Не обижайте кошку!
Шрифт:
Мария.
Сознание не хотело возвращаться. Я билась в темноте, пытаясь вернуть кошку. Надо обернуться, а то ведь совсем не ощущала тело.
Кошка постепенно возвращалась. Очнувшись, она заплакала. Было больно, и её муки передавались и мне.
– Малышка, нам надо обернуться – тогда боль уменьшится, – уговаривала её я.
Она с трудом покинула меня. Боль, заполнившая меня, начала стихать, но теперь она была полностью моей. Кошка, забившись куда-то в уголок души, закрылась. Я свернулась эмбрионом и тихо заплакала… Отныне я собственность,
Топчан за моей спиной прогнулся и под откинутое одеяло залез мой хозяин. Его запах проник ко мне в лёгкие, заставив испытывать тошноту. Я сжалась. Сейчас нельзя вызывать подозрений: мужьям нужно дать возможность уйти.
Он уткнулся в мои волосы, прижал к груди за живот, отчего у меня вырвался болезненный стон. Замер и, развернув на спину, переместился. Повис надо мной, расположившись между бедёр. Я зажмурилась: не хочу этого видеть! Вцепилась в простынь руками, дёрнулась. Боль отпускала меня.
Чуть расслабившись, я открыла глаза. Короткий ёжик чёрных волос – всё что я увидела. Меня лечили без всякого подтекста. Почувствовав мой взгляд, мужчина поднял голову и посмотрел на меня тёмными, как омуты, глазами. Лицо перечёркивали рубцы шрамов, делая его уродливым. Но меня это не оттолкнуло: то, что было в его глазах, делало рубцы незаметными. Нежность, отчаяние, обречённость… Я замерла, очарованная его эмоциями, и обречённость мужчины сменилась удивлением и надеждой. Поднявшись, он позволил мне рассмотреть себя и наблюдал за моей реакцией. Со вздохом лёг рядом и, развернув к себе, прижал, после уткнулся в шею.
– Прости меня… Я настолько одичал, что, когда почуял тебя, думал только об обладании тобой. Как зверь. Хотя я и есть зверь… Я больше не трону тебя, отпущу, но только не сейчас… Не смогу…
Я даже дышать перестала.
Альфа.
Вернувшись в палатку, увидел, что самка обернулась. Её золотистые волосы разметались по одеялу, а сама она свернулась в клубочек. Не удержался: её запах манил меня. Откинув одеяло, приблизился к обнажённому телу и, обняв за живот, прижал к себе. Боль, от которой она застонала, передалась и мне. Вот же я дурак! Осторожно перевернув на спину, замер над самкой и стал рассматривать её лицо. Она прекрасна… Такая, как она, мне, уроду, не пара… Из-под её густых ресниц выскользнула слезинка.
Переместился к бёдрам самки. Её аромат сводил меня с ума. Пёс внутри заскулил от отчаяния. Почувствовал, как боль отступила, и она расслабилась, поднял на неё глаза. Самка рассматривала меня без страха и брезгливости, которые я замечал даже на лицах шлюх. В её взгляде вдруг что-то мелькнуло, отчего моё сердце ёкнуло. Я поднялся над ней, позволяя разглядеть себя в деталях. Повернув к себе, прижал, со вздохом уткнувшись в светлые волосы.
Глава 24.
Снова побег
Мария.
Согревшись,
Проснулась от запаха еды. На столе стояли миски с различной едой, в том числе блюдо с сочными кусочками мяса. Желудок урчал, требуя еды. В палатке я была одна, но решила пока не вставать. Вдруг нарушу субординацию? Не стану нарываться на новые неприятности!
Полог откинулся, и зашёл альфа. Он приблизился к кровати и положил на неё мою сумку и одежду со словами:
– Тебе нужно одеться и поесть. Я налью воды, чтобы ты умылась.
Пройдя в дальний угол, он отдёрнул штору. Там было что-то вроде умывальника – таз и кувшин. Натянув на себя сползающее одеяло, прошла туда. Остановившись, Альфа посмотрел на меня.
– Под столиком ведро. На улицу тебе ещё нельзя. Они думают, что ты сейчас без сознания от моих действий. – В его глазах мелькнула боль. Он снова скрылся.
Быстро умывшись, я переоделась. Альфа вернулся, постоял, вперившись в меня взглядом, взял гребень из моих рук и, надавив на плечи, посадил меня на табурет. Начал медленно разбирать мои спутанные волосы, заплёл их в косу и завязал шнурком с камушками, снятым с его руки.
– Давай поедим. – Подняв вместе с табуретом, приставил меня к столу. – Кушай, пожалуйста.
Я осторожно взяла ложку. Старалась есть быстро, не смотрела на хозяина.
– Если получится, я отпущу тебя сегодня.
Услышав это, я вскинула на него взгляд, пытаясь найти подвох.
– Забери своих воинов и уходи из нашего мира. Таких, как вы, здесь нет. Я помню предания наших предков о других расах и о том, почему нас здесь оставили. Как только тебя увидят альфы из других стай, начнётся война. Мы и так на грани вымирания: женщины давно бесплодны или рожают только одного-двух щенков. Новая война уничтожит нас, как вид. Хотя то, наверное, это закономерно… Мы живём в бесконечной грызне, почти опустились на один уровень с животными. Еда, самки, и власть – всё, что нас интересует. Моя стая – это воины-изгои. Мы никому не нужны. Нас нанимают лишь на грязную работу.
Я застыла и в ужасе ждала, что же будет дальше. Альфа вынул кинжал из ножен – тонкий, из чёрного металла, с усыпанной камнями рукоятью.
– На тебе проклятье. Я могу его видеть. Хочу сделать тебе подарок за то, что я натворил. За то, что смотришь на меня прямо. Это будет больно, но твои крики помогут убедить всех, что я тот же монстр, который насиловал тебя в круге. – Он положил кинжал на стол и вопросительно посмотрел на меня.
Я кивнула головой. Подумала, что хуже уже не будет… Но как же я ошибалась! Он подошёл ко мне, взяв за горло рукой, заглянул в мои глаза и… воткнул кинжал в сердце. Мир мигнул, и я пронзительно закричала. Сознание отключилось, и меня приняла мягкая темнота.
***
Я опять лежала в той бархатной тьме, окружённая шёпотом. Прислушалась:
– Дитя, ты снова у нас! Этот мир был брошен ушедшими богами. С него поползла зараза, и существа, населяющие его, устраивали набеги на мирные миры – убивали, грабили, забирали женщин. После зачистки драконами было решено закрыть мир, а теперь он умирает… Но далеко не всех убили. То, что с тобой произошло, не было вплетено в твою судьбу, но кардинально её изменило. Помни, что, прощая и спасая души, ты обретаешь потерянное…