(Не) отец моего малыша
Шрифт:
Мне вдруг стало так больно! Так БОЛЬНО!
Также, как было больно ей. Сейчас.
Я ведь словно только что пропустил через себя её адские муки. Почувствовал каждую отрицательную эмоцию собственной шкурой. Будто переместился в её миниатюрное тельце и умылся её слезами.
Маленькая. Хрупкая. Беззащитная. Но очень сильная, храбрая девочка.
Кажется, я недооценил силу характера Лилии.
— Эй, Демидова! Лилия! Дыши! Только дыши! — упал рядом с ней на колени, за руку девочку схватил, с силой сжал. — Ты как? Где болит? Что с тобой?
Одной рукой крепко
Ну и зачем я это сделал? Да просто не знал, как ей помочь. Как облегчить боль, до момента прибытия скорой помощи.
Сначала, она чуть слышно вскрикнула, дёрнулась, ощутив прикосновение моей горячей, крепкой ладони, а затем бросила вызов своими нереально красивыми, заплаканными глазами, в которых одновременно отзеркалились злость и удивление. Адресованное мне. Поддонку.
Гладил её живот, сильнее сжимал ладошку, что-то лепетал в знак утешения, даже не понял, что именно. А она смотрела на меня и дрожала. Но уже меньше.
Потерянная, несчастная, до смерти напуганная.
На мгновение, время будто бы остановилось. Стало тихо. Безлюдно.
Словно мир умер. Кроме нас двоих.
Смотрели друг другу в глаза и чувствовали некую связь. Мощную, необъяснимую. Связь, которая заставила наши сердца биться на запредельной скорости, а легкие сжиматься в едином вдохе и выдохе.
Я кретин. Озабоченный идиот. Как же неистово сильно мне захотелось поцеловать Лилию! Прямо сейчас, млять! Схватить девчонку за затылок, рвануть на себя, дико вгрызться в её нежненькие губки, так, чтобы завыла от драйва! От неожиданности! От моего идиотского и такого звериного поступка.
Психопат!
Даже в подобной критической ситуации, я едва сдерживался, чтобы не совершить какую-нибудь придурошную глупость. Ибо её сладкие, пухлые губки нереально провоцировали, сводили с ума. Наверно, проблема в экстремальной ситуации. От паники, от внезапно прыснувшего в кровь адреналина, я на время лишился мозга. Хоть и ненавидел мерзавку, но всё равно желал. Потому что вспомнил. Как хорошо рядом с ней было… Особенно, хорошо было в ней.
В тугой, неопытной, молоденькой девственнице.
Забывшись, прикрыв веки, я потянулся к её притягательным губам, а она вдруг... истерически зашипела.
— Р-рожаю я! — Скривилась. — Разве непонятно?!!
И этот вопль мигом привёл в чувство.
Девушка заскулила, скукожилась ещё немощнее и, блин, ногтями практически насквозь проткнула мою ладонь! Наверно, снова почувствовала схватку!
Бля! Мне самому было адски больно! А ей каково?
Нет, не от того, что она распорола мне полруки! А в душе… В душе мне было мучительно, невыносимо больно видеть то, как она страдает, как корчится, плачет, дрожит... а я, имея кучу связей, кучу бабла, ничем не могу ей помочь.
Прямо здесь и сейчасс. Это жесть как бесило!
В данный момент, я ощутил себя никем. Пустым местом. Потому что не смог контролировать необратимое. Причем, впервые в жизни. Потому что до сегодняшнего дня я решал любое дело за секунду. Простым щелчком пальцев.
Ну и что мне на хер делать?
Не каждый раз твои работницы рожают прямо на твоих глазах.
Млять.
Как страшно!
Судьба меня к такому не готовила. Я понятия не имею что делать. За что хвататься! И как ей помочь!
Быстро вытащил из кармана телефон, но тут же его на*бнул.
Одной рукой обхватил девчонку за талию, прижал к себе, пытаясь хоть как-то успокоить, а второй — набирал номер скорой помощи.
— Девушка рожает! Срочно! У вас есть минута, или я вас бл*ть самих рожать заставлю!
Да, вышло грубо. Эмоции, что поделать.
Лилия тяжело дышала и стонала, сидя на согнутых коленях. А ещё хваталась за живот и одновременно с треском ломала мне руку. Ничего лучше не придумал, как обнять малышку, прижать к себе и начать массировать невероятно огромный живот. Она билась и вырывалась в моих руках как разъярённая, одичалая кошка. Но как только почувствовала тепло моего тела и некую поддержку, через ласковые прикосновения, тотчас же притихла. Немного расслабилась. Успокоилась. Задышала ртом. Часто и глубоко. Продолжая обнимать твёрдый, как камень живот, с виду напоминающий пляжный мячик.
Она боялась. Скорей всего, ей было не столько больно, сколько страшно.
Первые роды, всё-таки. Чёрт! Я не баба, никогда, бл*ть не рожал, (и слава богу!) но все её эмоции, все ощущения во время схваток, будто прочувствовал на своей шкуре.
— Не бросай меня, только не бросай… И руку мою не отпускай. Пожалуйста. Мне страшно. Очень страшно.
Девочка бредила. Слёзы слепили ей глаза. А истерика била по телу крупной дрожью. Лилию подбрасывало от земли, как резиновый попрыгунчик.
Бляха муха!
Я думал кончусь от инфаркта.
— Я с тобой. Всё хорошо! Слышишь! Держись! Не брошу!
Прижалась ко мне. Обняла. И я её ещё крепче обнял. Хоть и готов был тупо сорваться с места и бежать. Трусло! Ну а что! Не переношу вида крови.
Этого ещё не хватало… Увидеть новорожденного младенца в первые секунды его жизни, причем хрен знает где. Посреди центральной городской улицы!
Тот ещё экстримчик.
После такого я, наверно, останусь заклятым импотентом. И, заработав психологическую травму на всю жизнь от увиденного, буду до конца своих дней наяривать в собственный кулак.
Ох, мать твоююю!
Её платье, нежно голубого цвета, в белый горох, стало уж слишком влажным. Я нах*й не акушерка, но тут и гадать не надо, чтобы понять, что у девчонки отошли воды. Я снова вытащил телефон из кармана, хотел уже орать матом на этих хреновых улиток в белых халатах, как вдруг услышал громкую оду нарастающей сирены.
Наконец-то. Спасены!
Всего три минуты ожидания, но они показались мне грёбанной бесконечностью!
Я даже не заметил, как нас уже со всех сторон обступили любопытные зеваки. Человек с десять случайных прохожих, примерно. Надо бы срочно дать команду Фёдору, чтобы тот позаботился о каждом наблюдателе и изъял у них фото, видео, если есть, с моим участием в этом, бляха, остросюжетном Апокалипсисе.