Не только на Рождество
Шрифт:
– Вряд ли.
Это правда. Я терпеть не могу собак. Хотя не часто признаюсь в этом на публике. Среди британцев это все равно что сказать, что ты не любишь шоколад. Или солнечный свет. Или мир во всем мире. Так или иначе, я виню в этом свою мать. Когда мне было шесть лет, на какой-то недолгий период вскоре после того, как она бросила моего отца, ее новым мужем стал лысеющий коротышка из Мидлендс [16] по имени Рассел, которого она подцепила и захомутала так быстро, что за это время не вырастить даже кресс-салат. Гамлет пришел бы в ужас. Я так уж точно была ошарашена, хотя мать делала вид, будто этого не замечает.
16
Территория
Рассел владел компанией по поставке арматуры для ванных комнат, и это означало, что он был знатным сантехником, хотя мама настаивала на том, чтобы на людях называть его предпринимателем. Помимо этого он был хозяином двух сексуально озабоченных мопсов – Пикла и Пеппера, – которые трахали все, что оставалось неподвижным более трех секунд, включая меня.
До этого у меня не было опыта общения с собаками, и в шестилетнем возрасте я относилась к ним совершенно равнодушно. Конечно, я читала о них в книгах, видела их по телевизору, даже владела несколькими приятными на ощупь игрушечными версиями, но мой шестилетний разум воспринимал их скорее как мифических существ вроде драконов или единорогов. Никто из наших соседей, как и из моих школьных друзей или многочисленных родственников собак не держал. Когда на улице нам встречались собачники, выгуливающие своих питомцев, мама не выказывала умиления, а резко притягивала меня к себе, дожидаясь, пока они пройдут мимо. И любое предложение завести какое-нибудь домашнее животное отметалось быстро и безоговорочно.
Поэтому я опешила, когда Рассел и его собачьи подопечные переехали жить к нам. У Рассела тоже за плечами был один брак, но, в отличие от моей матери, он не обзавелся детьми. Зато у него были Пикл и Пеппер. Неудивительно, что ему сбагрили собак при разводе. По-видимому, его бывшая жена получила джакузи, а ему досталась живность. Каждый раз, когда он подъезжал к нашему дому на своем белом мини-вэне, я видела мопсов, разлегшихся на торпеде безразмерными мягкими игрушками с выпученными темными глазами и развевающимися на ветру крошечными розовыми язычками. Коренастые, черного окраса, бочкообразной формы, приобретенной усилиями хозяина, который упорно их перекармливал, мопсы были настолько неуклюжи, что их приходилось буквально на руках затаскивать в машину и выгружать обратно.
Поначалу, на какую-то наносекунду, они показались мне забавными. Я попробовала поиграть с ними, но они не проявили ни интереса, ни способностей к игре с мячиками, веревками и пищалками. Их главными хобби оказались еда, чихание, отрыжка и сон. Рассела они боготворили, и в тех редких случаях, когда он оставлял их дома, на приплюснутых мордочках отражался настоящий ужас. Они беспокойно носились кругами, порой доводя себя до тошноты. Чаще всего ему приходилось уступать и брать их с собой. Подхватывая каждого под мышку, он выходил из дома, похожий на регбиста.
Я терпела этих мопсов в течение первых нескольких недель, пока их почти непрерывное сопение вкупе с раздражающим цоканьем когтей по полу и обтиранием моих голых лодыжек щетинистой шкурой, равно как и противный запах псины не довели меня до ручки. Это необъяснимо, но Рассел их обожал. И на короткое время моя мама тоже стала одержима собаками, хотя я думаю, что на самом деле она влюбилась в аксессуары. Она прошла через фазу приобретения нелепых модных вещиц для собак (вроде клетчатых пальто, инкрустированных ошейников, меховых митенок на лапы), не говоря уже о скупке домашних принадлежностей с изображением мопсов (кружек, подушек, кухонных полотенец). Она настойчиво призывала меня подружиться с моими новыми сводными родственниками, несмотря на то, что они астматики и совершенно бесполезны как партнеры по играм. Она даже пыталась уговорить меня позволить им спать на моей кровати, от чего я наотрез отказалась, сославшись на то, что они храпят.
Но когда мопсы отгрызли конечности и головы моим куклам, я по-настоящему их возненавидела. Через несколько месяцев моя коллекция
Она онемела от гнева, но мне приятно думать, что этот маленький акт неповиновения ознаменовал начало заката для Рассела и его четвероногих отпрысков. Каким-то образом это дестабилизировало домашнее хозяйство. Вскоре после этого я услышала доносившуюся из-за двери их спальни ругань: мама отчитывала Рассела за то, что тот плохо убирает за собаками, а через месяц она изгнала Рассела и мопсов из супружеской постели. Это были первые и последние домашние животные в нашей семье.
После телефонного разговора с Шан я догадываюсь, что нужно найти Джез, поэтому надеваю пальто, чьи-то видавшие виды резиновые сапоги и выхожу на улицу. Во дворе тихо, хотя «Лендровер» все еще на месте, а рядом с ним припаркован старый темно-синий «Вольво»-универсал. Джез не откликается на мой зов, так что я заглядываю в ближайший флигель – большой современный сарай из гофрированного железа.
Внутри голый цементный пол, стойла из шлакобетонных блоков и штук шесть больших металлических клеток вдоль стены. Замысловатый черный шланг со сложной насадкой-пистолетом свисает с крюка возле боксов, похожий на смертоносную анаконду. Под ним на полу выложены круговые металлические желоба. Я подхожу к змееподобной конструкции, которая на поверку оказывается чем-то вроде промышленного гигиенического душа, и рука сама тянется к шлангу. Он и впрямь выглядит как полуавтоматическое оружие, и я целюсь в соседнюю стену. Мощная струя воды вырывается наружу, и шланг вылетает из рук, сворачиваясь спиралью, и бросается на меня разъяренной змеей, окатывая ледяной водой.
Промокшая, я выбегаю из сарая, и иду через двор в сторону псарни. Собачьи будки размещены в длинном низком бунгало с рядом дверей, каждая из которых снабжена квадратным стеклянным окном. Я заглядываю в первое окошко и вижу миниатюрную кровать на четырех столбиках с оборчатым пологом бледно-голубого цвета. Судя по табличке на стене, это королевский «люкс», и я фыркаю. Вокруг кровати выложено покрытие в виде ярко-зеленого искусственного газона, а пластиковая створка на противоположной стене служит выходом к загону. Я заглядываю во все углы, но «люкс», похоже, пустует. Наверное, корги временно в дефиците. Я дергаю за ручку двери, и она открывается, так что я захожу внутрь. «Люкс», может, и предназначен для питомцев королевской семьи, но все равно пахнет мокрой псиной. Я ощупываю матрас и с облегчением обнаруживаю, что это всего лишь пенопласт, покрытый пластиком. Возможно, Джез и не сумасшедшая.
Я покидаю зону «люксов» и, делая круг, возвращаюсь к другой надворной постройке позади сарая, заходя в широко распахнутую дверь. Пол здесь устлан соломой, а само помещение заставлено собачьими тренажерами ярких расцветок. Тканевый туннель, маленькая стремянка, качалка-балансир, длинная деревянная доска и множество мячей всевозможных размеров – все разноцветное. Разве собаки различают цвета? В одном углу стоит прямоугольная пластиковая джакузи, а в другом – гигантское металлическое гимнастическое колесо. Боже, думаю я, приближаясь к нему. Колесо выше меня и крепится на внушительной треугольной железной раме, напоминая массивный промышленный вентилятор без лопастей. Внутри оно выложено толстым черным резиновым покрытием. Я разглядываю пластмассовую табличку, вставленную в раму: Осторожно! Не подходит для крупных пород весом более 70 кг! Интересно, что это за собака-мутант, которая весит больше 70 килограммов?