Не сказка о птице в неволе
Шрифт:
Протягиваю Китнисс руку, тыльной стороной ладони вверх. Она поднимает на меня недоуменный взгляд.
– Прокуси, – объясняю я. – Если Джоанна говорит, что это поможет, надо попробовать.
– Пит, пить кровь это… не по-людски, – сопротивляется Китнисс.
– У тебя есть предложение получше? – настаиваю я.
Китнисс растеряна, но она, как и я, где-то на грани: еще чуть-чуть, и наши собственные тела откажутся подчиняться, покорившись подступившей слабости. Китнисс неуверенно сжимает своими пальцами мою руку — кисть и ближе к локтю – и наклоняется
Она отстранятся, вытирая ладошкой свои губы.
– Я не могу, Пит, – оправдывается она. – Я еще не хочу пить, честно-честно.
Мы оба знаем, что она врет. Но молчим.
Ложусь на спину, увлекая Китнисс за собой, и она разрешает мне обнять себя, ложась сбоку.
***
Я сплю, ослабшей рукой прижимая к себе Китнисс, когда замутненное сознание среди звуков, уже ставших привычными, выхватывает топот нескольких пар ног. Распахиваю глаза, обнаруживая, что Китнисс уже не спит.
Почти одновременно мы принимаем сидячее положение и успеваем как раз к тому времени, когда в центр зала забегают Антониус, Сэм и тот третий, который был с ними в прошлый раз. Их одежда мятая, и это разительно отличается от постоянно вычищенной идеально сидящей формы.
Там, наверху, точно идут бои. Вероятно, повстанцы напали на Капитолий. Только вот раз Люцифер и его ребята здесь, скорее всего, никому из пленников не светит встреча с мятежниками.
Мы умрем раньше, чем они сумеют нам помочь.
За считанные минуты Сэм и третий вытаскивают из камер безымянного и на этот раз во всю упирающуюся Энни. Парень упрашивает не причинять им боли, но его вопли внезапно обрываются, как и мольба Победительницы из Четвертого. Уверенным движением Сэм перерезает горло им обоим.
Побросав трупы друг на друга, троица направляется к дверям моей камеры.
Китнисс вскакивает на ноги, я тоже не медлю: снова пытаюсь закрыть ее своим телом, но Китнисс отходит.
– Встань за мной, – командую я.
– Нет, они снова изобьют тебя, – отказывается Китнисс, увеличивая расстояние между нами.
– Привет, голубки, – начинает Антониус, взглядом, полным ненависти, глядя прямо на меня. – Скучали?
Его товарищи не ждут приказа – уверенным шагом они надвигаются на меня, и я выставляю вперед руки, собираясь сражаться. Сэм замахивается, а мне удается увернуться, но, к сожалению, это дает мне всего секунду форы, потому что почти сразу третий припечатывает кулаком мне в нос, отчего я на мгновение теряюсь в пространстве. Чувствую, как крепкие руки хватают меня за предплечья и тащат к стене, рывком бросая на пол.
Пока я барахтаюсь, пытаясь не дать охране возможность заковать меня в цепи, вижу что Антониус стоит почти вплотную к Китнисс. Она напряжена и не сводит взгляда с его лица.
– Я скучал по тебе, куколка, – произносит он, касаясь ее волос. – А ты? Скучала по папочке?
Неожиданно он наматывает прядь
– Вот такая ты мне нравишься больше, сучка у моих ног, – язвит он.
Я выкручиваю руки, стараюсь вырваться, но охранники явно сильнее. На моем правом запястье уже захлопнулись кандалы, и левую руку ждет та же участь.
– Убери от нее лапы! – кричу я, отвлекая внимание Люцифера на себя.
Мне это удается: он оборачивается, глядя мне в глаза.
– Ты ведь помнишь, Мелларк, я всегда выполняю свои обещания, – говорит он. – Мы с ребятами пришли поразвлечься с твоей птичкой. Посмотрим, такая ли она горячая, как говорят.
Сползаю ниже, упираясь позвоночником в стену, и сколько хватает сил пинаю третьего в живот. Он не ожидал нападения и, раскачиваясь, падает на спину. Ровно возле Китнисс. Я даже сообразить не успеваю, что происходит, когда вижу, как Китнисс подается вперед, выхватывая из-за пояса третьего нож, и всаживает его в живот поверженному мужчине. Тот резко выгибается дугой, из его рта вырывается поток булькающей крови, и спустя мгновение он затихает, распластавшись на полу.
Китнисс уже на ногах и готова снова атаковать, но Сэм опережает ее: за волосы дернув меня вверх, он, не прицеливаясь, вонзает свой собственный нож мне в предплечье. Я не сдерживаюсь и кричу – от неожиданности и резкой боли. Китнисс замирает с занесенным для удара ножом, нацеленным в спину Антониусу.
– Еще одна глупость, сука, и я вспорю парню пузо! – угрожает Сэм.
Китнисс часто дышит, по ее оружию стекает кровь убитого врага, но она не решается что-то предпринять.
– Китнисс, нападай! Защищайся! – хриплю я, но она напротив опускает руку, сжимающую нож. – Нападай! – дыхание перехватывает, и мне трудно говорить, но у Китнисс есть шанс спастись – она должна попытаться! – Убей его! – приказываю я.
К сожалению, ее нож с леденящим душу грохотом падает на пол.
Она расписалась под своим приговором.
– Молодец, куколка! Ты ведь будешь послушной? – удовлетворенно говорит Антониус.
Я замечаю, как Китнисс меняется в лице, она словно… становится мягче? Неприятный мороз пробегает по коже, когда я вспоминаю наш с ней разговор о покорности. Прикрываю глаза…. Китнисс не будет сопротивляться?
Сэм выворачивает мне руку, вызывая сильную боль в раненном плече, и закрепляет ее в кандалы. Теперь я повержен. Беспомощен. Жалок.
– Ты ведь не будешь делать глупости, да, милая? – интересуется Люцифер у Китнисс. – За все твои фокусы я буду отрезать по куску от тощего тельца твоего приятеля.
Он наблюдает за ее реакцией, и ни от него, ни от меня не ускользает дрожь, пробежавшая по телу Китнисс.
– Ты ведь не хочешь, чтобы я отрезал Мелларку ухо или нос?
Китнисс молчит.
– Отвечай, когда тебя спрашивают! – рявкает Люцифер.
– Не делайте ему больно, – быстро произносит Китнисс.
– Отлично, нам всем понравится игра… – тянет Антониус.