Не пожелай ни дождика, ни снега
Шрифт:
– Теперь и шефу достанется, зря мы детством занялись, – ответил Мишка.
Копание ямы оказалось делом трудным и утомительным. К отбою мальчишки не успели докопать сантиметров двадцать, и командир полка усилил им наказание, приказав на следующий день, в воскресенье, эту яму закапывать.
На следующий день, уже вечером, злые и усталые, они сидели к ленинской комнате и писали письма. Завтра новый день. Опять подготовка к полетам, полеты, разбор полетов и опять полеты.
Мальчишки не заметили, как летная работа стала главным делом для них. Она занимала все время, заставляла трудиться с раннего утра до позднего вечера. Но это был приятный труд и благодарный. И стали они так относиться к своему делу благодаря совершенной методике подготовки летчиков, которая была сильнейшей в мире.
Из них, шаг за шагом, делали не только профессиональных летчиков-истребителей, но и советских офицеров, благородных, честных. Способными отдать жизнь за свою Родину и свой народ. Труд сотен людей, начиная со старшины роты и заканчивая начальником училища был направлен на это. Пройдет много времени, и Лешка поймет это. И ему захочется сказать: «Глубокий поклон Вам, офицеры и прапорщики, инструктора и преподаватели. Нет на Вас обиды за строгость, есть только чувство глубокой благодарности и уважения».
Подходил к концу второй месяц летного обучения. Курсанты уже уверенно управляли самолетом. Некоторые из них заканчивали «вывозную программу» и готовились к самостоятельному вылету.
Лешка, Ахмед и Мишка одновременно проходили программу летного обучения. С одинаковым упорством они постигали азы летного мастерства. И Карцеву тяжело было выделить среди них лидера. Сегодня был ответственный день – его курсанты готовились к контрольному полету с командиром звена капитаном Тихомировым.
После предполетных указаний инструктора в курилке обсуждали очередную игру Динамо—Киев со Спартаком—Москва.
К Карцеву подошел старший лейтенант Антошкин и попросил закурить.
– Твои сегодня с Тихомировым летят? – спросил он затягиваясь.
– Хорошие ребята, ровно идут по программе. Но сегодняшний день покажет, как они с проверяющим слетают. Сам понимаешь, мандраж – штука коварная. Могут разволноваться, и тогда дополнительные полеты.
– А у меня двое неплохо летают, только вот с Птицыным проблемы, я ему уже пять полетов добавил, сегодня день покажет, что с ним делать.
– Да он, вроде бы, парень неплохой, летать рвется.
– Парень-то неплохой, только вот гонористый, высокого мнения о себе. Все знает и умеет, а как ручку управления отдашь, так ляпсус за ляпсусом.
– Ну, я пошел, вон Тихомиров идет к самолету, надо представить Понамарева, – сказал Карцев и побежал к самолету, возле которого уже «пилотировал» руками Лешка.
За десять минут до начала полетов летчики стали запрашивать разрешение на запуск двигателя. Не участвующие в этом залете курсанты собрались в курилке.
– Леха волнуется, наверное, – сочувствующе вздохнул Ахмед.
– Что ему волноваться, он лучший среди нас, поэтому Карцев его первым выпускает, – ответил Мишка.
– Пацаны, вы слышали, Борька Птицын пять полетов дополнительных получил, – подошел к мальчишкам Артур Чевадзе.
– Он мне вчера говорил, что его инструктор плохо учит, будет просить командира эскадрильи поменять инструктора, – присоединился к ним Тимур.
– Мне кажется, он о себе высокого мнения, ему надо «крылья подрезать», – сказал Мишка.
В это время взлетела зеленая ракета, предупреждающая о начале полетов, и первые самолеты стали подниматься в воздух. На аэродроме закипела привычная работа, где каждый был занят своим делом.
Неожиданно мальчишки заметили, как к командному пункту, на котором был установлен громкоговоритель, транслирующий радиообмен, побежали техники самолетов. Мальчишки незамедлительно рванули туда же. Подбежав, они услышали, что у 32-го остановился двигатель в зоне при выполнении штопора.
– 32-й, из штопора вышли? – услышали они голос руководителя полетов.
– 32-й из штопора вышел, запускаю двигатель, – узнали курсанты голос Антошкина.
– 32-й, ваша высота, – запросил РП.
– Высота 1500 метров, – спокойным голосом ответил Антошкин.
– Двигатель запустился? – беспокойным голосом запросил РП.
– Нет, первая попытка не удалась, обороты зависают, делаю вторую попытку, – ответил Антошкин.
– 32-й, высота.
– Высота 1000 метров, обороты опять зависли, – ответил Антошкин.
– 32-й, прекратить запуск, катапультироваться, – приказал РП.
Все стояли, молча уставившись в громкоговоритель, как будто от него зависел исход дела.
В это время к КП на большой скорости подъехал газик командира полка. Кравченко бегом стал подниматься по лестнице на КП.
– 32, как поняли? Катапультироваться, – повторил команду РП.
– 32-й понял, катапультируемся, – услышали спокойный голос Антошкина.
– Коля, переднего как следует проконтролируй, – услышали в эфире голос командира полка.
– 101-й, вас понял, все сделали, катапультируемся, – ответил Антошкин, и наступила тишина, которая продолжалась минуту, но всем показалось, что прошла вечность.
– Я 101-й, всем на посадку, – раздалось из громкоговорителя.
В это время засвистели винты поисково-спасательного Ми-8. Через пару минут он, оторвавшись от земли, взял курс в сторону 2-й зоны, где катапультировались Антошкин и Боря Птицын.
Из КП выбежал взволнованный инженер полка и закричал:
– Техник 12-го самолета, с документацией срочно на КП!
На стоянке самолетов все были встревожены происшедшим. Инструктора, собравшись около КП, курили, негромко переговариваясь. Все смотрели на громкоговоритель, в надежде услышать голос командира экипажа поисково-спасательного вертолета. Но, к сожалению, из громкоговорителя были слышны только голоса заходящих на посадку летчиков. Неожиданно в эфире раздался голос командира полка: