Не родной папа

Тимофеева Ольга Вячеславовна

— Я все равно уйду оттуда.

— И что мне с тобой делать?

— Вернуть на кухню.

— С какого Эдема тебя изгнали, а? — Разворачиваюсь и иду к себе в комнату. — Ложись тут, а то я не засну, представляя, как ты там корчишься.

— Спасибо, а вы?

— Спи.

Сам иду на кухню, выпиваю стакан воды, выключаю ночник и возвращаюсь в свою кровать.

В конце концов, это моя квартира, моя комната, моя кровать и я хочу спать тут. К Еве я приставать не собираюсь, поэтому все должно пройти спокойно.

Казалось

бы. Но она снова просыпается. Кажется, только глаза закрыл, а она уже бормочет что-то во сне. И я начинаю догадываться, почему Вова не хочет с ней спать. Меня бы тоже это довело, и я бы скинул ее с кровати, а лучше отнес назад на кухню и выспался. Но я этого не делаю. Сначала пытаюсь прислушаться и понять, о чем говорит, но это настолько набор слов несвязанных, что в три часа ночи не хочется решать этот ребус.

Кладу руку на плечо и глажу. Тихо, спокойно. Чтобы расслабилась и уснула. Она сразу дергается, а потом руку мою берет и к себе неожиданно прижимает. Случайно груди касаюсь и сам себя слышу, как сглатываю. Только так она расслабляется, восстанавливает дыхание и засыпает.

Так и лежу в неудобной позе. Зря ее рядом с собой положил в одну кровать. Волнует она меня. Вот вроде бы не должна. Странная, скрывает что-то, не договаривает, нервная, сутки знакомы.

Или я просто подменяю понятия. Забота о ком-то, чтобы чувствовать, себя нужным кому-то.

Терапия. Это всего лишь терапия для нее.

Уговариваю себя. Ложусь ближе. Стараюсь не касаться лишний раз. Вторую ночь уже так и засыпаем.

Просыпаемся благо в разных концах кровати. Соприкасаемся только кончиками пальцев ног.

Даже не знаю, запомнит ли она это, но напоминать не буду. Не хочу, чтобы подумала, что пристаю.

Я тут же ногу убираю и поднимаюсь. Прикрываю дверь в комнату. Она пусть спит еще, а мне надо собраться и на работу. Принимаю душ, чищу зубы, бреюсь. Стандартный набор, но делаю его тише, чем обычно, чтобы лишний раз не тревожить своих поселенцев.

Но когда выхожу из ванной комнаты, слышу как кто-то уже орудует на кухне. Тихо заглядываю. Ева что-то накладывает и ставит в микроволновку.

— Ты чего так рано поднялась? Разбудил?

— Проснулась. — Дергается, оборачиваясь. — Я вам завтрак делаю.

— Слушай, — откашливаюсь, — хватит уже мне выкать. А то я себя дедом считаю. Можно на “ты”. У нас не такая уж и огромна разница в возрасте.

— Хорошо. Я тебе, — запинается, — завтрак разогреваю.

— Я не хочу есть. Прости.

— Тогда, может, с собой возьмешь? Тебе ведь понравилось вчера?

Очень понравилось, и она права. А я врач и забыл.

— Подожди, разогрей, я позавтракаю. Все лучше, чем кофе из автомата.

— А с собой сложить?

— Сложи.

На еще сонном лице девушки появляется удовольствие. Чуть-чуть и замурчит. Не могу не улыбнуться в ответ.

— Пойду, оденусь пока.

Какая-то

ее внутренняя потребность о ком-то позаботится сейчас удовлетворена. И ей ведь этот нравится. Нравится подняться рано. Сделать что-то для меня, да и брата, наверное, также. Хозяюшка. Не говорил ей, но заметил, что пыли нет на полках и обувь ровно составлена, значит, убиралась или подметала. А может это такая благодарность за то, что тоже помог.

Оба, не сговариваясь, не включаем яркий свет еще на кухне. Хочется плавно проснуться, поэтому ем в полумраке.

— Ты сегодня обзвони своих. Расскажи ситуацию. Хорошо? Найди того, кто тебя прикроет и возьмет временную опеку над братом.

— Хорошо. Я все сделаю.

— Все наладиться, Ева.

Не знаю, правда, когда, но поддержать ее обязан.

— Я, ведь, не пожалею о том, что помогаю тебе?

Слова срываются с языка неожиданно даже для меня. А она меняется в лице. Тускнеет. Закрывается.

Глава 8. Валерий

Следующие несколько дней я понимаю, что кроме моей галактики, сосредоточенной в основном на работе, существует и другая. Рядом. Дома.

Все вдруг начинает крутиться там. Интересно возвращаться к себе же. Интересно, когда кто-то тебя встречает. Ждет, чтобы вместе поужинать.

Хоть и понимаю, что это временно все, но хочется побыть в этом уюте. Всегда вкусно пахнет и наготовлено, убрано. Вовка, который узнав, что я врач, живо интересуется всем, что связано с медициной. А мне нравится рассказывать кому-то об операциях и строении тела, не вызывая отрицательных эмоций и отвращения.

Даже подтрунивать над Евой и пугать ее змеей становится весело. Спать в зале наотрез отказалась. Ну а на кухне я сам ей не разрешил.

Эти двое даже уговорили меня посмотреть вместе фильм. Я сто лет не делал этого. Слишком долго и слишком много времени, которое можно потратить на изучение чего-то более полезного. Но не сегодня.

Артемиду пришлось прикрыть, потому что при ней Ева даже заходить в комнату отказалась. Я доставал уже Вовке питона, давал подержать. Мальчик очень любознательный и ему хотелось знать о змее все. Честно говоря, я даже боюсь, что когда-то он ее выпустит и тогда Еву надо будет с потолка снимать.

Мы раскладываем диван. Вовка ложится посередине. Я и Ева по обе стороны от него. Вова держит огромную тарелку с попкорном, чтобы всем было удобно брать с центра.

Но уже минут через десять я понимаю, что это было ошибкой. Вовка крутится туда-сюда, дергает сестру, чуть не разворачивает попкорн и, единственное правильное и, главное, быстрое решение развести их в разные стороны.

Поэтому по центру ложусь я. Вовчик нехотя меняется местами, но выбора у него нет. А мне приходится лечь рядом с девушкой. Касаюсь бедром ее ноги. Рукой задеваю край футболкам и обнаженную кожу предплечья.