Не прикасайся!
Шрифт:
- У вас все в порядке? - спрашиваю я. - Вам нужна помощь?
- Нет. - Голос совсем детский. - Нет, извините, я вам помешала.
- Уверена? Те, у кого все в порядке, не рыдают в раздевалках.
– Да. Сложная тренировка.
- Чем ты занимаешься?
- Фигурным катанием.
- Никак у Крестовского?
- Да, а откуда вы...
- Я тоже часто рыдала после тренировок.
- Вы тренировались у Александра Олеговича?
- Да, до травмы. Так что случилось, расскажешь? Довел? Не получается?
- Да нет. Все
– вздыхает девчонка. - Просто я из Москвы приехала, и живу у родственников. Родители хотели, чтобы я тренировалась. Взяли кредит...
- Боишься разочаровать?
В ответ мне тишина, но в этой тишине тысяча смыслов.
- Устала. В пять просыпаешься, в шесть на автобус, потому что следующий в семь и это поздно. Тренировка в восемь, следующая в три, домой ехать нет смысла. Потом хореография в шесть, и в восемь я несусь на последний автобус. Если не успеваю, здравствуй, такси.
- Обедать дорого, поэтому ты берешь из дома, а иногда не ешь вовсе.
- Вы тоже тренировались без денег?
- Нет. Но я знала таких девчонок. Это сложно.
- Просто...
– Она снова вздыхает. - Я бы бросила. Вы не подумайте, я люблю фигурку, выступать на главных стартах - моя мечта, и Александра Олеговича я очень уважаю. Просто мама с папой уже не молоды. Мне не нравится, что из-за меня они работают на износ. И ведь это еще не все траты! Надо позвонить им и рассказать о платье... а я боюсь.
- О платье?
- Скоро ставить программы, к ним нужны платья. Тренер из группы дала мне контакты швеи, я посмотрела в инстаграме... они такие дорогие! Ой, извините, я что-то вас загрузила. Не обращайте внимание. Мне просто одиноко в чужом городе.
- Мне тоже, - улыбаюсь я. - Хоть город и мой. А какие у тебя программы?
- Космические. Что-то там про большой взрыв и про зарождение жизни. Красивые, я видела наработки.
- Знаешь, я могу попробовать помочь. У меня много платьев, некоторые из них ни разу не надевались. Какого ты размера? Подшить и чуть изменить будет дешевле, чем сшить новое. Есть очень красивые модели.
- Нет, извините, я так не могу!
- Как тебя зовут?
- Лена.
- А меня Настя. Может, хотя бы посмотришь? Мне они уже не пригодятся. А ты сэкономишь... для показательного что-то подберешь или хотя бы сократишь свой план до одного платья.
- А Александр Олегович одобрит? - в ее голосе звучит неуверенность, но помимо нее я отчетливо слышу надежду.
И, кажется, понимаю эту робкую веру в то, что судьба вдруг улыбнулась, а не оскалилась.
- Мы его убедим. К тому же у меня есть очень дорогие платья, идеально встающие в космическую тему. К последним сезонам я шила по два-три наряда на программу, выбирая идеальное.
Тогда мои капризы оплачивали отец с братом, и Крестовскому было плевать. Он обозначил направление, образ, его команда поставила программы и лишь давала советы по костюмам, а вот модельеров и фасоны я выбирала сама, благо мироздание не обделило определенным вкусом.
Спустя полгода после аварии я совершенно случайно, разыскивая в шкафу ветровку, наткнулась на костюм с произвольной программы, и тогда же надежно заперла все, что связано с фигурным катанием, в дальней кладовке. Коньки, костюмы, чемодан, с которым ездила на соревнования. Закрыла и не вспоминала, пока папа не заставил достать коньки.
А теперь придется достать и наряды. Плачущей девочке Лене невозможно не помочь. То ли потому что я все еще цепляюсь за ниточки, ведущие к делу всей жизни, которое вдруг сама у себя забрала. То ли потому что вникая в чужие проблемы, немного забываешь о своих.
- Давай встретимся здесь завтра в это же время? - предлагаю я. - Привезу тебе платья, посмотришь.
- Мне не хочется вас напрягать, Настя. Нельзя клянчить у других... мама с папой не одобрят.
- Лен... посмотри на меня, - грустно улыбаюсь, - я не выйду больше на лед. У меня в шкафу есть куча платьев, и некоторых из них даже тренеры не успели оценить. Мне не хочется отдавать их по объявлению, какой-нибудь предприимчивой мамочке, желающей сэкономить. Но я бы с удовольствием отдала их тем, кто может дать второй шанс. Я оказалась слишком плохой хозяйкой.
– Тогда я у вас куплю платья, если они мне подойдут, - твердо говорит Лена.
– Договоримся.
Деньги мне совсем не нужны. А вот помощь кому-то не помешает.
11
- Мертвая невеста Кудрявцева, Кармен Иванова, Белль Петухова, призрак оперы Марьянова, отожравшаяся бабочка Самойлова, ангел Липатова, циркачка Сереброва и начинающая бактерия Азарова. Никого не забыл?
Марина покатывается со смеху.
- Бактерия... ну что вы ее так, Александр Олегович, музыкальная же девочка.
- Да музыкальная, кто ж спорит? Но катает что? Зарождение жизни в космосе. Значит, бактерия.
- А Самойлову за что?
- За два лишних килограмма после отпуска!
- Сбросит поди?
- Вот пойди да сбрось сиськи. Потом расскажешь. Самойлову можешь списывать, у нее пубертат. Если переживет, может, вернет просранное, но у нее мать высокая и полная, маловероятно, что ей светит что-то вне группы здоровья. За Ивановой проследи повнимательнее, чтобы ей не сшили костюм малолетней шлюхи. А Сереброву не нарядили в шута, иначе заставлю переделывать.
- Делаете ставку на Элину?
- Посмотрим. У нее сейчас больше шансов на какие-то медали. И мать у нее тощая, есть шанс, что выкатает еще на пару сезонов перед спадом.
- Так у нее не мать, а тетя.
- Ну, один хрен родня. Ладно, с юниорками закончили, давай по взрослым. Как там вывих Даниловой?
- А Азарова? - удивленно поднимает голову Марина.
Азарова... это теперь моя головная боль. Не надо было ее брать. Отказать, отправить обратно в ее Питер, пусть бы закончила с фигуркой, поступила в универ и жила себе припеваючи. Без медалей, но и без долгов, в которые влезли ее родители для оплаты тренировок.