Анна сели за соседний стол, Мартин убрал дракона в карман, и я услышала едва уловимый треск: нефрит окутало защитными чарами.