Не ваше тело!
Шрифт:
— Зайди ко мне!
Кажется, меня это касалось. Я быстро вытерла рот салфеткой и, прихватив со своего стола планшет, отправилась к боссу.
То, что компания связана с шоу-бизнесом, это понятно. Но были ещё клубы, организация праздников, модельные агентства. И все предприятия разные, названия тоже, а будто подчинялись единому мозговому центру, и центр в этом офисе. Поэтому здесь так богато и всё на высоком уровне.
Босс крутился в кресле, внимательно
Ужин стоял на краю его стола, нетронутым. Уже остыл. За всё время, что я здесь, он пять раз выпил чай.
Чем жив этот человек?
— Светлана Романовна, а ты зачем добровольно договор подписала? — Без улыбки поинтересовался босс и вернулся к клавиатуре и монитору.
То есть мне не задания будут давать, а поговорят со мной по душам. Не получится, я в душу не пускаю, к сердцу приближаться не даю. Хватит того, что этот мужчина нравился. Да, он не мог не нравиться! И возраст его ничуть не портил.
Сейчас начать ему говорить, что договор этот не имеет юридической силы — нарваться на угрозы. Хотя его угрозы я не восприняла всерьёз.
Я подписала договор, Ярослав Васильевич, потому что докатилась до депрессии от одиночества. Мой переход в средний возраст оказался таким страшным, что казалось, я схожу с ума, и моя дорога к психотерапевту. И тут ты, шокирующий меня своими договорами, своими угрозами и щедростью. За время, проведённое рядом с тобой, я ни разу не вспомнила, как мерзко и подло предал меня мужчина. Как страшно быть одинокой и беззащитной.
А ты такой…
Такой высокий и сильный. И я точно знаю, что если ты поскользнёшься, я окажусь в безопасности на твоей груди, и даже если ударю тебя в глаз колокольчиком, ты простишь меня.
— Быть рядом с мужчиной двадцать четыре часа в сутки, на полном его обеспечении — это похоже на брачный договор, Ярослав Васильевич. Это шутка, если что, — ровным и бесстрастным, немного отречённым голосом ответила ему.
— М-м, вот как ты шутишь, буду знать.
— Я бы тоже хотела знать, как вы шутите, как вы злитесь, уже лицезрела.
— Шутки мои жестокие, — холодно предупредил он.
— Надеюсь, это не повредит моей жизнедеятельности и не приведёт к травмам тела, — сдержанно сказала я.
— И рядом с мужчиной, на полное его обеспечение, и чтобы без травм души и тела? Хитрый пупсик в фартуке. Ты молодец, хваткая. К твоему наряду не хватает сомбреро, пончо и мертвого ослика.
Нахмурилась, пытаясь понять, о чём он. Я заметила, Ярослав очень странно говорил и не только со мной. Какими-то притчами что ли, словами непонятными на первый взгляд, но несущими серьёзную смысловую нагрузку. Необычный он, одним словом.
К нему ещё привыкнуть надо. Я сколько
Сомбреро, пончо и мёртвый ослик — это что?!
А наряд действительно напоминал те широты, не ошиблась.
— Я так и поняла, что вы хотели поиграть со мной. Припугнуть женщину из народа. Но если честно, Ярослав Васильевич, просто таким образом секретарей не ловят. Я подумала, вам нужна помощь…
— Забота, и куни мне некому делать, — резко перебил он меня.
— Вообще некому, вы во мне нуждаетесь, — это не то чтобы мечта, а не реализованный в полной мере материнский инстинкт. Я опять посмотрела на недоеденный ужин.
— То есть это благотворительность, Светлана Романовна? Я весьма удивлён вашей логике.
— Как и я вашей. Будет вам и забота, и куни. Если зубы почистите! Вы не ели! Вы так ослабните! — разозлилась на него и чуть слышно добавила, — мы как будто на разных языках разговариваем.
— Это от недосказанности. Когда отходишь ко сну? — его пальцы быстро бегали по клавиатуре. Он напоследок щёлкнул, поставив точку, и перечитывал написанное.
— Около полуночи.
— Закажи до полуночи массаж. Позвони Феде, скажи: женщину свою привезу на полное обследование, — он отправил сообщение и опять посмотрел на меня.
— Вашу женщину, — повторила я и быстро записала в планшет.
— Может не зубы чистить надо, а полиэтиленовый пакет на голову надевать при общении с тобой.
— А! Это же я — ваша женщина.
Ярослав, ты такой мерзкий, и такой… Такой влекущий, со всеми своими неоднозначными приколами.
— Света, ты так краснеешь, как моя первая любовь в пионерском лагере, перед тем как я её распаковал.
У меня уши горели от позора этого долбанного разговора. И тут я увидела, что пуговки блузки, похабно расстёгнутые для селфи, застегнуть обратно я забыла, и начала этим заниматься у него на глазах, продолжая зардеть.
— Чувствуете себя моложе?! — спросила у него.
— Однозначно. Теперь расстегни обратно!
Я замерла на мгновение, потом расстегнула пуговицы.
— На три ниже, как было, — хрипло приказал босс.
Я повиновалась. Глаза не подняла, чувствуя, что лицо и уши просто полыхают.
— Позвони во «Фристайл», скажи, что в девять я буду у них. Проветри, и унеси этот ужин, закажи мне восемь рубашек, этим занимается Леночка. Рубашки развесишь здесь, бак выстави в приёмную, его сейчас заберут. И пусть выкинут твой старый страшный костюм. Не позорь меня, хватит этого раздражающего цвета на твоей голове. Верни русый.