Не спите, Иможен! Наша Иможен
Шрифт:
Мисс Мак–Картри стоило немалых усилий успокоить девушку, а потом с помощью совершенно продрогшего в мокрой одежде Тайлера доставить несостоявшуюся утопленницу на дорогу в Каллендер, к машине Мак–Грю, который уже слегка недоумевал, куда они все подевались.
В мясной лавке, где он царил подобно кровавому языческому божку, Кит Лидберн любезничал с тремя покупательницами, а те, в полном восторге от его болтовни, глупо хихикали. Мисс Мак–Картри велела Тайлеру отнести драгоценную ношу на квартиру к Лидбернам, а сама пошла предупредить
Кит, артистически поигрывая ножом, отрезал кусочек филе для миссис Фрейзер, когда Иможен ворвалась в лавку и с порога возопила:
— Ну что, довольны теперь, убийца?
От неожиданности Лидберн подпрыгнул на месте и лишь чудом не отхватил ножом кончик пальца. Выражение лица мисс Мак–Картри окончательно повергло мясника в панику, и, прячась за спинами трех кумушек, он бросился к выходу, в то время как рыжая воительница шествовала к прилавку.
— Вспомните, что я вам обещала, Кит Лидберн, бесчеловечный вы отец!
Мясник ухитрился–таки выскользнуть из лавки, прежде чем до него добралась Иможен, и, не обращая внимания на густой поток машин, ринулся на проезжую часть. В результате ему пришлось проделать несколько весьма удивительных танцевальных па, то подпрыгивая на месте, то неожиданно отскакивая, то втягивая живот и филейную часть. Все эти прыжки, скачки и ужимки сопровождались яростной руганью и воплями водителей. Тренированное ухо несомненно уловило бы в лавине проклятий выговор уроженцев самых разных графств, но Лидберну было явно не до лингвистических изысканий. Вне себя от страха, он кое–как перебрался на противоположный тротуар и пулей влетел в обувной магазинчик Хэмиша Лохбуи. Лишь врезавшись в стойку для дамской обуви, Кит шлепнулся на пол и замер. Хэмиш Лохбуи, маленький аккуратненький старичок, всю жизнь неукоснительно следовавший жестким правилам старинного политеса, поправил на носу очки и с изумлением воззрился на странную картину.
— Дорогой мистер Лидберн, — проговорил он тонким и удивительно вежливым голоском, — по правде говоря, я плохо понимаю, что заставило вас исполнить столь поразительный акробатический номер. Признаюсь, никак не ожидал ничего подобного от человека вашего возраста и положения…
— Хэ… Хэмиш… Она… при… шла ко мне… в лавку… и об–б–бозвала у… бийцей… — заикаясь пробормотал мясник.
— И кто же позволил себе…
— Иможен Мак–Картри!
— Но почему?
— Она преследует меня!
— Вы меня все больше поражаете, дорогой Лидберн… А кстати, уж не заболела ли ваша дочь Дженет?
— Заболела? С чего вы взяли?
— Насколько мне известно, обычно мужчины не носят ее на руках по улице?
Мгновенно позабыв обо всех своих страхах, Лидберн вскочил.
— Думайте, что говорите, Лохбуи! — свирепо зарычал он.
— Дорогой мой, я собственными глазами только что видел, как Сэм Тайлер нес Дженет домой!
Не сказав ни слова в ответ, мясник снова выскочил на улицу, но на сей раз переходил ее гораздо осторожнее.
Пока Тайлер, сидя в ванной, согревался, то отхлебывая виски, то растираясь махровым полотенцем, миссис Лидберн уложила дочь в постель и стала массировать ей виски, умоляя Создателя спасти ее дитя, потом села у изголовья, взяла руки Дженет в свои и затянула бесконечную материнскую жалобу:
— Ведь это неправда, моя Дженет, что вы хотели умереть? Вы бы не решились покинуть свою маму, не так ли? И что бы со мной сталось без моей маленькой Дженет…
Иможен, никогда не знавшая радостей и огорчений материнства, растрогалась до слез.
Лидберн вошел в комнату, но при виде «ужасающей рыжей ведьмы» тревога его сразу сменилась бешенством.
— Флора! — заорал он. — Что делает в моем доме эта особа?
— «Эта особа», как вы изящно выразились, Кит, только что вместе с Тайлером спасла вашу дочь от смерти, когда бедная пыталась утопиться в озере Веннахар!
Мясник подошел к мученическому ложу.
— Вам что, нравится устраивать публичные представления? — сердито буркнул он. — Думаете, очень умно и достойно дочери человека, потратившего на ваше образование Бог знает сколько фунтов стерлингов, побежать топиться, как какая–нибудь нищенка?
Мужнина грубость исторгла из глаз миссис Лидберн новые потоки слез, но Кит приказал ей умолкнуть и, раз Дженет не умерла, не хныкать, а сам снова принялся пилить дочь.
— Что до вас, Дженет, попробуйте только еще раз…
— И попробую!
— Молчать, дерзкая!
— Хотите вы того или нет, а я все равно убью себя, если вы не позволите мне выйти за Ангуса!
— Никогда!
— Вы, вероятно, не отдаете себе отчета, мистер Лидберн, что девочка нуждается в отдыхе? — не вставая со стула, заметила Иможен.
В домашней обстановке Кит настолько привык чувствовать себя повелителем, что значительно меньше боялся мисс Мак–Картри, чем в лавке, на глазах у всего города, где острый язычок дочери капитана мог нанести его престижу огромный урон.
— Я не просил вас высказывать свое мнение, так что помолчите и не суйте нос в наши семейные дела!
— Хам!
Флора поддержала гостью.
— Как вам не стыдно, Кит?
— Оставьте меня в покое!
— На вашем месте, миссис Лидберн, я бы всыпала ему как следует, чтобы научить хорошим манерам, — посоветовала Иможен.
— Ох, если бы только я могла с ним справиться…
Кит Лидберн, чувствуя, что его сейчас хватит удар, бросился с кулаками на мисс Мак–Картри, но та отступила на шаг и мастерски подставила подножку. Мясник споткнулся и, полетев мимо Иможен, влепился головой в шкаф. Несколько секунд слышалось невнятное бормотание, однако крепкий, как бык, Лидберн очень быстро пришел в себя.
— Пускай меня потом повесят — плевать, но я все–таки должен ее придушить своими руками, и сейчас же, — хрипло проворчал он.