Не поле перейти
Шрифт:
Андрей Незыба очень давно там не был.. В самом начале войны из железнодорожников их узла сформировали специальный отряд и послали на фронт. В отряд попала и Валя. Пока они ехали к месту назначения, она часто думала о том, как странно складывалась ее судьба. Андрея назначили старшим отряда, он был энергичен, настойчив, решителен. Это никак не укладывалось в ее представлении об Андрее. Она знала его, как человека чистого, благородного. Не могли, конечно, укрыться от нее и его чувства. Внутренне она тянулась к нему, но разум протестовал. Юноша должен быть решительным, смелым, порывистым. Андрей казался слишком инертным, безжизненным.
Перелом произошел на фронте после первого же боя, которого она не видела, но о его подвиге, мужестве, смелости говорил весь отряд. А во втором бою их отряд был разгромлен. Ей удалось пробраться в какую-то деревушку, стоящую в стороне от основных дорог войны. Это не помешало ей действовать активно.
Две недели задерживала она поезда, создав огромную пробку и дезорганизовав движение немецких эшелонов по главному ходу, пока ее диверсии, удивительно простые и остроумные, не были разоблачены.
Перед самым гребнем крутого подъема, где поезда едва-едва тащились, Валя натирала рельсы салом.
И будто в стену упирались самые мощные паровозы, бешено вращались на месте колеса, лишенные силы сцепления. Поезда останавливались, их вытаскивали по частям, на долгие часы задерживали движение. Прозрачный и тонкий слой сала, вполне достаточный для того, чтобы остановить любой поезд, был абсолютно незаметен, и никому в голову не могло прийти ощупывать рельсы, пока кто-то на них не поскользнулся.
Чтобы не выдать себя, партизаны, действовавшие в этом районе, до поры до времени не могли совершать диверсий, но с целью разведки тщательно следили за движением поездов. Партизаны и заметили девушку.
Когда немецкие патрули устроили засаду, чтобы поймать диверсанта, партизаны предупредили ее далеко от опасного места и увели в отряд. Здесь она и встретилась с Андреем.
На исходе третьего месяца пребывания в отряде Валя и Андрей решили больше не расставаться.
Валя раздобыла где-то скрипку и каждую свободную минуту заставляла его играть. Это были радостные минуты. Он по-прежнему избегал слушателей. Он играл для себя. Для себя и для Вали. Это было их маленькое, дорогое счастье. Как только они уединялись, ему не терпелось скорее взяться за смычок. Но он медленно расстегивал футляр, не спеша извлекал скрипку, тщательно натирал канифолью волос. Он словно испытывал себя: чем ближе было мгновение, когда смычок коснется струн, тем больше он старался отдалить этот миг. Но уже сами собой смыкались веки, он прижимался щекой к скрипке, ему слышалась любимая мелодия. Он медлил, не сознавая, что пальцы уже скользят по грифу. Он не мог уловить тот миг, когда начинал играть... А звуки, чудесные звуки рождались и заполняли все вокруг, весь мир. И казалось, нет в жизни ничего, кроме этой бесконечной песни...
Партизаны с особым нетерпением ждали возвращения Андрея, посланного на разведку. Предстояла крупная операция, первый бой, где должны были участвовать все силы отряда. Андрея послали на разведку минных полей, ограждавших железнодорожное полотно.
Вернулся он ночью, а утром командир приказал его группе сделать три широких прохода в разведанных полях.
– Наша операция проводится
– Если враг откроет предполагаемое место удара, и мы и армия понесем большой урон.
.. В белых маскировочных халатах группа тронулась в путь. Они должны были выполнить задание за три часа. К назначенному сроку партизаны стали возвращаться. Задерживался только Андрей. Уже начало темнеть, а его все не было.
Командир отправил группу бойцов на его поиски.
Что же случилось с ним?
Разослав бойцов по участкам, Андрей пошел вдоль опушки. Через три километра предстояло выйти на открытое место и подползти к заграждениям. Этот район, наиболее трудный, он решил взять на себя. Достигнув минного поля, одну за другой снял десятка полтора мин. Оставалась последняя, противотанковая. Вообще можно было бы ее не трогать. Но вдруг это "сюрприз"?
На всякий случай решил снять.
Андрей разгреб вокруг нее снег, рассмотрел со всех сторон, установил, что вместо одного взрывателя поставлено три. Два из них вытащил без труда. Третий стерженек, торчавший из-под деревянной крышки, не поддался. Видимо, взрыватель примерз к стенке мины.
Андрей подышал на него и снова потянул. Взрыватель остался на месте, но пружина сжалась. Чека выпала в снег.
Мгновенно он понял, что произошло. Чеки больше нет. Кончиками пальцев он держит короткий, как патефонная игла, стерженек толщиной в грифель цветного карандаша. Сжатая пружина вырывает его из рук.
Скользкий стерженек не удержать. Он вырвется, ударит в капсюль... Взрыв неизбежен.
Взрыв! Взрыв - это сигнал врагу. Это провал наступления или многие лишние жертвы... Лечь на мину и заглушить взрыв. Но ведь все равно услышат... Надо унести мину.
Сдирая кожу, он подсунул руку под мину. Вторая рука приросла к взрывателю. Упираясь одним локтем в снег, он пополз, держа мину на весу... Он ползет к врагам. Они обступят его, и он разожмет пальцы... Но тогда фашисты узнают, что он снял мину, что здесь готовится наступление. Нет, к врагам нельзя... К своим тоже нельзя. Они бросятся на помощь и погибнут вместе с ним. И все же Андрей решает ползти к своим.
Жертвами окажутся несколько человек. А если враг обнаружит направление удара, убиты будут десятки, может быть, сотни.
Мина все сильнее давит на руку; прижимая ее к снегу, Андрей перевертывается на спину, кладет ношу на грудь. Сразу становится легко. Теперь левая рука совсем свободна. А правая... Все его силы сосредоточены в пальцах правой. Это сильные пальцы. Пальцы скрипача.
Он ползет на спине, упираясь в снег одной рукой и ногами. Он несет смерть товарищам. Он крикнет им, чтобы никто не смел подходить. Но разве они послушают. Еще и Валя прибежит. Поймет ли она, почему пришлось тащить сюда эту смерть?
Незаметно для себя, вопреки разуму он ползет не к своим, а куда-то в сторону. И вдруг его лицо, лицо человека, обреченного на смерть, озаряется радостью.
Именно сюда и надо ползти. Надо двигаться вдоль ничейной линии, подальше от того места, где должны пройти партизаны. Ползти как можно дальше, пока не онемеют пальцы.
Он полз, прокладывая спиной дорожку в снегу. Когда голова не могла держаться на весу и падала на снег, это отрезвляло его. Он снова полз. Он терял нить мыслей, цепляясь только за одну: ползти. Ползти весь остаток жизни...