Не родной папа

Тимофеева Ольга Вячеславовна

— Варь, не надо.

— Дай приятное сделаю твоему брату. Он такой сегодня молодец. Смотри, какой помощник.

— И печенья еще можно взять? — нахальства у него не отнять.

— Можно, — кивает варя. — Выбирай.

— Вова! — цыкаю на брата, чтобы прекращал. У меня есть немного денег, но точно не хватит, чтобы все это оплатить.

Но Варя сама помогает выбрать ему.

Мы затариваемся так, что Вовка еле толкает тележку с продуктами и со мной.

Чтобы потом вытянуть меня из тележки, Варя снова просит постороннего мужчину помочь.

Стесняюсь. Но одновременно только с ней так и прокатились бы.

До вечера занимаемся тем, что готовим лазанью и веселимся. Утро, которое так хорошо началось, просто обязано было и закончится хорошо.

Глава 18. Ева

Я даже не слышу звонка мобильного.

— Ева, это тебе. Суженый-ряженый, — Варя машет телефоном. Дразнит меня.

Стесняюсь ее шутки. Уши гореть начинают. Жарко. Волнительно. Особенно после нашей ночи. Она как-будто догадывается о чем-то.

Забираю у подруги телефон и отвечаю:

— Привет. — Робко, скромно. Он мне звонит после работы. Может, хочет узнать, что купить надо или предупредить, что скоро будет?

Вместе садим зернышко, которое может прорасти маленькую семью.

— Привет, Ева. Как твоя нога?

— Терпимо, я стараюсь не ходить и сижу. Как ты и говорил. — Улыбаюсь сама себе. Хочется слушать и выполнять его рекомендации.

— Хорошо, больше отдыхай. Варя у нас еще?

— Да.

— Я задержусь сегодня, — быстро проговаривает мой врач, — ужинайте без меня и спать ложитесь. Не ждите.

Зернышко мое вырывает и выбрасывает.

— А что случилось?

Отворачиваюсь к окну, чтобы при Варе не расплакаться.

— Я занят, Ева. Если что-то срочное, то звони, как смогу отвечу. Мне пора. Пока.

— А… Э…. Пока, — слов не находится, чтобы попрощаться нормально.

Задержусь. Занят. Ложись спать.

А он где и с кем? У него другая женщина что ли? ведь так говорят, когда с любовницей остаются.

Дышать тяжело. Из-за моей лжи вчера ему не понравилось, и он нашел уже другую.

— Ну что там, Ева? Он скоро? — Варя заглядывает в духовку и проверяет свою лазанью, которую делала под моим присмотром.

— Нет, он задерживается и сказал, что не придет.

— Хоть бы он, когда вовремя пришел. — Возмущается и подходит ко мне. Через плечо заглядывает и к себе разворачивает, — ты чего, Ева? Да не расстраивайся. Мы сами съедим. — Варя берет мое лицо в руки и пытается успокоить. — Да он на работе своей застрял. Все время там.

— А если нет?

— А где? — прищуривается, изгибая бровь.

— С другой женщиной, например.

— Пфф, — усмехается, — подожди, ты чего ревнуешь его? Ева… Да с какой другой женщиной! — Усмехается моим выводам. — Ну-ка, успокойся быстро. Другая женщина — это только, если Медицина.

— В больнице много женщин. — Мне не смешно.

— Ева, ну зачем ему в больнице женщины, если у него дома принцесса?

— Он не сказал, что на работе, просто задерживается.

— Он с ними там

каждый день работает. Уже давно бы кто-то на него колечко одел. Но он один. Ева, ты ревнуешь? У вас что-то было? — Мне и отвечать не надо, Варя быстро составляет уравнение и по моему молчанию находит ответы сама. — Что? Серьезно? Класс! Он бы тебе не изменил ни за что. Я сто лет его знаю. Это самый честный человек на земле. Так что успокойся. И это надо отметить.

— Варь, подожди, что отмечать-то?

— Я думала он холостяком останется еще долго. Ева, да от него все девушки сбегали, потому что он с ними мало был. Все время на работе. А ты сама его нашла! — Варя улыбается мило. Слезы мне своими теплыми пальцами вытирает. — Давай, улыбнись. Ты главное не сбегай сразу. Привыкнешь к такому режиму. Мой брат приезжал недавно, чтобы встретится со всеми, так Валерка на сорок минут опоздал. К нему, видите ли, пришел пациент бывший на консультацию. Поэтому, я уверена, он задержался на работе. И пусть жалеет теперь, что нашу лазанью не попробует.

— Он сказал мне ложиться спать. Не ждать его. Значит, будет спать с кем-то еще.

— Дурочка. Хочешь, я ему позвоню? Узнаю все сама?

Киваю головой. Очень хочу. И Варе это так все легко дается. Она тут же набирает его, ждет долго. Смотрит на меня и улыбается.

— Не отвечает. Если на операции, то он и не ответит. Представляешь, рассматривает там чьи-то кишечки и тут я такая, — мы одновременно усмехаемся. Вроде она правильно говорит, а я волнуюсь. — Тогда давай ужинать без него. Так и быть оставим ему кусочек.

Я сажусь за стол, Варя ставит передо мной тарелку с едой. Сама садится напротив.

— Ева, расскажи про себя.

— Я не могу, — вздыхаю, в еду глазами впиваюсь.

— Почему? Мы же подруги.

— Ты не только моя подруга. — Глаза на нее поднимаю, наблюдаю, как она кладет еду в рот и от удовольствия закатывает глаза. — Я не хочу, чтоб ты Валере проговорилась. Знаешь, когда мужчина знает про женщину что-то плохое, это отталкивает его.

— Я умею хранить секреты, если надо.

Сдаюсь. Так надоело это все в себе держать. Хотя бы частично с кем-то поделиться.

— Всем кажется, что я должна была это остановить и прекратить, это же так легко, но на самом деле насилие зачастую и терпят, потому что выхода другого нет. Собрать вещи и уйти только на словах легко.

Поднимаю на нее глаза. Сама пугаюсь. У Вари лицо бледное, как будто она сама это переживает. Пропускает через себя.

— Это твой отчим? Что он делал? Я не расскажу, обещаю.

— У него был свой, изощренный способ. Он понимал, что изнасилование — это совершение полового акта, за это его могут посадить. Поэтому он заставлял меня делать другие вещи. Раздеваться перед ним, трогать его. — В горле сжимается, и я делаю глубокий вдох. — Не хочу все это вспоминать. Но это было мерзко. Потому что он меня принуждал к этому и получал удовольствие от моих слез. Это такой вид садизма, от которого он кайфует.