Не прикасайся!
Шрифт:
Тогда Никольская так смотрела, словно я подарил ей не шоколадку, а половину мира. И сейчас, если бы могла видеть, наверняка взглянула бы на меня с той же робкой надеждой.
Но я знаю, что если поддамся на ее уговоры, то не прощу сам себя, если вдруг что-то случится. Зато я могу в последний раз попытаться уговорить ее остаться. А чтобы уговоры выглядели убедительнее, принимаюсь гладить чувствительную нежную кожу на внутренней стороне бедра, медленно и мучительно, но неотвратимо сладко подбираясь к чувствительному
- Останься… позвони своей Ксюше и скажи, что останешься у меня.
- Саш, я не могу…
- А утром я сам отвезу тебя в аэропорт, провожать племянников.
- Папа…
- Твой папа наверняка допоздна работает. Придет затемно, Ксюха скажет, что ты устала после тренировки и отрубилась. Никольский кивнет и свалит к себе, прибухивать после тяжелого дня. Мой отец был точно таким же, я знаю, как это работает.
- Ты сказал, тебе надо работать.
– Да. – Я беру ее руку, показывая направление. – Вон там стоит стол с ноутбуком, я буду сидеть, пока ты наслаждаешься моим подарком. А когда закончу, мы с тобой поедим мое любимое мороженое, а к пяти утра будем, как огурцы.
- Что за мороженое?
- Вот так.
– Я свободной рукой провожу по ее груди, повторяя путь языком.
- Саша!
- Звони. Отпрашивайся.
- Нет, я поеду!
– Тогда не дам тебе подарок. А я старался, между прочим. Ты такого никогда не пробовала, я клянусь.
От бессилия и подступающего оргазма – я ритмично и сильно ласкаю набухший от возбуждения клитор – она сдается. Не сопротивляется, когда я вкладываю в ее руку смартфон, только ждет, когда дрожь наслаждения стихнет, и сердце станет биться чуть ровнее.
– Ксюш… слушай, ты можешь меня прикрыть? Что? Нет, я… я хочу у Саши остаться. Скажи папе, что я устала, выпила таблетку и сплю. И под одеяло положи медведя, на всякий случай… Да, Ксюш, я уверена. Пожалуйста! Конечно, я успею. Все будет хорошо. Спасибо! Спасибо-спасибо-спасибо! Ты лучшая! Нет, я сама ему скажу.
- Вот видишь, - улыбаюсь я. – Это было просто.
- Если папа меня спалит…
– То что? Ты взрослая девочка. Правда, взрослая. Я проверял. Два раза сегодня и раз двадцать за последнюю неделю. Имеешь право на отношения.
- Отношения, - слегка скептически фыркает она. – Хочу есть. И свой подарок.
- Сейчас закажу ужин. Надень что-нибудь.
- У меня ничего нет, только уличное платье, но в нем нельзя спать.
- Дам тебе рубашку.
Пока Настасья причесывается и одевается, я иду на кухню, чтобы заказать ужин. На подоконнике всегда валяется актуальное меню всех близлежащих ресторанов – это единственная обязанность экономки на кухне. Хорошо жить в огромной высотке, в сердце бизнеса и больших денег. Достаточно сделать один звонок – и из ресторана, что всего на пару этажей ниже, принесут
Подарок для Настасьи надежно спрятан в шкафу. Она нетерпеливо вслушивается в звуки, пытаясь понять, что я там такое достаю. Но коробка ничем не примечательна внешне.
- Как думаешь, что здесь?
– Подарок, приличный, который я не могу использовать одна, так как он потенциально опасен и в то же время не могу просить помочь Макса, потому что ты будешь психовать? Я не знаю…
- У тебя есть любимая книжка?
- Это снова вопрос с подвохом? Я должна сказать, что самая любимая – та, которой я подпираю ножку кровати?
- Нет. Просто спрашиваю, что ты любишь слушать. Ты говорила, что стала много слушать книги.
- Ну… - Она пожимает плечами. – Наверстываю все, что упустила в детстве. Я слушаю все.
- Хорошо, из этого «всего» что тебе нравится больше?
Она молчит, и на миг мне кажется, будто стесняется. Потом понимаю – не кажется. Я знаю книгу, которую она слушает чаще, поэтому и задаю вопросы.
- Ладно, Никольская, я знаю, что ты фанатка «Гарри Поттера».
- Зачем тогда спрашиваешь?!
- Затем, что хотел подтверждение, что я не поехал крышей. И правильно понял, что ты его любишь. И тебе понравится, что я принес. Ты хорошо ощущаешь запахи?
Теперь она совсем растеряна, и я веселюсь. У Настасьи очень живая мимика. Если бы она всерьез каталась до сих пор, то получала бы как минимум девятки за компоненты. Но на людях она скрывает глаза за огромными очками, наотрез отказываясь выступать без них. И они крадут добрую половину ее мимики.
- Это у меня Анька фанатка таких штук. Подозреваю, она неспроста вокруг бегала, ненавязчиво демонстрируя мне их.
- Кого – их?! – в нетерпении стонет Настасья.
- Дай руки.
Я открываю коробку и кладу ее ладони на небольшие круглые баночки.
- Это что-то сладкое? Из лавки Гарри Поттера?
- Близко, но нет.
- Так… это баночки. В них что-то есть? Да, они тяжелые. А можно открыть?
– Открой.
У нее не сразу получается, приходится помочь. Едва я снимаю крышку, постель окутывает приятный сладковатый запах. Настя принюхивается, хмурится, пальцем касается нежного светлого воска и нащупывает фитиль.
- Свечи? Не понимаю…
- Это ароматические свечки по твоему любимому «Гарри Поттеру». Вот эта вот называется «Хэллоуин в Хогвартсе». Написано, что она пахнет тыквенным пирогом, сливочным пивом и пламенем в камине. А вот эта – «Гостиная Слизерина». Лайм, лемонграсс и змеиный яд. И третья называется «Феликс Фелицис», что бы это ни значило. Пахнет удачей, яблоком и лимоном.
- Удача это хорошо, - улыбается она. – Так интересно… Спасибо. Ты здорово говоришь о своей семье. «У меня Анька…».