Не смотри в глаза пророку

Кулаков Сергей Федорович

Кабина чуть заметно просела. Створки бесшумно раздвинулись, и Егор увидел двери своей квартиры.

– Прошу, – посторонился он.

Девушка вышла из лифта, и он, внезапно вспомнив о своих подозрениях, на секунду замер. Вдруг она сейчас, без его указания, повернет к нужной двери?

Нет, она вышла и сейчас же оглянулась на него.

Егор улыбнулся и вышел следом.

– Сюда.

Он открыл дверь, вошел первым и зажег свет.

– Проходи. Чувствуй себя, как дома.

Жанна переступила порог и закрыла за собой дверь.

Обнадеживающее

начало.

Егор помог девушке снять тренч.

– Что будешь пить? – вступил он в роль хозяина.

– А что есть?

– Все, что требуется.

– Тогда немного красного.

Егор отметил ее последовательность и направился к барной стойке в глубине холла.

– Проходи, – крикнул он. – Устраивайся, где тебе удобно. Я сейчас.

– Хорошо, – откликнулась девушка, медленно поворачиваясь и осматриваясь.

Жилище, надо сказать, было оклеено, обито и обставлено не скупясь. Во всяком случае, Егор точно знал, что ни в чем не отступил от современных канонов, и если на сегодняшний день он и был в чем-то уверен, так это в безукоризненности дизайна своей «берлоги».

– Французское, испанское? – спросил он, подглядывая за Жанной из-за стойки.

– Все равно, – отозвалась она.

Егор отметил, что девушка, кажется, не в восторге от его хай-тека. Она подхватила на руки кошку Асю и тут же уселась с ней в первое попавшееся кресло.

«Во всяком случае, она не требует, чтобы я показывал ей картины, – подумал Егор. – И то хорошо».

Картины у него имелись – купленные по случаю, тенденциозные и крикливые творения современных живописцев из плеяды «подающих надежды». Егор, купивший эти картины по совету своих великосветских друзей, не очень-то их любил и, недолго думая, украсил ими коридор между холлом и спальней, где был полумрак и где при желании можно было попросту не обращать на них внимания. Пожелай гостья увидеть их, он с готовностью предоставил бы ей эту возможность. Но она не пожелала, а он дал себе слово не торопиться.

– Вот и вино, – сказал Егор, вручая девушке бокал.

Она поблагодарила хозяина квартиры, едва пригубила бокал и поставила его на столик, не переставая гладить кошку.

Егор глазам своим не верил: Ася, белоснежная, злющая ангорка, которая терпеть не могла гостей, особенно тех, от которых пахло духами и пудрой, лежала у нее на коленях, мурлыча и жмуря глаза, как котенок.

Егор сел напротив них.

– Ты ее совершенно покорила, – сказал он. – Первый раз вижу, чтобы она так долго не сходила с чужих рук.

– Я люблю кошек, – отозвалась Жанна.

Она всей ладонью, до кончиков пальцев, проводила по голове и спине кошки, и та в ответ издавала долгий нутряной звук: «Ррр… ррр…»

– А кошки, похоже, любят тебя, – засмеялся Егор.

– Да, – согласилась Жанна. – Любят.

Она сидела очень грациозно, сведя колени скрещенных ног в одну сторону и отклонившись в другую, и было видно, что эта поза вполне для нее естественна, что она не рисуется, как многие, а просто ей так удобно. Кошку она взяла не для того, чтобы заслужить симпатию хозяина, а потому

что и в самом деле любила кошек и знала, как с ними обращаться.

– У вас одинаковые глаза, – сказал Егор.

– Да, – равнодушно отозвалась Жанна.

Горин почувствовал, что надо что-то делать. Иначе она так и просидит с кошкой в руках.

– Ты хотела видеть картины, – напомнил он.

– Да, – она огляделась. – Только я их не вижу.

– Они вон там, – указал Егор в сторону спальни. – Если ты сможешь на несколько минут разлучиться с Асей, я тебе их покажу.

– Это будет непросто, – улыбнулась Жанна.

Она осторожно сняла кошку с колен, поднялась и посадила ее на свое место. Разомлевшая Ася потянулась и выгнула спину, показывая когти.

– Не знаю, правда, понравятся ли они тебе, – проговорил Егор, оборачиваясь к Жанне.

Он включил свет в коридоре. Из стен выступили полотна, жеманно-яркие и уродливые, как трупы.

– Это полотно известного московского художника, – указал Егор на одну картину. – Рябинкин, слыхала?

Жанна помотала головой. Егор видел, что она в ужасе. Он растерялся, но, не зная, что предпринять, продолжил экскурсию.

– А это Сокольский, – беспомощно ткнул он пальцем в следующий холст. – Не знаешь такого?

Она указала на дверь спальни.

– А там что?

«Спокойно, – сказал себе Егор. – Только не суетись».

– Там я сплю, – скромно отозвался он о предмете своей самой большой гордости.

– Можно посмотреть?

– Конечно. – Он открыл дверь. – Прошу.

В глубине спальни горел ночник, в окна вливался свет луны, и этого освещения было достаточно, чтобы разглядеть огромную кровать, зеркальный потолок над нею и пару статуэток в половину человеческого роста. Этими статуэтками, метафорически изображающими плотскую любовь, Егор особенно гордился. Но сейчас он был рад, что темно и их почти не видно.

Жанна, не обратив внимания на статуэтки, направилась к окну. Оно здесь занимало весь угол и, переделанное по заказу Егора, тянулось от потолка до пола, имея внизу только бордюр в десять сантиметров высотой. Когда кто-нибудь подходил к нему вплотную, он невольно вскрикивал и отшатывался. Сорок пятый этаж давал ощущение бездонной пропасти, ничем, кроме невидимой преграды стекла, не огороженной. Барышни, придя в себя, были в восхищении и тут же спешили перенести свои восторги на стоящее рядом ложе.

«Все идет по плану, – сказал себе Егор. – Еще немного терпения…»

Он сделал вслед за Жанной несколько шагов и остановился, глядя на ее чеканно очерченный силуэт.

Ничего не подозревая, она подходила к окну. Егор знал, что ничего не будет, пока она не посмотрит вниз. И как только ей в лицо бросится головокружительный провал с крошечными точками огней внизу, она потеряет все свое самообладание и захочет найти надежную опору. А какая опора может быть надежней его плеча?

Вот Жанна сделала последний шаг и встала у самого окна. Егор напрягся, готовясь прийти к ней на помощь. Ночью этот эффект края пропасти еще сильнее.