Не родной папа
Шрифт:
— Если бы мне было все равно, где и с кем, то ты не был бы первым. — Вся сложность и напряжение этого дня так и не отпускают. Я все еще в куртке сижу. Как в гостях тут. Валера ничего на это не говорит, значит, подразумевается, что я должна уйти после разговора. — Отчим узнал, где ты живешь. Приходил ко мне. — Опускаю глаза на стол, рассматриваю крошки, которые никто не убрал. Очередную ложь вскрываю. — Снова угрожал. Я разволновалась. Думала, у тебя, в безопасности, а он и тут до меня добрался, пока тебя не было дома. Ножи те случайно выпали из рук, меня трясло всю. Наступила и
— Говорить надо было раньше. Теперь уже поздно. Пусть сразу ты боялась, присматривалась ко мне. Но после первой же нашей ночи я все ждал, что ты расскажешь. Вот это было бы доказательством доверия, а так ничего не поменялось. У тебя всегда был какой-то свой запасной план.
— Если бы сразу рассказала, то ты, как твой друг подумал, что я с Олегом заодно.
— Юра видит все через призму своего опыта. Он доверяет только нескольким людям, потому что мы доказали, что друг друга никогда не предадим и всегда поддержим. Он даже к Вовке настороженно относится. Я сам не вру и стараюсь другим доверять. Если ты мне говорила, что тебя дома обижают, я верил тебе. Если бы сказала, что он приходил и угрожал, я бы поверил тебе. А ты все доверие, что я тебе отдавал, сливала впустую. Теперь кран перекрыт.
Поднимается и ставит чайник на плиту. Я за ним. Обнимаю его со спины. Крепко-крепко. Теперь на краю потерять это все страшно.
— Валер, я люблю тебя. Прости. — Но в ответ холод. Нет его рук вокруг меня. Нет дыхания в шею. Нет касаний.
— Сейчас эти слова звучат, как последняя попытка что-то изменить.
— Я не хочу без тебя, не смогу.
— Ты понимаешь, что отношения это не только уют, ужин, секс. — Разворачивается ко мне и складывает руки на груди. — Это доверие друг другу во всем. В том, что нравится — что нет, планы, мысли, поддержка. Я вот открыт перед тобой. Все, что касалось тебя и того, что нас объединяет. Один раз обманул, каюсь, вчера, когда узнал про твою кражу. Блокнот и все остальное это как льдины в океане. Не растают, потому что вода вокруг холодная уже. Остыло все.
— А что мне надо было сделать?
— Рассказать все и попросить помощи.
— Я и сама могу справиться.
— Вот именно сама. А мне, если понадобиться твоя помощь или поддержка, я тоже должен сам? Семья это про другое. Когда в семье беда там говорят: “Я с тобой, а не я сама”. Иначе это так, для галочки.
— Я обещаю, больше не буду врать. Теперь мне нечего бояться и скрывать. Давай еще раз, сначала. — Молча кивает из стороны в сторону. — Я буду учиться с тобой и стараться. — В льдистых, холодных глазах будто погасло все. От обиды щиплет в глазах. — Что все? Простить нельзя, наказать? — Я не хочу плакать, но он непробиваем. Даже слезы его не трогают. — Не отворачивайся от меня.
— Я не отворачиваюсь, наоборот. Хочу дать тебе второй шанс. — Слезы быстро смахиваю в надежде на второй шанс. — Я думаю тебе надо согласиться на учебу в Англии. Хорошие перспективы.
Мир останавливается. Океан наш не то, что стремительно охлаждается, он замерзает сейчас.
— В ссылку хочешь отправить?
— Ты сама хотела уехать.
— Теперь не хочу. У меня тут брат, я должна его в детдом сдать? Ты
— О Вовке я позабочусь, но тебе безопасней будет уехать из страны.
— А Вове не безопасней?
— Вова — это родной сын, не будет он ему ничего делать. Ты другое. Ева, тут осталось много друзей твоего отчима. Тебе может быть небезопасно тут оставаться.
— Я думала, тебя не волнует моя безопасность.
— Волнует, поэтому тебе надо уехать. Пусть суд пройдет, успокоится все, забудется.
— Я все равно отказалась от учебы, меня уже не возьмут. — Я снова и снова придумываю отговорки, чтобы не ехать.
— Ректор твоего университета как-то оперировался у меня, я договорюсь. Тебе, правда, надо уехать.
— Ты уже все решил, да? Давно? Как будто за этот поцелуй хватаешься и ищешь причины от меня отделаться. Это все было подстроено сегодня, ты не понимаешь что ли?
— Ева, я не злюсь на то, что видел сегодня. Поверь, я могу как-то пережить один поцелуй во имя поимки преступника. Между нами пропасть. Я все пытался мост построить крепкий, чтобы по нему вдвоем можно было пройти, но ты отделалась веревочной лестницей, которая не выдержала первой же трудности.
— Мне хочется придушить этого философа в тебе. — Сжимаю с силой его руки, чтобы больно сделать и показать, как больно мне. — Я не поеду никуда.
— Поедешь.
— Все мужчины города сговорились против меня. Отчим хочет убить, его друзья отомстить, ты в ссылку отправить, а друг твой вообще посадить меня.
— Не хочет он тебя посадить. — Чайник за спиной свистит. Валера освобождает одну руку и выключает плиту.
— Хочет! Сказать, что заведет на меня дело за содействие преступнику. Думаешь, меня выпустят из страны за такое?
— С Юрой я договорюсь, не будет он заводить на тебя дело, как и выдвигать обвинение.
— Мистер прокурор пойдет против закона?
— Придется. Я не смогу тебя защитить, если ты останешься тут.
— Засунь себе свою защиту, знаешь куда? Никуда я не поеду. Садите в тюрьму, и пусть это будет на вашей совести. Каждую ночь тебе сниться буду и мучать. — Ударяю по рукам от безвыходности.
— Ева, не кричи.
— Бесите меня все! Умные такие, взрослые. Оказался бы ты в моей ситуации! Когда тебя заставляют, принуждают, угрожают. Я, может, с тобой себя под защитой какой-то почувствовала, затерла воспоминания о тех вещах, что отчим заставлял меня делать! Я боялась потерять то, что между мной и тобой. Если так интересно, что он дела, то спроси у Юрия своего, он читал заявление. Я там все рассказала. Издать дешевую порно-книжку можно. Я пересказывать это не буду!
— Ева, успокойся! — Останавливает и обнимает. Прижимает впервые к себе. Вырваться хочеться, но я согреваюсь и таю в нем. Как я буду без этого. — Мы не будем вместе. Останешься тут — будешь совсем одна. Я предлагаю тебе лучший из вариантов сейчас. Вова останется со мной. Ты едешь на учебу. Я буду тебя поддерживать там материально, потому что сам отправляю тебя туда.
— Я ненавижу тебя, — рыдаю, утыкаясь ему в грудь.
— Знаю, потом поймешь, что так лучше.