Не плачь, моя леди
Шрифт:
– И что же нам делать? – спросил Крейг.
– Рискнем, – отозвался Бартлетт. – Тед соглашается с версией Элизабет. Да, он вспомнил, что действительно снова поднялся наверх. Лейла все еще была в истерике. Она швырнула трубку и бросилась на балкон. Все, кто сидел в «Элайне» в тот вечер, могут дать свидетельские показания насчет ее эмоционального состояния. Даже ее сестра признает, что в ресторане Лейла много пила. Она переживала из-за своей карьеры. Решила порвать с Тедом. Ей представилось – жизнь зашла в тупик, рухнула. Не первая в подобной ситуации прыгает с балкона.
Тед сморгнул.
Но в глазах Крейга засветилась надежда.
– А что? Пожалуй, сработает. Свидетельница видела, как Тед пытался удержать Лейлу, а когда Лейла все-таки упала, отключился. На него нашло затмение. Вот и объяснение, почему он бессвязно говорил в такси.
Тед смотрел на океан. Тот лежал на редкость спокойный, но Тед знал: скоро взревет прилив. Затишье перед бурей, подумал он. Бестолковую ведем дискуссию. Через девять дней я буду стоять в зале суда. «Штат Нью-Йорк против Эндрю Эдварда Винтерса Третьего».
– В твоем варианте зияет огромная прореха, – бесстрастно бросил он. – Если я признаюсь, что вернулся в квартиру и был на балконе с Лейлой, я сам суну голову в петлю. Стоит присяжным решить, что я не спасал, а сталкивал, и меня признают виновным в убийстве второй степени.
– На этот риск нам придется пойти.
Подойдя к столу, Тед стал бросать открытые папки в дипломат Бартлетта, с улыбкой отнюдь не приятной.
– Не уверен. Надо найти версию понадежнее. Во что бы то ни стало. В тюрьму я не сяду! Ни за что!
8
– До чего ж хорошо! – шумно выдохнула Мин. – Лучше рук ни у одной нашей массажистки нет, клянусь.
Хельмут, нагнувшись, поцеловал ее в щеку.
– Liebchen, мне нравится дотрагиваться до тебя. Пусть только ради того, чтобы принести облегчение твоим плечикам.
Они были у себя в квартире, занимавшей весь третий этаж главного особняка. Мин в свободном кимоно сидела за туалетным столиком перед зеркалом. Она вынула шпильки из тяжелых волос цвета воронова крыла, и те свободно спадали ей на плечи. Ну и вид у нее сегодня – не реклама для курорта.
Круги под глазами – сколько уже времени она не красит глаза? Лет пять? Трудно смириться с возрастом, ей уже пятьдесят девять. Но до прошлого года никто не давал ей больше сорока девяти. Никто.
Хельмут улыбался ей в зеркало. Осторожно он положил подбородок ей на голову. Его голубые глаза напоминали ей цвет воды в Атлантическом море у Дубровника, где она родилась. Длинное породистое лицо, с безупречным, как на картинке, загаром, без единой морщинки; темно-каштановые, не тронутые сединой баки. Хельмут на пятнадцать лет моложе ее. Первые годы брака это не играло роли. Но сейчас?..
Познакомились они в Баден-Бадене после смерти Сэмюэла, ее первого мужа. Пять лет ухода за капризным стариком вознаградились сторицей. Он оставил ей двенадцать миллионов и эту недвижимость.
Мин не обманывалась насчет внезапного внимания Хельмута к ней – не дура. Ни один мужчина не влюбляется
Она тяжело вздохнула.
– Минна, да что с тобой?
Сколько они уже смотрят друг на друга в зеркало?
– Сам знаешь.
Он снова поцеловал ее в щеку.
Невероятно, но жили они счастливо. Она не осмеливалась признаваться ему в любви, инстинктивно страшась вручать мужу такое оружие, поминутно сторожа признаки скуки. Но он не обращал внимания на молодых женщин. Даже на тех, кто заигрывал с ним. И только Лейла, казалось, притягивала и ослепляла его. Только Лейла заставляла Минну корчиться в агонии страха.
А может, она ошибалась? Если верить Хельмуту, в действительности он недолюбливал Лейлу и даже ненавидел. Лейла в открытую презирала его, но ведь Лейла презирала всех мужчин, которых хорошо знала.
Тени в комнате выросли, сгустившись, похолодел морской ветер. Хельмут обнял ее за плечи.
– Отдохни немножко. Меньше чем через час на тебя опять свалится куча забот.
– Хельмут, – Мин сжала его руку, – как считаешь, как прореагирует Элизабет?
– Плохо. Очень.
– Ну не надо так! Хельмут, ты же знаешь, я была вынуждена. Это наш единственный шанс!
9
В семь вечера перезвон из особняка возвестил о наступлении «часа коктейлей», и тут же дорожки заполнились отдыхающими – одиночки, парочки, группки из троих-четверых. Все в красивых полуофициальных нарядах: женщины в элегантных просторных платьях или развевающихся туниках, мужчины в блейзерах, широких брюках и спортивных рубашках. Сверкающие драгоценности и причудливые наряды. Знаменитости тепло улыбались друг другу или отстранение кивали. На мягко освещенной веранде официанты в синеватых формах подавали крошечные канапе и безалкогольные коктейли.
Элизабет решила надеть бледно-розовый шелковый комбинезон с красным поясом – последний подарок Лейлы на день рождения. К подарку Лейла всегда прилагала записочки, написанные на личной бумаге. Эта, последняя, хранилась в бумажнике Элизабет, талисман любви:
«От мая до декабря долгий срок. С любовью и счастливого дня рождения моей любимой сестричке „Козерогу“ от „Тельца“».
В этом наряде Элизабет было легче выйти из бунгало и отправиться по тропинке к особняку. На лице у нее заиграла легкая улыбка, когда она все же увидела кого-то из постоянных гостей. Миссис Лоуэлл из Бостона, приезжавшая сюда с самого открытия курорта, графиня д'Аронн, колючая, стареющая красавица, которая наконец-то стала выглядеть на свои семьдесят. Графиня была восемнадцатилетней новобрачной, когда убили ее первого мужа, старика. С тех пор она выходила замуж четырежды, обращаясь после каждого развода в суд, чтобы восстановили ее прежний титул.