Не верь мне
Шрифт:
– Ты рехнулся, – не смогла утерпеть я. – Куда?!
– Куда угодно. Мир… он же огромный.
– Я рада за мир! Но у нас дом и ребёнок. Здесь.
Измайлов противно закатил глаза.
– Найдём новый дом.
– А родители?
– А что они? Мы же от них не отказываемся, – в этот момент у него был какой-то безумный взгляд. Он будто загорелся своей идеей, не видя никаких ограничений для этого. А я испугалась… того, что совсем не знала его, своего Серёжу.
В итоге разговор закончился на нервной ноте.
– Не поедешь?
– Не
Он ничего не ответил, лишь ушёл, громко хлопнув дверью.
Глава 4
Меня словно пришибло всеми этими разговорами и воспоминаниями, а ещё давящим чувством ожидания, хотя, казалось бы, мне-то чего было ждать в этой ситуации?! Он же не ко мне ехал. К дочери, родителям, прежней жизни, да к чему угодно, но только не ко мне. Но я всё равно нервничала, иррационально и глупо.
Поэтому на работу я собиралась суматошно и долго, будучи не в состоянии взять себя в руки. А потом в один момент разозлившись на все свои метания, резко натянула куртку и ботинки и с психом выскочила на улицу.
Шёл мелкий снег, первый в этом году. Крош, скорее всего, обрадуется, будет строить глобальные планы о том, как в скором времени слепит снеговика. Мысли о ребёнке немного успокоили, придав хоть какую-то уверенность в своих действиях. И какие бы последствия ни были у моих решений, они принесли главное – у меня были Аня и Крош, а всё остальное… А обо всём остальном я не буду думать сегодня и, под стать Скарлетт, оставлю это на завтра. Или же ещё дальше. В душе болезненно царапнуло чувство вины, но с ним я тоже научилась жить.
В кармане завибрировал телефон, и сердце очень наивно сжалось, видимо – вопреки всем моим решениям – ожидая чего-то. Глупое. Кому мы с тобой нужны? И это бесило, неимоверно. Стоило услышать одно лишь замечание о том, что Измайлов едет к нам, как я уже вся превратилась в оголённый нерв, состоящий из бредовых надежд и трепыханий. Ну дура же. И дело тут было не в чувствах или их остатках, всё вытравлено и сожжено давным-давно, а то, что осталось на месте моей души, очень сильно напоминало дыру, которую надо было чем-то наполнять. Вот и заполнилось чем попало – злостью, обидой, виной, стыдом… СТОП. Хватит. Прекращай думать об этом. И вообще, у тебя телефон звонит.
Никита был моим руководителем. Не прямым, и даже не косвенным. Он просто был… совладельцем сети заведений, в которой я трудилась. Но в последнее время он активно вмешивался в дела нашего клуба, и что-то мне подсказывало, что моя скромная персона имела в этом деле… не последнее значение.
– Привет! – выдала я максимально жизнерадостно.
– Привет, – отвечает мне Никита, и я чувствую, что он… улыбается. Это не было неожиданностью, мы вроде как приятельствовали, по крайней мере, кто-то из нас предпринимал все усилия, чтобы это было так.
– Решил заглянуть сегодня к вам на планёрку, поэтому звоню с предложением: как ты смотришь
Я киваю головой, словно соглашаясь с ним, и сумбурно убеждаю себя в том, что на сегодняшний день это то, что мне надо. Можно даже флирт не брать в расчёт, который в последнее время проскальзывал между нами. Просто лёгкое общение, не обременённое никакими лишними думами или заморочками, потому что если не с ним, то с кем? Мама, братья, снохи, дети… я уже прям чувствую то выматывающее ожидание, которое очень скоро повиснет между нами. И подруги мне тут тоже не способны помочь, потому что не рассказать о приезде бывшего мужа (подробности о том, что это лишь фигура речи, мы опускаем) считалось преступлением.
Короче, у меня есть целый миллион причин сказать «да». В том числе и из-за того, что Никита мне нравился, чисто по-человечески, но упрямый язык несёт совсем другое:
– Никит, а я уже вышла. Прогуляться хочу, сегодня весь день с домашними делами воевала, теперь воздухом дышу…
…и думы думаю, дурацкие и никому не нужные.
– Понял, – ничуть не обидевшись, усмехается он. – Тогда как насчёт того, чтобы после всего заехать куда-нибудь выпить кофе?
– А потом я ребёнка из садика забираю…
– Могу поспособствовать.
– Никит… – с нотками паники прошу я его о чём-то неведомом.
– Оль, это просто дружеское предложение. У меня есть свободное время и неимоверное желание провести его в приятной компании.
Интересно, а гиперактивного Крошика с его частыми обидами и переменами в настроении можно назвать приятной компанией?
Видимо, я мнусь, и Киреев добавляет нажима в голос:
– Так, Измайлова, отказы больше двух раз в неделю не принимаются.
– Сегодня же только понедельник, и это пока что первое предложение на этой неделе.
– А я о чём? Можно подумать, что я тебя не знаю. Дальше у тебя будет одна единственная отмазка – смена. То ты будешь в ночь, то после ночи, то перед ней. А поскольку я не желаю вредить собственному бизнесу и закрывать клуб посреди недели, то побереги остатки моей гордости и просто согласись.
Я неожиданно легко усмехнулась, чувствуя, как губы непроизвольно растягиваются в улыбке. Всё-таки Кирееву было не занимать очарования и, кажется, он прекрасно об этом знал.
– Ладно.
– Не слышу.
– Хорошо, говорю. Разрешаю заехать в кофейню, – про свои сложные отношения с кофе я умалчиваю, – а потом в садик за ребёнком.
– И я даже могу надеяться на то… – тут он делает театральную паузу, отчего моё дыхание вдруг сбивается, – что ты позволишь мне довезти вас до дома?
Дурак, но это оказывается на удивление приятно.
– Даже не знаю. Кроша ещё выгулять надо.
– Выгуляем.
И я соглашаюсь. Из-за чего потом иду и ругаюсь на себя за то, что… позволила мужчине замаячить на пороге своего дома. Дети не знали, как это. Да что там дети, я и сама уже забыла.