Не твоя семья
Шрифт:
— Ангелина Витальевна, я все устрою, — Кирилл вцепился в мое предложение. — У Тимура Викторовича есть все шансы войти в кабинет министров. Свежие мозги и молодая кровь.
Да, он прав. В первых эшелонах слишком возрастная группа чиновников, которые жили прошлым, ностальгируя по былому. Память — штука интересная: хорошее мы помним лучше, чем плохое. Порой это играло с людьми злую шутку.
— Я вам этого не говорил, если что, — нервно засмеялся. Боялся за свою голову. Видимо, он поставил на Тимура и хочет забраться с ним на самый верх.
— Тогда встречная просьба: Тимур Викторович пока не должен знать о моем интервью.
— Хорошо, — пообещал Кирилл, и
Муж если узнает, не позволит лезть в политику и все, что с ней связано. Но я хочу сделать для него что-то. Тимур не такой мерзавец, каким его выставили. Он будет хорошим министром!
— Я открою, — крикнула свекрови, когда услышала домофон. Она собирала игрушки, чтобы выйти с Егором на площадку: не дома, а на ту, которая на районе. По карапузам-друзьям соскучился! — Свекр?! — ошеломленно нажала на замок, чтобы впустить его во двор. — Виктор Павлович, — сухо кивнула, встречая его на крыльце. Стоит ли говорить, что этот мужчина даже слова поддержки не высказал. Ему долгие месяцы было плевать… Хотя нет, его раздражало, что Тимур выбрал нас, а не отца с мечтами о большой политике для сына.
— Здравствуй, Ангелина, — тон сух и деловит, взгляд нейтрально ледяной. — Я за Ольгой. Где она?
Я только вздернула бровь. Он приезжал каждый день и пытался вернуть жену домой. Ольга Сергеевна с той же периодичностью слала его лесом. Она обрела голос, а ее мнение набрало силу, и расставаться с ними она не хотела.
— Вон, — кивнула за спину, услышав, как позади залаял Шрек. Собрались наконец-таки!
Виктор Павлович в лице поменялся: смотрел на внука во все глаза. Он же Егора не видел ни разу. Копия Тимура. Чудесный, бодрый, игривый и нежный мальчик. Мы его все обожали. Мой папа вчера плакал, обнимая единственного внука, а с Тимуром они зарыли ружье (да-да, у них именно ружье) войны окончательно. А второй дед истуканом жил, да ледяной стеной собственной исключительности наслаждался. Что же, его выбор. Пусть чахнет над златом и родословной, с которой стерты все пятнышки, портившие идеальную картину.
— Виктор, опять? — свекровь вздохнула и, взяв в одну руку внука, в другую поводок от Шрека, вооружившись гордым взглядом, прошла мимо. — Нам не о чем разговаривать. Только в присутствии адвокатов.
Свекр следил за каждым ее движением, провожая вполне себе стройную и привлекательную женщину тоскливым взглядом. Для своего возраста моя свекровь великолепно выглядела! Уверена, отбоя в молоденьких красотках, готовых ублажить богатого папочку-министра, не было. Да и внешний генофонд у Мантуровых шикарный! Виктору Павловичу шестьдесят три, а выглядел вполне импозантно. Стариком язык не поворачивался назвать. Но продажная любовь не грела душу, не лечила от болезней, не приносила чай в кабинет и не клала голову на плечо, показывая, что ЕЙ не все равно. Он потерял ЕЕ. Женщину, которая много лет жила для него, поддерживала, хранила верность, отдавала свою любовь. А для кого жил он? Я верила, что свекр любил жену, но это то самое эгоистичное чувство, когда больше получаешь, нежели даешь взамен. Это всегда был неравноценный обмен.
— Виктор Павлович, — позвала, чтобы привлечь его внимание, — думаю, на чай вы не останетесь: вам не нужно, да и мне без радости. Так что… Прощаемся?
— А куда они пошли? — непривычно растерянно спросил.
— На площадку.
— Спасибо, — собрался уходить, но неожиданно остановился: — Прости, если сможешь. Прости, Ангелина, — затем ушел. Поистине чудны дела твои, Господи.
Через два дня мне позвонил Кирилл. Мы обсудили предстоящее интервью, место и время. Я готовилась к нему
Мы выбрали интервьюера с большой аудиторией, политическо-социальной повесткой и либерально-умеренными взглядами. Прокремлевские блогеры не подходили. Взяли тех, кто признан иноагентом, но остался в России.
— Почему именно вы решили ответить на обвинения в сторону вашего мужа? — интервью брал Алексей Уваров.
— Потому что моему мужу не до сплетен и слухов. У него есть более важные дела.
— А у вас?
— В интервью Марьяны Месхи было много фактов обо мне. Я хочу поделиться своей историей. Правдивой историей.
— Она лгала?
— Во многом, но не во всем.
Естественно, я не собиралась строить из себя святую и говорить всю правду относительно прошлого. Марьяна пыталась закопать моего мужа, а я похроню ее максимально. Слишком много она крови у нас попила.
Я много рассказывала, апеллировала фактами, не переходила черту и не опускалась до оскорблений. Зрители сами сделают выбор.
— Вы недавно вернулись из клиники в Израиле? — поинтересовался Алексей.
— Да, наш сын перенес трансплантацию костного мозга. Его отец выступал донором и проходил с ним реабилитацию, — не сдержалась, снова накатило. Когда проморгалась, продолжила: — Мы прошли этот сложный путь вместе. Я хочу сказать своему мужу, — посмотрела прямо в камеру: — Тим, ты самый лучший. Я тебя очень люблю…
Глава 39
Тимур
Утром я умчался в министерство. Не удивлюсь, если меня, после скандального интервью Марьяны, отправят в отставку. На репортажи о разоблачении коррупции в администрации президента смотрели сквозь пальцы, а вот личные скандалы — это залет. Хуже, наверное, если бы я педиком оказался. Они у власти сейчас в особом «фаворе».
Но почему-то это беспокоило меня примерно никак. Это все такие мелочи. Политика для меня — это не про деньги и возможности. Это были амбиции и жажда власти. Выше, сильнее, мощнее. Царь горы! Но если судьба захочет тебя, такого крутого, обломать, то зайдет через близких и самых любимых людей. Ничего не поможет тогда. Не все продается за деньги и не все решает власть. Если бы мы с Егором не были генетически совместимы по определенному гену, то сколько бы искали донора, ждали, плакали, теряли драгоценное время? Нет, не хочу даже думать. Нам повезло. Мы смогли. Все остальное — ерунда и досадные мелочи.
— Тимур Викторович, — Светлана встречала с нервной улыбкой и горячим крепким эспрессо, — рада, что вы вернулись. Надеюсь, с вашей семьей все хорошо?
Секретарша у меня не стандартная красотка с ногами от ушей, а скромная исполнительная женщина чуть за сорок. Конечно, она опасалась, что если меня снимут, то и ей может достаться: не уволят, но переведут куда-нибудь с глаз долой точно. Новая метла приходила со своим административным персоналом, а секретарь — почти всегда любовница. Это не стереотип, это банально удобно. Не для всех мужчин, но для тех, кто погуливает — сто процентов.
— Алишеров не спрашивал обо мне? — поинтересовался, просматривая корреспонденцию.
— Звонили из приемной. Просили подойти в первой половине дня. Как вам удобно будет.
Я кивнул и отпустил Светлану. С Алишеровым у нашей семьи были давние партнерские отношения, поэтому он даже в щекотливой ситуации достаточно уважителен. Он уже возрастной дядька, даже дедка, и по факту я был первым в министерстве. Он лоббировал мои интересы в кабинете министров и продавливал в свои преемники, но решает, естественно, главный.