Не верь, не бойся, не проси... (Уроки стриптиза)
Шрифт:
— Да что же ты за дура то такая, прости господи! — С отчаянием закричал мне вслед Кирилл. — Сколько можно наступать на одни и те же грабли? Почему эта нелепая история с похищением ничему тебя не научила? — В его голосе было столько страдания и боли, что я испугалась. — Неужели ты не понимаешь, глупая, что как только ты ступишь на родную землю, тебя не станет… Будет Катя, а ты исчезнешь! — Я остановилась и изумленно обернулась к любимому. — Она же попросту убьет тебя! — Простонал он и закрыл лицо руками.
Часть 3. Не прости.
— Что!? Что ты сейчас сказал? — Изумилась я. — Кто меня убьет, Катя?!
— Конечно, кто же еще… — Не поднимая лица ,глухо отозвался Кирилл.
— Но за что? Скажи на милость Кирилл, за что Кате меня убивать? — Я нерешительно улыбнулась, все еще стараясь уверить себя, что страшные слова Кира, просто неудачная шутка и только.
— Сядь. — Кирилл посмотрел на меня
— Легко сказать. — Я нервно вцепившись пальцами в края шляпки опустилась на самый краешек лежака. — Но я постараюсь.
— Катю я знаю очень давно… — Медленно начал Кирилл. — Лет десять , а может и больше… Нас связывает в жизни очень многое, я не стану сейчас рассказывать всего, но поверь, это нечто большее, чем дружба или даже любовь… Так вот, ничего удивительного, что, когда у Кати начались серьезные проблемы с мужем, она обратилась именно ко мне нет. Олег последнее время вел себя, как самая настоящая свинья, постоянно издевался над Кэт, ревновать вздумал ни с того ни сего, хотя сам гулял по страшному, грозил разводом… Каменковы ведь очень богаты, ты ни разу не интересовалась этим, но наверное все же заметила , что денег и у Кати , и у Олега полно. Катя ловко управляется с четырьмя увеселительными заведениями в нашем городе, так же у Олега есть завод по производству пластмассовых изделий, мясокомбинат, есть даже отличный ресторан в предместье Парижа. Очень дорогое и стильное местечко. А главное, огромные счета в Парижском Национальном банке. Появились он в результате какой то аферы и были что называется не совсем законными, поэтому оформил их Олег на предъявителя. Катя само собой давным-давно все реквизиты узнала, но попользоваться пока не решилась ни разу. Да и надобности в этом не было, пока муж не начал ее в деньгах урезать по черному. Трудно сказать, кто и что ему наговорил, когда у него открылись глаза на не слишком то примерную жизнь его красавицы-супруги, но он вдруг как с цепи сорвался. Катя какое то время терпела , надеясь, что все как то успокоится и рассосется само собой, а он вместо этого начал говорить о разводе. А ведь лично Катерине принадлежит всего лишь тот клуб, где мы с тобой познакомились и еще ресторанчик на улице Горького. Не бог весть что, конечно, но и на эти деньги жить можно, причем вполне прилично жить… Пойти на крайности Кэт решилась, когда Олег вдруг всерьез заговорил о том, что собирается подать на пересмотр отцовства. Если бы вдруг выяснилось, что Ларочка вовсе не дочь Каменкова, то она бы лишилась всего , что сейчас принадлежит ей по праву. Катя сильно любит девочку, и стерпеть такого она не смогла. Она вообще горло может любому за нее перегрызть. Ну дальше ты поняла…
— Значит, Лариса все-таки дочь не Олега Владимировича? — Тихо спросила я, понимая, что Кирилл расскажет мне дальше.
— Думаю, нет. — Пожал плечами он. — Иначе чего бы ей так беситься? Она лихорадочно начала искать выход, ну и обратилась ко мне. Я на свою беду и подсказал ей этот в принципе беспроигрышный вариант… Ты действительно создавала железное алиби Катерине. Только не для мужа, и не с любовником… Я все отлично придумал, правда? Ее никто не сможет заподозрить в убийстве мужа, она ведь во Франции и «прилетит назад» только тогда, когда все будет сделано. Люди могут сколько угодно шушукаться за ее спиной, но против документальных свидетельств ее перелетов туда и обратно, и «ее» постоянного проживания на вилле в Нормандии , как не крути, не поспоришь. Факт есть факт. У нас есть фото, есть свидетельства барменов, продавцов, заправщиков… Нас даже местный полицейский посещал и проверял документы, помнишь? А вчера, когда все и произошло, «Катя», естественно в твоем лице, но кто об этом узнает, вообще спокойно пила чай с нашей престарелой балериной… Так что все в порядке…
— Значит, все, что было здесь, в Нормандии… — медленно с трудом переваривая услышанное, — все это было всего лишь фарсом? Спектаклем, режиссером которого был ты, именно ты, которому я так слепо доверяла… И все эти отношения, и прогулки… они были только для того, чтобы создать Кате как можно более твердое алиби…
— Да в том то все и дело, Эгле! Как ты не понимаешь? — Кирилл опустился на пол и обнял мои колени. — Все было просто и легко до тех пор, пока я не влюбился в тебя, моя маленькая букашка. Как только я увидел тебя там на сцене, я ведь уже тогда, сразу понял что пропал… А здесь во Франции под этим ярким небом , на берегу прекрасного моря, я просто-напросто растворился в тебе, дорогая… Ты пойми, Эгле, теперь меня нет… Нет Кирилла Эдуардовича Каширина… Он стал рядом с тобой совсем другим, теперь мы одно целое, и я уже никогда не смогу существовать без тебя… — Он поднял лицо, и я смогла заглянуть ему в глаза, они показались мне искренними.
— Значит уже тогда, когда ты так настойчиво предлагал мне заменить
— Да не было речи ни о каком устранении. — С отчаянием выкрикнул Кир и, вскочив на ноги, нервно забегал вдоль кромки бассейна. — Все было задумано именно так, как я тебе рассказал. Разве ты слышала из моих уст что то об устранении свидетелей? Я сам обомлел, когда Катерина утром по телефону заявила, что ты будешь не опасна только мертвой. Я пол часа уговаривал ее забыть об этой нелепой мысли, тогда он сказала, что сделает все сама, без моей помощи…Само собой я на нее наорал, пригрозил… Но, боюсь, на нее мои слова не подействовали. Она уже почувствовала запах крови и поняла, что убивать то в принципе легко, главное, не попасться, а для этого нужно убирать свидетелей…
— Но тогда она ведь и тебя может потом уничтожить… — Тихо сказала я, все еще сжимая побелевшими пальцами шляпку.
— Вряд ли… хотя кто знает как все повернется … Но в любом случае тебе ехать туда нельзя ни в коем случае.
— Я останусь только в том случае, если ты тоже никуда не полетишь. — твердо сказала я и посмотрела в такие еще несколько минут родные и понятные глаза. — Или вместе, или никто.
— Хорошо. — Неожиданно легко согласился со мной Кирилл. — Я останусь. — Только что мы будем делать, если сюда за тобой придет полиция? Ведь Кате придется как то выкручиваться без документов… и вообще…
— Пошли ей бумаги почтой. — Холодно посоветовала я, поднимаясь, — и скажи, пусть выкручивается сама, как хочет. Она может рассказать милиции все. Хоть правду, хоть любые небылицы, которые придут на ум, пусть только ни в коем случае не называет моего имени. Пусть выдумает, или скажет, что не знает, кто я… Уверена, тогда никому даже в голову не придет сопоставить эти два дела и хотя бы на секунду предположить что я, это я.
— А если она не захочет?
— Скажи, что если милиция найдет меня, то у нее не останется ни малейшего шанса выйти сухой из воды. Я расскажу все, что знаю, тогда ни она, ни ее дочь ничего не получат из наследства оставленного Олегом Владимировичем. Думаю, она поймет что ей намного выгоднее, чтобы я навсегда осталась здесь, во Франции и держала рот на замке… — Я поднялась и, не оглядываясь, снова зашагала к дверям.
— Логично. — Слегка удивленно пробормотал вслед Кирилл.
Быстро взбежав по широким ступеням в гостиную, я бросила на диван шляпку и накинула на плечи легкий шелковый халатик. Плеснув в высокий стеклянный стакан немного холодного апельсинового сока, я, шугнув с сиденья только что позавтракавшего ленивого и вальяжного Тимона, уселась в плетеное кресло с высокой полукруглой спинкой и, стиснув запотевшее стекло обеими руками, задумалась. На душе было пусто и печально. Неожиданный удар, полученный в тот момент, когда я меньше всего ожидала, больно отдавался в гулко и часто стучащем сердце. Мне было больно и обидно от того, что меня опять обманули и использовали в своей игре люди, которым не было абсолютно никакого дела не только до моей судьбы, но даже и до самой жизни… Я почему то так и не смогла до конца поверить Кириллу, не смотря на искренний блеск его глаз и такие красивые проникновенные слова… Я ведь прекрасно помнила, как он еще вчера с такими же удивительно честными глазами говорил мне совершенно другие вещи, которые находили живой отклик в моем сердце… Наверное, в чем то он был искренен со мной тогда и сейчас… но не во всем. Нет! Далеко не во всем!
Допив сок, я поднялась и подошла к стеклянным дверям , выходящим к бассейну. Кирилл по прежнему сидел на лежаке в пол оборота ко мне. Сейчас у него в руке был сотовый телефон, который он вероятно вынул из бездонных карманов своих пляжных шорт. Он даже не заметил моего появления на пороге, так разгорячено и даже, я бы сказала, ожесточенно доказывал что то невидимому телефонному собеседнику. Слова до меня не долетали, ветерок, с утра дувший со стороны моря, сносил звуки вдоль голубоватой поверхности бассейна в противоположную от меня сторону. Но лицо Кира я смогла рассмотреть хорошо. Оно было одновременно и злым и каким то до предела несчастным. Внезапно мне стало невыразимо жаль этого доброго в принципе парня, возможно, как и я, просто-напросто ставшего жертвой каких то известных только ему самому обстоятельств. Если подумать, то я вполне вероятно зря так взъелась на него из-за того, в чем он сам же мне только что признался… Наверное, в моем отношении к его словам и ко всему, что вообще произошло сегодня виноват не только он, а все те события, которые так изменили, буквально исковеркали мою жизнь , не оставив и камня на камне в моей душе до того пожалуй излишне сильно переполненной детским наивом , доверием к людям и прочими дурацкими пустяками.