Не прикасайся!
Шрифт:
Мы изрядно веселимся, брызгая краской на холст. Я вся в масле, но чувствую себя удивительно счастливой. Глинтвейн обладает поистине волшебным действием.
- Эй, художники, - Крестовский отрывается от разговора с братом, - съешьте печеньку, пока дети все не перетаскали.
– У меня все руки в краске, - вздыхаю я.
Хотя мы почти закончили, и стоит пойти умыться. Но я не успеваю закончить фразу, чувствую движение рядом, и к губам прикасается пахнущее имбирем печенье. Сердце пропускает сразу несколько ударов, и с первым
- А мне-е-е?! – возмущается Женя.
- А у тебя муж есть. Я не хочу, чтобы следующий шашлык пожарили из меня.
- Бе-е-е, - кажется, Сереброва показывает Алексу язык.
Его семья способна гулять всю ночь. Девушки отлучаются буквально на полчаса: уложить детей, а потом возвращаются, чтобы снова влиться в беседу. Мне очень стыдно, но я начинаю отрубаться. Сил вслушиваться в разговор уже не хватает, и я, откинувшись на спинку скамейки, погружаюсь в состояние полусна.
- Эй, - сквозь туман голос Алекса доносится издалека, - Настасья. Ты спишь?
- М-м-м…
- По ходу, спишь. Аня приготовила тебе комнату. Идем.
- Я не…
- Ага, давай, расскажи мне, как тебе интересно и хочется еще посидеть. Пойдем. Встанешь завтра с утра самой бодрой, и будешь бесить всех цветущим видом.
Мы идем к дому, по ночной прохладе, и я понимаю, что снова оставила в беседке и телефон, и трость. Забавно: одна мысль о том, чтобы выйти без трости и мобильника, приводила в ужас. А сейчас даже нет сил возвращаться за ними, и я лишь надеюсь, что кто-нибудь захватит мои вещи, когда все станут расходиться.
- Как выглядит комната? – спрашиваю, когда за нами тихо захлопывается дверь.
- Небольшая. Мы используем кучу таких, чтобы селить гостей. Окно выходит на лес, так что тебе никто не будет мешать. В комнате здоровая кровать, на которой можно уместить всю старшую группу. Пустой шкаф, зеркало с туалетным столиком, и все. Иди сюда, дай руку.
Он ведет моей ладонью вдоль стены, от изголовья постели, поверх зеркала – до двери.
- Это ванная. Выключатель вот здесь. А еще на тумбочке у постели, справа, телефон. Самая большая кнопка – это вызов экономки. На всякий случай.
- Хорошо, - улыбаюсь я. – Спасибо. У вас большой дом, да? Ванная в каждой комнате.
- Не во всех, но тебе лучше жить в такой.
В дверь стучат, и Аня говорит:
- Насть, я принесла тебе пижаму. Подумала, что ты не захватила одежду. Она новая, с ярлычком. Оказывается, у меня в гардеробе столько вещей, о которых я забыла.
- Растратчица, - фыркает Алекс.
- А ты что здесь делаешь?! А-ну, пошел к себе!
- Чего?!
- Ничего. Иди-иди, давай, девушка устала и хочет спать. Привязался. Давай, я сказала, там Серега уже на виски перешел и жаждет компанию.
Я слышу его недовольное бормотание на тему того, куда Серега может отправиться вместе с виски, а потом Аня говорит:
- Спокойной
- Спасибо. Было очень здорово.
- Завтра с утра прогуляемся до озера. Там очень здорово.
- Хорошо. Спокойной ночи.
Сонливость давно исчезла, но я все равно отправляюсь в ванную, чтобы умыться и переодеться в пижаму, которая на ощупь оказывается тонкой шелковой сорочкой, невесомой и приятной к телу. Предвкушение сладкого момента, когда я заберусь под одеяло и начну засыпать, захватывает так сильно, что я не замечаю ничего особенного, когда возвращаюсь в комнату. И вскрикиваю, услышав голос:
- Воу, Никольская, я только что придумал тебе платье на шоу.
- Боже, Алекс! Я чуть не умерла от сердечного приступа. Что ты здесь делаешь и почему не пьешь с Сергеем Олеговичем виски?
- Да ну его. Я тысячу раз пил в их компании. А вот пробираться в ночи в комнату девушки еще не доводилось.
- И как опыт?
- Грохнул какую-то вазу в коридоре
- Поздравляю. А теперь постарайся больше ничего не разбить, пока идешь назад.
- Я не хочу уходить. Ты вообще представляешь, как выглядишь в этой рубашке?
- Не хочу.
- Она черная. Немного большевата тебе, поэтому очертания фигуры скрыты под тканью, и мне очень, о-о-очень хочется ее снять, чтобы посмотреть.
Меня бросает в жар. Или в холод. Причин дрожи я уже не понимаю, мой мир снова замкнулся на двух величинах: тьме и голосе.
- Ты очаровательно пьяная.
- Я не пьяная.
- Ты не надела очки.
- Умывалась.
- Тебе стоит почаще выбираться на вечеринки. Ты понравилась всем.
- Мне тоже все понравились.
– Мы собираемся в Грецию после шоу. На три дня. Отпраздновать юбилей клуба. Ты поедешь.
Я нервно смеюсь, и решаю, что раз уж эту комнату выделили мне, то не мешает немного побыть хозяйкой. Алекс, судя по голосу, стоит у двери, так что я прохожу к постели и забираюсь под одеяло. Оно скрывает все, что открывает сорочка и служит щитом.
Хотя для Крестовского все щиты – не более чем досадное препятствие. Матрас прогибается под его весом.
- Что это ты веселишься?
- Не люблю, когда мной командуют.
– Хорошо. Тогда так. После шоу мы собираемся в Грецию. Я собираюсь взять тебя с собой.
- Все еще не то.
- Ладно. Тогда я просто заеду утром. У тебя есть шенген?
– Я тебя ненавижу.
- Врешь. Иди сюда.
- Не хочу.
– Хочешь. А сопротивляешься, потому что вредная.
– Потому что умная. Мы ошиблись один раз, а ты хочешь снова наступить на те же грабли. И потому что я не хочу таких отношений. Мне нужно нечто большее. Вернее… либо что-то настоящее, либо ничего.