Не теряй головы. Зеленый – цвет опасности (сборник)
Шрифт:
– Неправда, – сказал Кокрилл.
– Я не вру, сэр! – отчаянно заверил молодой человек.
После того как принял такое трудное и ужасное решение, совсем уж невыносимо снова мучиться неизвестностью – повесят его или нет.
– Вот как на духу, я ее убил и оставил на земле под деревом. И крестик ей на грудь положил, вроде в знак раскаяния…
– Брошка лежала у нее на груди криво, булавкой вверх, – усмехнулся Кокрилл. – Не очень-то почтительно, а? Врешь, сынок.
В Пиджинсфорд-хаусе еще допивали
– Тот парень, что у нас сидит… Самозванец он. Ради славы на себя напраслину взял, я думаю.
– То есть он не убивал девушку в рощице?
– Нет. Он завирается.
Лица озарились надеждой.
– Так настоящий убийца, может быть, еще на свободе? Тогда, возможно, мисс Морланд и Пайпу действительно убил кто-то посторонний?
– А я никогда другого и не думала! – сурово объявила леди Харт.
– Понимаешь, бабушка, ничего не сходилось… То есть этот тип мог убить мисс Морланд, но бедную Пайпу убили после того, как он сдался полиции… Невозможно же надеяться, что есть целых два маньяка: один сидел в тюрьме, а другой тем временем убивал Пайпу. Таких совпадений не бывает! Получалось, что все-таки это кто-то из нас.
– Фрэн! Что ты говоришь! – ужаснулся Пенрок.
– Так ведь теперь уже можно. Конечно, если тот, который сдался, просто ненормальный и хочет прославиться, значит, настоящий преступник все еще на свободе. Он убил и Пайпу, и мисс Морланд, и не о чем больше беспокоиться. – Фрэн встала налить Кокриллу еще кофе. – Милый Коки, а почему вы так уверены, что он врет?
– Украшательствует слишком, как всегда в таких случаях.
Кокрилл был мрачен, потому что несколько возможных подозреваемых в небе – это значительно хуже, чем один в руках.
– Прочел в газетах отчеты о происшествии и придумал складную историю. На одной мелочи прокололся, о ней газеты не писали. И зачем только ее приплел? Пенрок, помните брошку? Вульгарная такая, бело-красный крестик?
– Если бы я мог забыть… – с грустью ответил Пенрок. – Я ее в руках вертел, пока ждал Брауна и вас с полицейским врачом. Знаете, бывают такие неосознанные движения. Я наклонился и взял брошку с тела. На ней была кровь. Мне потом несколько недель казалось, что никак руки не отмою.
– Вы брали ее в руки? – Кокрилл со стуком поставил чашку на блюдце.
– Да. А что такого? Я сейчас же снова положил брошь на место.
– Положили или просто швырнули на труп?
Пенрок совсем расстроился.
– Не то чтобы швырнул… Скорее, уронил. Я был потрясен, когда увидел, что запачкал руки кровью.
– А как она лежала вначале? – Кокрилл подался вперед в ожидании ответа.
– На груди у девушки, точно посередине, очень аккуратно. Длинная перекладина креста была направлена к ногам. Собственно, я раньше об этом не задумывался, а сейчас вдруг понял: похоже, брошку положили на тело именно как крест. Я должен был тогда же об этом рассказать? Это важно?
– Смотря что называть «важно». Эта
Оставшиеся испуганно смотрели друг на друга. Пенрок схватился за голову.
Фрэн сказала с вызовом:
– Значит, это все-таки кто-то из нас!
– Фрэн, родная, перестань!
– Так ведь все мы готовы были признать, что иначе не получается, пока думали, что «посторонний преступник» на свободе. А теперь опять все сначала…
Леди Харт уронила голову на руку.
– Да когда же это кончится?!
– Хорошо бы поскорее, – благодушно заметил Джеймс. – А то я все-таки в армии числюсь, хоть и не отличаю, какой рукой полагается козырять. Если в срок не вернусь, командование может забеспокоиться. Вы себе не представляете, как ужасно для офицера и джентльмена бегать по сельской местности наперегонки с сыщиками.
– Ты же не бегаешь, Джеймс! Ты на велосипеде ездишь.
– А ты, Венис, не насмехайся, пожалуйста! – строго ответил Джеймс и протянул Азизу половинку грецкого ореха. – Не ешь его, дружище, он немецкий!
Азиз немедленно сгрыз орех и умильно посмотрел на Джеймса, ожидая добавки.
– Видите – не слушает!
– У нас слушает! – возмутилась Фрэн.
Она протянула песику ядрышко фундука и тоненьким голоском пропищала:
– Он немецкий!
Азиз решительно потянулся к ореху.
В последний миг Венис успела крикнуть:
– Ешь, он британский!
И обе покатились со смеху.
Джеймс, вернув улыбку глазам любимой, снова впал в прострацию. Генри меж тем не так легко было отвлечь от увлекательной дискуссии.
Он сказал задумчиво:
– Если бы доказать, что Пайпу могли убить, когда снег уже не шел…
– Нету никакой разницы, – немедленно отозвалась Фрэн.
– А может, и есть. Предположим, мы придумаем способ, как это можно сделать, а потом докажем, что именно так и было сделано. Тогда станет ясно, что мы все невиновны, потому что начиная с полуночи в доме толпились полицейские, а снегопад закончился как раз в полночь.
– Верно, милый, в этом есть смысл!
Генри вскочил:
– Не прогуляться ли нам до места преступления?
– А бедняжка Бунзен пусть убирает со стола, – добавила леди Харт.
Пока все укутывались в шубы и шарфы, она тихонько спросила Джеймса:
– Вам это не очень неприятно? Может, лучше не пойдем?
– Мне безразлично. Вы из-за того, что Пайпа была моей женой? – И тут же чуть-чуть выдал себя: – Я считаю, от правды прятаться не стоит. Что толку делать вид, будто ничего плохого не случилось? Нужно стараться смотреть на вещи… отстраненно.
– Им это помогает успокоиться, – сказала леди Харт, глядя вслед внучкам и Генри с Пенроком. – Для обычных людей, милый Джеймс, все происходящее – настоящий кошмар. Наверное, мы сошли бы с ума, если бы не устроили вокруг этого такую вот слегка истерическую игру. Поэтому Генри так себя ведет… И я их поощряю.