(не)родной
Шрифт:
— Доброе утро! — пролепетала Мила и опустила взгляд.
— Привет! Не спала совсем?
Она отрицательно помотала головой.
— Не могу… Поверить не могу, что всё это произошло на самом деле. Я глаза закрываю и вижу её рядом с собой… Кажется, что всё это сон был, словно жива она моя родная.
Руслан кивнул. Он не знал, что следует говорить в такой ситуации, потому что сам ещё не попадал в неё. Тяжело было, конечно, принять смерть близкого человека. Ему было больно видеть, что Мила с другим, но признать смерть гораздо
— Алиса ещё спит?
Мила кивнула. Она подвинулась на крыльце, как делала когда-то давно, и он сел рядом. Хотелось взять её за руку, обнять, шептать на ухо, что всё хорошо будет, что боль уймётся немного, но все слова вдруг испарились и не желали складываться в предложения, а руки теперь стали похожими на нечто несуразное: обмякли и отказывались двигаться. Нельзя было обнимать её, ведь Мила чужая жена, а он чужой муж.
— Вы с Денисом давно так…? — задал вопрос, не надеясь получить ответ.
— С самого начала практически… — пожала плечами Мила.
Она ответила честно, но от этого в голове ещё больше вопросов появилось: зачем терпеть и семь лет мучить друг друга, если сразу не заладилось, а так же не мог успокоиться Руслан и всё-таки спросил:
— Почему тогда ты вышла за него замуж?
Мила посмотрела на него, а во взгляде её столько боли читалось, что сердце было готово взорваться и разлететься на тысячу мелких осколков, каждый из которых причинил бы дополнительную боль.
— Руслан, я… Всё потому что…
Договорить Мила не успела, потому что из дома вышла заспанная Алиса. Она тёрла глазки и зевала.
— Дядя Руслан, ты уже тут! Привет! — обрадовалась она.
— Привет, сонная красавица. Я ведь обещал отвезти тебя на рыбалку. А позже прийти не мог, мне нужно будет на автобус успеть, чтобы съездить в город.
— В город? — переспросила Мила.
— На вокзал, — ответил Руслан. — У мамы вроде бы покупатель на дом нашёлся, я должен купить нам два билета на поезд до Казани.
Мила кивнула и отвернулась в сторону. Руслану и самому тяжело было признавать, что он должен будет покинуть её, что уедет и, скорее всего, не встретится уже с ней больше, не сможет поддержать… От этой мысли становилось невыносимо, как бы ни обещал себе, что уже отболело, и как раньше никогда не будет.
Ему даже показалось, что слезинку, которую только что сморгнула Мила, вызвала именно новость о его скором отъезде.
— Дядя Руслан, а ты навсегда уедешь? — спросила Алиса.
— Я не знаю… Скорее всего. Если дом продастся, то мне некуда будет вернуться.
— Ты можешь приезжать к нам в гости, — не унималась Алиса, продолжая ковырять сердце, которое и без того кровоточило.
— Конечно, смогу, если мама пригласит.
Мила не посмотрела даже в его сторону, вероятно, не желала выдавать свои истинные чувства, и внутри лишь разгорелся интерес — ну почему же она вышла замуж за Дениса, если до сих пор чувствует что-то к нему, к Руслану.
— Давай-ка ты сейчас позавтракаешь, умоешься и подготовишься к походу на рыбалку, ладно?
— Хорошо! Мама, у нас есть что-нибудь покушать?
Мила поднялась на ноги и кивнула. Она пропустила дочку вперёд и посмотрела на Руслана.
— Ты не обещай ей ничего… Ладно? Пусть эта рыбалка станет последней вашей встречей, Алиска же привяжется к тебе, а потом страдать будет.
Мила зашла в дом, а Руслан ещё какое-то время стоял на улице, и ему казалось, что его пригвоздили, указали где его место. Он ведь и правда не подумал о том, как будет чувствовать себя Алиса, когда он уедет.
«А я обязательно навещу вас ещё», — постарался утешить себя Руслан и пошел следом за Милой.
***
Мила вошла в комнату на едва гнущихся ногах. К смерти бабушки прибавилась ещё жгучая боль, которую, казалось, что оставила в прошлом. Что бы и кто ни говорил о том, что брат и сестра не могут быть вместе, сердцу-то не прикажешь. Не могла никак выбросить Руслана из головы, любила его, как раньше, может, даже сильнее любить стала, после того как он от них с Алиской не отходил последние дни. И совсем не сестринская эта любовь была, не могла Мила никак его за брата воспринимать. А когда сказал, что за билетами поедет, так на душе стало ещё тоскливее. Невыносимо, хоть волком вой. Она еле сдержалась, чтобы не разрыдаться на месте, он ведь понял бы, что чувства живы, а что дальше? А дальше ничего… Обоим больно было бы до невозможности оттого, что кровные родственники.
«Правила существуют для того, чтобы их нарушать, Мила», — в голове его голос прозвучал.
Когда-то так Руслан сказал… Это было на экзамене, где она не могла справиться с заданием, а он всё за неё сделал и дал списать. Ей стыдно было, говорила, что неправильно это, а он засмеялся и в глаза так посмотрел, словно не в них, а в душу в тот момент заглядывал.
Опомнившись, Мила принялась приводить дочь в порядок. Она заплела ей косички и помогла умыться, а потом заварила чай и поставила на табурет в комнате, где они спали. Положила на тарелочку несколько слегка зачерствевших пряников и мысленно отругала себя за то, что кормит дочь чем попало. Следовало взять себя в руки, чтобы начать варить нормальную еду.
Мила вернулась на кухню, поменяла свечку у бабушкиной фотографии и обернулась в сторону уличной двери. Ей как-то не по себе стало, ведь оставила Руслана там, во дворе… Нужно было пригласить войти, но она сбежать от него хотела, чтобы не расплакаться. Открыла, а он стоит у дверей и глядит на неё. Снова в душу заглянуть пытался, но в этот раз вряд ли что-то увидел, ведь там пустота царила.
— Прости, что не пригласила войти… Проходи в дом, если хочешь.
— Не извиняйся. Я понимаю, что тебе сейчас не до гостей…